Человек в плаще постучался в закрытое ставнями окно близ стоящего дома и через минуту створки распахнулись, и появился мужчина с длинными усами и в ночном колпаке, держа над головой зажженную лампу.
Вы? Сегодня без предупреждения. Один момент, сейчас открою.
Прошло еще несколько мгновений, и дверь черного входа распахнулась. Тень в капюшоне, не дожидаясь приглашения, скользнула внутрь. Усатый мужчина в длинной ночной рубахе из вычурно-белого шелка и с рюшками на рукавах стоял, зевая, потирал заспанные глаза.
Я, надеюсь, вы дорогу помните? Вас не надо будет провожать?
Нет. Приятной ночи, буркнул незваный гость и направился в подвал.
Спустившись по гладкой каменной лестнице, он оказался в прохладном сыром помещении от пола до потолка забитом бутылками вина и коньяка в деревянных ячейках. Человек в капюшоне прошел в дальний угол винного погреба и открыл деревянный люк в полу, и слегка скорчил лицо от жуткой вони, доносившейся оттуда. Секунду помедлив, он спрыгнул вниз и чуть не рухнул, поскользнувшись на мокром и склизком камне, которым был выложен канализационный тоннель. Устояв на ногах, мужчина отдернул плащ и спокойным шагом направился по круговой системе канализации. Он знал, что на другом конце этого ужасно мерзкого места о нем уже сообщили и ждут. Усатый месье Парсуа был очень полезным человеком очень ленивый и напрочь лишенный чувства любопытства, что совершенно не соответствует остальной французской элите, привыкшей совать свой нос везде, где только можно. Он не раз служил провожатым для тех, кому надо было встретиться с теми, кто не хотел, чтобы об их встрече знали. Система проста через дом Парсуа человек спускается в канализацию, откуда можно попасть в любой из восемнадцати домов самых влиятельных людей Парижа. В то время как хозяин дома, дергая за одну из восемнадцати веревок, висящих в его комнате, заставлял звонить колокольчик в одном из домов, тем самым сообщая о визите конфиденциального гостя. Так устроена «парижская верхушка» большинство встреч и контактов не должны быть обнародованы.
Человек в плаще шел по бесконечно длинному тоннелю, ступая по лужам грязи и отходов, к дому, который он очень не любил посещать и делал это крайне редко, только в случае большой необходимости, и вскоре увидел тусклый свет. Приблизившись, он оказался под открытым люком, откуда свисала небольшая веревочная лестница и, ухватившись за нее, забрался наверх.
Гость оказался в похожем подвале на тот, из которого начал свой путь, только здесь не было ни вина, ни коньяка, а лишь куча дореволюционных вещей книги, которые не успели сжечь, шпаги, картины с изображением королевской семьи, несколько икон и даже королевская мантия. Наличие в своем доме любой из этих вещей для обычного смертного может обернуться тюремным сроком и клеймом контрреволюционера, но только не для хозяина этого дома.
Посреди комнаты босиком, от холода переминаясь с ноги на ногу, стоял небольшой мужичок с жидкой рыжей бородой и держал зажженную лампу.
Хозяин вас ждет наверху, месье. Следуйте за мной.
«Хозяин подумал гость. Несмотря ни на что, они продолжают считать его своим хозяином, нежели работодателем. Оно и не удивительно. Революция много чего изменила в этом мире, но только не в этом доме».
Поднявшись вслед за прислугой, мужчина оказался в просторном холле, по обеим сторонам которого были развешаны картины, изображающие самые значимые революционные события, несомненно, нарисованные на заказ. Здесь было и взятие Бастилии, и Праздник Верховного Существа, и казнь королевской семьи и прочие моменты из истории, о которых стоило бы забыть, как о позоре гуманизма и человечности. Гость с провожатым прошли к дверям и вошли в шикарную двухэтажную гостиную. На первом этаже располагался камин, отделанный золотом виде головы льва с открытой пастью, в которой сейчас горел небольшой огонь. Поленья приятно потрескивали, постепенно прогревая прохладный воздух огромной комнаты и освещая ее богатое убранство. Возле камина стояли два кожаных кресла, больше похожие на трон. Между ними располагался высокий столик на тонкой лакированной деревянной ножке в виде фонтанной струи, с вырезанными на ней дельфинами и русалками. Этот столик был здесь для любимой игры хозяина дома шахматы. Все фигурки из оникса с инкрустированными сапфирами стояли на своих местах. Они будто застыли перед началом битвы смотрят друг на друга и ждут команды.
Справа от кресел с шахматами у окна во всю стену, закрытым сейчас занавесками из тяжелого серебряного аксамита, стоял овальный стол, как минимум для двенадцати персон. Под ногами лежал ковер с фамильной геральдикой хозяина дома черный ястреб на поле цвета индиго.
Фролло, какой неожиданный визит, раздался голос со второго этажа гостиной и гость, сняв капюшон, посмотрел наверх.
Не правда. Вы знали, что я приду, граф. Слухи быстро разносятся по Парижу.
Согласен, но вы обитаете за его пределами, насколько мне известно, Капулетти в темно-синем шелковом халате, едва охватывающим его объемное тело, стоял, облокотившись одной рукой на деревянные резные перила, огораживающие второй этаж гостиной, а другой держал бильярдный кий. Не хотите сыграть в бильярд?
Вы же не думаете, что я явился в этот город и прошел по туннелям канализации, чтобы сыграть с вами партию в бильярд?
Может тогда в шахматы? У меня давно не было достойного противника, граф облокотил кий на перила и направился к лестнице.
Увольте. Я здесь не для того чтобы развлечь вас, Жером. И повод моего визита сложно назвать приятным, ученый холодно, как змея следил за спускающимся к нему хозяином дома.
Я уже догадался. Итак, что же привело вас в мой дом? Надеюсь с ним все в порядке?
Я вряд ли дал бы ему такую характеристику, но скажем так все без изменений. Но речь не об этом.
Вы напряжены сильней обычного. Прошу вас, давайте присядем. Капулетти приблизился к креслу у шахматной доски и жестом указал Фролло на соседнее. Я так понимаю, причина вашего расстройства, в том, что вас не пригласили на свадьбу? Так вы должны понимать, что на, то есть веские причины
Свадьбы не будет, резко оборвал графа ученый, присаживаясь напротив собеседника в кресло.
Капулетти удивленно, с учтивой улыбкой, посмотрел на Фролло. Тот насквозь видел лживую сущность графа. Эти улыбки и манеры ученый ненавидел их всем сердцем. Этот спектакль, фальшь не больше чем представление. Это чума современного Парижа. Все смотрят друг на друга, улыбаются, следят за каждым своим словом, льстят, но это все маскарад средство для достижения цели. А граф Капулетти как никто другой в этом городе умеет получать свое. Он умен, хитер и очень решителен, он беспощаден, бесстрашен и крайне аккуратен. И теперь он сосредоточенно пытается понять, шутка ли то, что он услышал.
Вы шутите? Да, Клод?
Не имею такой привычки, граф.
Тогда, я с нетерпением жду очень веских причин вашего заявления, Капулетти слегка нахмурил свои густые черные брови.
Она всего одна ваша дочь в большой опасности, Жером, серые, почти бесцветные глаза Фролло впились в графа Капулетти.
И в чем же заключается эта опасность? В разбитом сердце? было видно, как щеки графа затряслись от легкого напряжения.
Убийца. Маньяк, убивающий юных красавиц Парижа еще на свободе и его следующая жертва Джульетта, голос Фролло не дрогнул, но внутри у него все сжалось, когда он произнес это вслух.
Он ученый, не верующий ни в бога, ни в дьявола, а только в то, что доказано наукой, поверил словам сумасшедшего. Ни это ли первый шаг к безумию? Нет. Он тоже уже думал об этом, но после слов Ромео, это как будто стало реальной угрозой.