Достав из сумки зеркало, промакиваю салфеткой уголки глаз, в которых начинает собираться влага. На мне сейчас тонна пудры и румян, чтобы скрыть серый оттенок лица. Я по-прежнему мало сплю, хотя по Мише почти не плачу. Теперь стала переживать из-за дел фирмы и плохого самочувствия бабушки. Уж не знаю, моя это заслуга или Эльвиры Арнольдовны, что фокус внимания сместился на другие вещи, но кажется, мне и впрямь стало капельку легче принимать такую реальность.
Администратор при входе задерживает взгляд на моем декольте и лишь потом спрашивает фамилию. Нина настояла на откровенном наряде, сама бы я ни за что не отважилась надеть это платье на встречу с незнакомцем. Грязных предложений Монастырского хватает. Но, скорее всего, другого шанса привлечь внимание Шахова не будет. Да и встречают, как известно, по одежке. У меня она сегодня очень впечатляющая.
Дунаева Агния, называю свое полное имя. Григорий Игоревич Шахов назначил мне встречу на восемь.
Проходите. Администратор указывает взглядом, куда идти.
Каблуки звонко цокают по коридору. Я очень сильно волнуюсь. Администратор ждет, когда расположусь за столиком, интересуется, буду ли я делать заказ сейчас или позднее, вкратце рассказывает о мероприятии, которое проходит сегодня в стенах заведения, после чего оставляет меня одну.
Шахов не торопится появляться в ресторане сильно опаздывает. Я набираю Нине и хочу спросить, точно ли встреча назначена на восемь, как вдруг замечаю высокого мужчину, который приближается к столику. Идет уверенной походкой через весь зал, разговаривая с кем-то по телефону. С картинкой из интернета у Шахова а это именно он мало общего. По крайней мере, от снимка не исходило такого давящего напряжения. И глаза Взгляд у Григория Игоревича такой, будто он хочет содрать кожу и добраться до самых потаенных уголков души, узнать все секреты.
Я сбрасываю вызов, наблюдая, как Шахов подходит вплотную к столу. Завершив разговор, убирает телефон в карман пиджака. Садиться не спешит. Внимательно смотрит на меня сверху вниз. По непроницаемому выражению лица ничего невозможно прочесть.
Телефон в руке начинает вибрировать. Я едва не роняю его от неожиданности. Сбрасываю звонок подруги, затемняю экран и прячу сотовый в сумку.
Вспоминаю о Монастырском и его амбалах, о бумагах, которые принесла с собой, бабушке и бессонных ночах. Отчаяние толкнуло на безумный шаг, поэтому я здесь. Завтра слишком туманно и может не наступить вовсе. Не стоит об этом забывать.
Агния Львовна, набравшись смелости, протягиваю Шахову папку вместо руки, потому что его разглядывания вгоняют меня в краску.
Григорий Игоревич, представляется он и наконец-то садится за стол.
Больше не нужно высоко задирать голову, но когда наши глаза оказываются на одном уровне, я вдруг испытываю еще больший дискомфорт. Нет, и близко ничего общего этот мужчина не имеет с тем, кого я видела на снимках. Да и их было очень мало.
Пристальный взгляд по-прежнему сканирует мое лицо. Шахов берет папку и откладывает ее на край стола.
Если не против, то сначала поужинаем, а потом поговорим о деталях. Я очень голоден.
Да, конечно, киваю я.
Шахов жестом подзывает официанта. Просит принести бутылку красного вина и два стейка.
Я продолжаю наблюдать за ним, снова вспоминаю снимки из интернета. В какой-то беседе Шахов признался, что не позирует для фото и не дает интервью. Интересно почему?
Бумаги изучат юристы и финансовый отдел, а сейчас мне бы хотелось услышать суть проблемы, раздается его холодный баритон. И фамилии людей, которые доводят до отчаяния и угрожают.
Стойко терплю тяжесть темного взгляда, который все-таки опускается к моему декольте. Правда ненадолго. К нам подходит официант с вином и разливает его по бокалам.
Шахов смотрит на меня в упор.
Выпей, звучит как приказ.
Мне не нужно повторять дважды, тем более я и впрямь сильно нервничаю, а алкоголь всегда действует расслабляюще. Иной раз даже как сыворотка правды.
Делаю два глотка. Чувство неуверенности притупляется почти сразу же. Сегодня я не успела ничего поесть.
Очень обнадеживает, что человек напротив ведет себя спокойно и уверенно. Не давит. Дает время. Только сейчас вдруг осознаю, что весь предыдущий месяц я постоянно чем-то занималась, куда-то бежала, что-то планировала лишь бы не думать о Мише. Даже к священнику сходила на исповедь, что на меня совсем не похоже.
Несколько месяцев назад умер отец, муж погиб. Когда немного пришла в себя и вступила в наследство, поняла, что дела фирмы идут не так хорошо, как это казалось при жизни близких людей. Возможно, я бы и дальше пыталась справляться сама, нашла инвесторов, но Монастырский помешал моим планам.
Как ты на меня вышла? вкрадчиво спрашивает Шахов.
Нина Артёмова, мой юрист, собрала необходимую информацию. Узнала номер телефона вашего помощника. Стараюсь, чтобы голос звучал максимально ровно, но слышно, как он дрожит.
Даже не знаю, что нервирует больше. Спокойный вид Шахова или то, что скрывается за этой невозмутимостью. Человек, сидящий передо мной, опасный хищник. Будет молча наблюдать до последнего, а в самый непредсказуемый момент вцепится зубами в горло.
Хочешь столкнуть нас с давним знакомым лбами, правильно я понимаю?
От тона, которым Шахов произносит эти слова, грудь опаляет приступ учащенного сердцебиения.
Монастырский требует невозможного. Я не готова отдать дело своего отца и мужа. Сейчас это мой единственный заработок.
Намеренно не говорю, что не только заработок. Бизнес и работа помогают справляться с душевной болью.
А мне, значит, готова отдать?
Никому не готова, отрицательно качаю головой. Я пришла обсудить сделку и ее условия. Мы с командой разработали бизнес-план. После привлечения инвестиций прибыль может выйти на новый уровень. Однако без посторонней помощи и денег нам не выжить. Но речь именно о помощи, делаю акцент на этом слове, а не о полном поглощении фирмы. Желательно с гарантиями, что я продолжу ее возглавлять. Целая и невредимая. Мы готовы отдать половину акций и впоследствии перечислять вам пятьдесят процентов прибыли с условием, что будем под вашей защитой и нас перестанут прессовать. Давления со всех сторон очень много. Одной мне не справиться.
Официант приносит заказ. Шахов берет в руки нож и вилку, режет свой стейк и отправляет в рот кусочек мяса. С кровью. Выглядит впечатляюще. По коже бегут холодные мурашки от этого человека. Я обращаю внимание на кисти его рук. На одной виднеется шрам, который уходит под манжет рубашки. Шахов замечает, что разглядываю. Смотрит в ответ и ест мясо. Съедает всё до последней крошки.
Почему не притронулась к еде? интересуется он.
Не ем мясо с кровью.
Григорий Игоревич берет салфетку, вытирает рот и кладет ее обратно.
То есть твое предложение заключается в том, что при удачном инвестировании в обмен на проблемы с Монастырским я получаю пятьдесят процентов прибыли?
Киваю.
А при неудачном?
Кажется, я замечаю блеск в его глазах.
Телефон Шахова заливается звучной третью. Григорий Игоревич смотрит на часы, отвечает, что задержится и чтобы начинали торги без него. Отложив мобильный, подзывает официанта и просит принести счет.
Увеличим процент прибыли, и я начну работать лучше, отвечаю на его вопрос.
Лицо и плечи сковывает напряжением от взгляда Шахова.
Я с водителем. Куда тебя отвезти?
Не стоит. Я доберусь на такси.
Шахов опять смотрит на меня в упор.
Адрес, повторяет таким тоном, что не решаюсь перечить.
Пусть везет, раз так хочется. Может, дорогой еще что-то успеем обсудить. Называю улицу и дом.