Сержант углубился в сумрачные закоулки собственной памяти, что уводили его во времена доармейской юности, и снова слышал отказ той, которая переворошила когда-то всю его жизнь. Она была старше, да ещё из интеллигентской семьи и, конечно, свысока смотрела на него, шестнадцатилетнего пацана из бедного квартала. Она не «ломалась» и не набивала себе цену, как знакомые девчонки, её «нет» означало именно «нет»; от сочувствия же, что слышалось в её словах, на душе становилось ещё более горько.
Вскоре она ушла к партизанам «Свободная женщина», твою мать! Эти грязные недоумки, только и способные нападать на блокпосты и нефтяные вышки, похищать добропорядочных граждан и сбывать кокаин под трендёж о «лучшем будущем», были для неё как раз свои! И не рассказывайте ему, что партизаны не приторговывают кокаином! Как же! После того, как полицейские нашпиговали пулями тушку Пабло Эскобара6, не все его дела перешли к конкурентам, и теперь только ленивый не приберёт к рукам оставшееся бесхозным. Партизан же ленивыми не назовёшь полстраны под их контролем.
Оставив сигарету в углу тонкогубого рта, сержант снова раскрыл паспорт аргентинца, перелистал страницы
Прошло уже пятнадцать лет, но перенесённое унижение продолжало питать его ненависть. «Может, всё дело в том, что ты ненавидишь и презираешь себя за то, что так и не смог пойти за любимой женщиной до конца? нашёптывал ему временами какой-то лукавый демон. Вот ты и переносишь эту ненависть и презрение к себе самому вовне: на партизан и всё, что с ними связано». И тогда сержант гнал лукавого демона прочь, а точнее сам бежал от него, ища убежища в добрых порциях алкоголя и в объятиях продажных женщин.
Партизаны были не только врагами Родины, они стали его личными врагами. Ради того, чтобы вести с ними свою личную войну («или чтобы убедить себя, что не трус?» подначивал демон), он и стал профессиональным военным. Такая жизнь между рутинной службой, патрулированием территории, когда в крови играл адреналин, и посиделками с сослуживцами в баре была как раз для него. А не так давно его отправляли инструктором на далёкую тренировочную базу готовить отряды крестьянской самообороны, как они сами себя называли. До десятого пота гонял он этих злых, но неумелых деревенских парней, стремясь сделать из них какое-то подобие бойцов, способных совершать антипартизанские рейды и держать в страхе население. Иначе заразу было не истребить.
За клеёнчатым отворотом обложки обнаружилась маленькая чёрно-белая фотокарточка, с которой на начальника патруля взглянула молодая женщина. Её ясные глаза в опушке густых ресниц были широко распахнуты в каком-то детском удивлении, чуть приоткрытые губы тронуты едва уловимой улыбкой, слегка вьющиеся волосы струились по плечам. «Ишь ты, джоконда какая! зло усмехнулся сержант. Тоже, небось, «свободная женщина»? С холодной яростью он захлопнул документ и убрал во внутренний карман. «Нет, зря ты, этнограф, или кто ты там на самом деле, с партизанами связался, теперь пеняй только на себя». «Отпусти ты их, соверши хоть раз в жизни мужской поступок», прошептал демон где-то возле самого уха, но сержант уже сделал выбор и ничего не слышал. Швырнув окурок под ноги, он вскинул автоматическую винтовку и прошил троих пленников длинной очередью.
Ну, что застыли?! рявкнул он на растерявшихся патрульных солдат. Быстро грузиться и уходим! Салинас и Чикито, поведёте их лодку, тела погрузите в неё. И отвернулся к реке, доставая из пачки новую сигарету.
С этого момента демон его больше не беспокоил.
5
Когда Рикардо очнулся во второй раз, стояла глубокая ночь. Во сне его основательно прошиб пот: мокрые волосы липли ко лбу; по животу, груди и плечам щекочуще змеились тонкие струйки. Рикардо отбросил укрывавшую его скользкую ткань. Лёгким дуновением по обнажённой коже растеклась приятная прохлада, быстро высушивая катящиеся капли пота и высвобождая тело из жарких, липких объятий сна. Дождь прекратился, ветра не было, тишину нарушало лишь ровное стрекотание ночных насекомых. Плотная темнота обступала со всех сторон она была незнакомая, чужая, но в ней не ощущалось никакой близкой опасности. Лёжа на спине, Рикардо медленно поднял правую руку, вытягивая её в темноту над собой, затем стал плавно отводить ладонь в сторону, пока она не наткнулась на стенку из туго натянутой палаточной ткани. Стенка тянулась справа вдоль просторного ложа, устроенного на досках, которые прощупывались сквозь тонкую подстилку, и заходила за изголовье. Слева свисало что-то лёгкое, похожее на сетку противомоскитного полога. За ним деревянный настил заканчивался рука ощупала край гладко оструганной доски. Должно быть, там был выход.
Рикардо поднялся и сел, скрестив ноги, потянулся до хруста в суставах, затем на ощупь собрал и откинул полог, всматриваясь в темноту за ним. Воздух, замешанный на горьковатых запахах листьев и древесной коры, слегка кружил голову
Из состояния осторожного вслушивания и всматривания его быстро вывели насекомые. Чтобы прихлопнуть какого-то летучего кровососа, Рикардо с силой шлёпнул себя по лопатке и поспешно закутался в одеяло. Шлепок звонко разнёсся в ночи. В тот же момент где-то слева мелькнуло размытое пятно электрического света. Рикардо повернул голову. Кто-то шёл к нему, освещая дорогу налобным фонарём. Свет расходился обращённым вниз конусом, выхватывая из темноты невысокие заросли папоротника. В поредевшем мраке между землёй и низко нависшими древесными кронами проступила тёмная колоннада стволов.
Доброй ночи! Как самочувствие?
Подошедший оказался высоким молодым мужчиной, примерно одного с Рикардо возраста или немного младше, со слегка впалыми щеками. Из нагрудного кармана его форменной куртки подобно короткому оттопыренному мизинцу торчал штырёк антенны портативной рации, позади согнутого правого локтя просматривался направленный вниз ствол автоматической винтовки рука придерживала её за ремень, переброшенный через плечо.
Доброй ночи. Спасибо, хорошо.
Зря убрал сетку, теперь заедят.
Всё равно не спится, ответил Рикардо.
Тогда позволь Незнакомец поднырнул под растянутый сверху тент и сел рядом. Протянул руку, представился:
Николас.
Ничего не понимая, Рикардо назвал себя, отвечая на рукопожатие. Сначала он решил, что перед ним военный, но, разглядев на левом рукаве у собеседника характерную красно-сине-жёлтую нашивку, с тихим изумлением произнёс:
РВСК?!
Да, с достоинством подтвердил Николас, мы РВСК, Армия Народа. И, в свою очередь, спросил: Ты откуда?
Из Буэнос-Айреса.
Постой! Так это ты тот самый аргентинский писатель?!
Это уже было чересчур. «Спокойно!» велел себе Рикардо и осторожно поинтересовался:
Тот самый это который?
Что значит «который»? удивился Николас. Товарищи тебя весь день ждали в условленном месте, но так и не дождались, а ты, оказывается, едва не утонул.
Что это, розыгрыш? Нет, не похоже, слишком сложные «декорации». Тогда, может, всё это снится?.. Рикардо закрыл на несколько секунд глаза и энергично помотал головой. Не помогло.
Николас, извини за идиотский вопрос Мы что, в Колумбии?
Сильно же тебе досталось! с сочувствием произнёс Николас. Да, мы в Колумбии.
Рикардо прихлопнул москита у себя на щеке. Всё вокруг, вплоть до мельчайших деталей, до звуков и запахов незнакомого ночного леса, было слишком реальным, чтобы быть сном. Получалось, что он, Рикардо Ормигас, писатель с многообещающим (как говорят) будущим, работая над книгой о партизанах современной Колумбии, вдруг сам непостижимым образом очутился среди них.