Слова «нам» и «не сопротивляйся» напрягли.
Я разорвал записку, выкинул клочки бумаги в унитаз, спустил воду.
Опережая события, скажу, что больше я Вику никогда не видел и не встречал. Она растворилась, как сахар в воде: я почувствовал приторный сладкий вкус, но тот, кто предоставил послевкусие, исчез навсегда.
А я готов был уже влюбиться
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
В этом мире жить невозможно, но больше негде.
Джек Керуак
Глава 1
Побродив по квартире, я снова лёг спать. Но не смог сразу уснуть. Чак Паланик писал: «Я где-то читал, что красивая женщина это радость навсегда. Но на своём собственном опыте я убедился, что даже самая распрекрасная женщина это радость часа на три максимум».
В очередной раз я смог сам убедиться в правоте этих слов. Вика оказалась той самой распрекрасной женщиной, но не на три часа, а часов на шесть. Вот вся разница. Она была сочетанием лучшего и худшего так казалось. И худшее в ней преобладало.
Вика не выходила у меня из головы. Я ворочался, вставал курить, снова ложился в постель. Я верил, что она избавит меня от отчаяния, переполнявшего мою душу все эти годы, и благодарил самого себя, что не открылся ей до конца. Но она не смогла бы это сделать, признайся я в этом. Наоборот всё усугубила. Есть женщина есть проблема, нет женщины тоже проблема.
Потом ночью меня охватил такой озноб, что зубы застучали. Меня продолжало знобить, хотя я накрылся всеми одеялами и пледами, которые имелись дома. Вика подсыпала мне что-то в вино что?.. Ответить я не мог, потому что не знал точно, а главное не видел, а значит, не мог утверждать. И всё же я провалился в долгий бесчувственный сон.
А ещё я подумал, что жизнь это секс. Иногда тебя трахают. Иногда ты трахаешь. Иногда случается оргазм. Мы живём ради короткого оргазма, да и то многим из нас он достаётся вручную.
В конце концов, я заснул.
Я видел, как Викторию столкнули с тёмной скалы и она начала падать. За секунду до того, как она должна была удариться о землю, я вздрогнул и резко сел. Секунду не соображал, где нахожусь. Потом начал различать контуры своей спальни лучи солнца падали на стены, наступило утро; дождь, наверное, давно закончился. Пульс бешено стучал. Усталость была подавляющей.
Проснулся я весь мокрый от пота в отсыревшей постели. Но чувствовал себя хорошо. Озноб прошёл.
Выпив кофе и придя в себя окончательно, я решил поехать в паспортный стол, где работала Вика, узнать о ней хоть что-то, а затем навестить её родителей, если они, конечно, захотят со мной говорить.
Глава 2
Утро не было жарким. Воздух был теплый, синее небо без единого облачка, природа казалась безмятежной в отличие от того, что творилось у меня внутри: я переживал сильнейшее возбуждение, а кроме того, меня переполняла тревога. Вчера я вдруг поверил и жил этой верой уже несколько часов, что Вика отыщется, жизнь обретёт смысл и лёгкость, а нескончаемое чувство вины, взявшееся ниоткуда, разом исчезнет, как ни бывало.
В те мгновения я понимал, что влюбился.
Отделение паспортного стола находилось прямо напротив Свято-Успенского храма, построенного в конце 1910 года. Это был старейший храм Тихорецкого района, переживший годы безбожного лихолетья.
Когда ставил машину на стоянке, зазвонили колокола. Я оглянулся и перекрестился. Набожным человеком никогда не был, но считал, что частичка веры в любом из нас должна присутствовать, чтобы не растерять те крупицы надежды, которые в нас сохранились, несмотря на все перипетии повседневной жизни.
Возле входа на территорию полиции у меня попросили паспорт. Я показал. Правда, не спросили, куда и зачем иду. Проверили металлоискателем. У нас теперь в России всё и вся подвержено сомнению, полное доверие очень дорогого стоит.
Паспортное отделение располагалось в отдельном одноэтажном здании. Я поднялся по четырём ступенькам на крыльцо под навесом, хотел взяться за ручку, чтобы открыть дверь, но она вдруг открылась сама вышел молодой парень в форме лейтенанта, и я его пропустил.
В коридоре никого не было. Зашёл в ближайшую дверь, на которой весела вывеска «Паспортный стол. Приёмная».
Место за компьютером занимала какая-то девица в очках. Она сидела на стуле в короткой чёрной юбке, нога за ногу. И сидела не прямо за столом, а повернувшись к окну, ко мне боком, уставившись в телефон. Наверное, с кем-то переписывалась в одной из социальных сетей. У неё были мягкие черты лица, а одета она была в блузку цвета морской волны. Полицейская форма на ней отсутствовала, и я подумал, может, девица здесь не работает, а кого-то просто ждёт. Но всё же спросил:
Здравствуйте! Я бы хотел узнать про одного вашего сотрудника Или сотрудницу.
Девушка на меня посмотрела как-то странно и положила телефон в сторону, рядом с кружкой с надписью «Reading is sexy», из которой, видимо, потягивала минералку. Полупустая бутылка «Ессентуки 17» стояла рядом с компьютером. Вечер, видимо, вчера у неё удался.
Слушаю, сказала она и широко улыбнулась. Как говорил Джек Керуак, общительность это лишь широкая улыбка. А широкая улыбка это лишь зубы и ничего больше. Да, вы же обязаны знать, добавила она, мы не справочное бюро. И о своих сотрудниках не распространяемся Подробно.
Надеюсь, вы мне всё равно поможете, сказал я. Инстинктивно я проникся к ней симпатией, она была хорошенькой, лет двадцати с хвостиком. Много времени у вас не отниму. С вами работает Виктория на мгновение я забыл фамилию Вики
Виктория Ладянова?
Точно
Вам она зачем? Подцепила где-то Похоже на неё.
Это замечание, к моему удивлению, меня нисколько не смутило.
Я бы хотел с ней встретиться. У неё телефон отключен почему-то, не могу дозвониться.
Виктории нет. И она здесь не работает. Работала временно.
Как так? удивился я.
Её прислали из Краснодара. Зачем-то в помощь. Никто ничего не понимал. В том числе и начальство. А нам что, как бы самой себе сказала девица, прислали и прислали. Виктория Леонидовна помогала с документами. Только и всего. Но наше начальство предупредило всех, девушка хихикнула, что Виктория Леонидовна скорей всего поставлена сюда, чтобы следить за всеми нами, как мы работаем. И надо быть осторожными в общении с ней. Следить за языком, короче. Поэтому в отделе её невзлюбили.
И долго она за вами следила? Или стучала?.. Не знаю, как правильно выразиться.
Вы правы, она и тем, и другим занималась. Где-то около месяца тут пробыла. И, наглая такая, хочу заметить, могла войти в любой кабинет без стука. Даже к начальству. Как вы сейчас.
Правда? Ну, что ж, сказал я, но на упрёк не обратил внимания, большое спасибо за помощь! Вы очень помогли.
Обращайтесь, бросила девушка мне в спину свою безразличность, когда я выходил из кабинета. Она сказала больше, чем должна была, наверно, сказать. Словом, не только мне «повезло»: за короткий срок Вика насолила, видимо, всем, её не просто невзлюбили, а возненавидели, поэтому и поделилась коллега так легко информацией, которой обладала.
Когда я сел в машину, в душе возникло чувство, что я докопался до маленькой частички правды, но в следующее мгновение и она стала ускользать от меня. Что я узнал? Только то, что она не из Тихорецка. А выдавала себя за местного коренного жителя.
И вдруг всё отстранилось, краски поблекли, звуки заглохли, я не чувствовал собственных ощущений, потому что, казалось, и эта частичка правды исчезла то, что мне рассказали, было легендой для коллег по работе, и осталась только злость.
Несколько раз я ударил по рулю и панели управления автомобиля. Я не знал, что во мне может быть столько злости, что я могу бить кулаками не только по предметам Окажись кто-то рядом, мог бы, наверное, ударить и человека в лицо! Мной просто воспользовались!