Увы, в мгновение лицо Квазимодо вновь стало чернее тучи. Сюда звон не доходит деревья мешают.
Но что мешает сходить в церковь?
Нас не любят в городе. Поэтому мы там бываем редко. Лишь по ночам. Но есть другая причина.
Какая?
Отец. Он ненавидит Бога. Не знаю за что. Наверное, он что-то ему сделал плохое. Он говорит, что вера это пристанище трусов и дураков. Говорит, что церкви и храмы надо сжечь дотла и засеять землю солью. Когда мы идем в город, отец обходит церкви стороной.
А ты веришь в Бога?
Не знаю. Хочу, но я боюсь
Чего же тут бояться?
Что он меня не примет. Я же урод
Неправда. Богу нет разницы, как ты выглядишь, для него важна лишь твоя душа
Отец говорит, что у меня нет души. Он не вложил ее в мое тело
Он не прав! Я вижу и ощущаю твою душу. И, поверь мне, она велика и прекрасна, как ни у кого из всех, кого я когда-либо встречала.
Ты так думаешь? горбун с легким недоверием посмотрел на пленницу.
Я это знаю! уверенно ответила девушка, и Квазимодо опять слегка криво улыбнулся.
Я хочу услышать звон колоколов, мечтательно прохрипел огромный монстр с душою маленького ребенка.
Ты так любишь колокола?
Да. Мне можно держать только маленькие не больше кулака. У меня их много. Очень много. Они в моей комнате. Я привязал их к пяти шнурам из разных комнат башни. Так отец может позвать меня. Ему нужно просто потянуть за шнурок, и моя комната начинает звенеть. Я могу по звону определить комнату, откуда зовет меня отец, с воодушевлением рассказывал горбун.
Это невероятно! И это один из них? Джульетта указала на тот шнурок, что свисал в углу ее клетки.
Нет. Это шестой. Отец не знает о нем. Прошу, не говори ему, тревога отразилась на изуродованном лице Квазимодо.
Конечно, не скажу. Ты его сделал для меня?
Да.
Боже, ты такой заботливый! девушка не смогла сдержать умиления. Даже в этой ситуации ее похититель попытался хоть как-то сделать ее пребывание здесь более комфортным.
Если тебе что-то будет нужно просто потяни за шнур.
Девушка с такой теплотой смотрела на горбуна, что он, смущаясь, опустил взгляд, когда вдруг почувствовал, как ее рука коснулась его ладони и от неожиданности вздрогнул. Квазимодо, пораженным взглядом, посмотрел Джульетте в глаза, и взволнованно сглотнул слюну.
А можно я буду звонить, чтобы ты просто пришел поговорить со мной? очень робко спросила пленница, глядя на горбуна грустными глазами.
Квазимодо не мог произнести ни слова и потому просто качал головой с широко открытыми от шока глазами и ртом. Девушка очень мягко улыбнулась и вдруг схватилась за голову и чуть не повалилась на пол.
Что с тобой? Квазимодо испугался и попытался придержать ее, но она оклемалась.
Все хорошо. Голова просто кружится, слабым голосом отозвалась Джульетта.
Ты не ела. Я принесу тебе поесть. Хорошо? помня свой прошлый горький опыт с принесенной едой, спросил горбун.
Хорошо. Спасибо.
Квазимодо поднялся с каменного пола и направился к двери, оглядываясь, будто переживая, что она может исчезнуть как мираж, как сон. Ему ни на секунду не хотелось покидать свою прекрасную пленницу. Горбун никогда в жизни не чувствовал себя настолько живым он чувствовал себя человеком. Как будто.
Толпа отбросов общества воров, убийц и отморозков, подобно сильному течению несла Шатопера и его напарника по трущобам бедного квартала Парижа, унося все дальше от центра города. Тьма сгущалась все сильней, вонь в воздухе заставляла слезиться глаза и, казалось, скоро начнет разъедать кожу. Чем глубже они продвигались вглубь «королевства бедноты», тем уже становились улочки дома все больше залезали друг на друга и были настолько перекорежены, что угрожали вот-вот рухнуть на толпу. Полицейских несли на руках, словно восторженные поклонники своих кумиров. Они передавали пленников из рук в руки, с остервенением впиваясь костлявыми пальцами в тела полицейских. Часть одежды Феба уже была порядком изорвана, а мышцы сводило от нескромного обращения. Он почти не чувствовал ног и рук, в тот момент, когда их резко бросили на землю. Кое-как, овладев своим онемевшим телом, Шатопер встал и бросился помогать Меркуцио подняться. Тот едва мог стоять на ногах.
Ну, вот мы и на месте! торжественно воскликнул поэт. Когда-то очень давно это было зданием суда. С тех пор почти ничего не изменилось. Лет пятьдесят назад честные люди здесь судили преступников, теперь же преступники здесь судят честных людей. Иронично, не правда ли?
Невероятно, оскалился Феб, бросив уничтожающий взгляд на довольного Гренгуара. И как же нас будут судить?
А вас уже судили, вскинув брови, ответил поэт. И вы виновны!
И в чем же?
В том, что вы служите в полиции и нарушили границу нашей территории.
И это все?
О, mon cher, этого более чем достаточно, но если вам нужны подробности, то вас обвинили в шпионаже. Но, даже несмотря на это, мы даем вам шанс избежать казни. Так что я бы на вашем месте был повежливей.
Полицейский смерил Гренгуара испепеляющим взглядом, но промолчал. Перед ними было трехэтажное деревянное здание, чем-то напоминавшее церковь первый этаж был достаточно габаритным, словно основание квадратной формы, а второй и третий узкой треугольной башней уходили вверх, и заканчивались крохотной колокольней, но самого колокола в ней не было.
Смотрю, ты заметил, что колокольня пуста. Почему? Если честно, я думаю, что, так как колокол был вылит из бронзы, при первой возможность его сняли и переплавили во что-то более полезное или продали. Но это не значит, что она теперь все время пустует. Раз есть колокольня, должен быть и колокол, который оповестит местных жителей, что правосудие восторжествовало. Согласен? Гренгуар с хитрым прищуром и с ухмылкой посмотрел Фебу в глаза.
Танцующий колокол? осознание обрушилось на Шатопера, как молот на наковальню и он, нервно сглотнув слюну, вновь посмотрел на верхушку «дворца правосудия».
Поэт ничего не ответил, и легкой непринужденной походкой направился к зданию, насвистывая мелодию, а толпа, подхватив полицейских под руки, последовала следом.
Они оказались внутри достаточно просторного зала, где не было ничего кроме деревянных обломков, песка и грязи. В центре потолка находилось квадратное отверстие, через которое можно было увидеть верхушку башни.
Обычно шпионов подвешивают на самой верхушке, как колокол, и благородные жители с благоговением наблюдают силу закона в действии, объяснил Гренгуар. Но сегодня случай особый Вы готовы?
К чему? Феб был озадачен. Он знал, что их ждет нечто ужасное, но что именно боялся даже представить.
Могу тебя успокоить, mon amie, с этим испытанием может справиться любой местный от десяти лет, так что шансов у вас много. Ну, что ж! Приступайте!
Шатопер не успел глазом моргнуть, как Гренгуар связал ему за спиной руки. Молодой худощавый парень с большим родимым пятном на лице, схватив в зубы веревку, ловко забрался на шею двухметровому амбалу, подпрыгнул и исчез в отверстии на потолке. Он перекинул веревку через перекладину под самым куполом, которая когда-то давно удерживала колокол и, держась руками за концы веревки, медленно, словно скалолаз, спустился обратно на пол. Там уже двое неуклюжих мужиков разводили костер, и когда искра соприкоснулась с сухими ветками, показался первый язычок пламени, который перепрыгивая на соседние ветки, множился с невероятной скоростью. Вскоре костер достиг средних размеров, и дым от него уходил наверх к маленькой колокольне. Одна из проституток принесла железный таз с небольшими дырками на дне, накрыв им зажженное пламя, она демонстративно поцеловала Меркуцио в лоб и связала ему руки за спиной.