Заканчивался очередной семестр, и дело катилось к Новому году. Город одевался огнями, гирляндами, везде появлялись искусственные ярко наряженные ёлки. Магазины зазывали скидками и акциями, пытаясь навариться на предпраздничной лихорадке, всякие шоу притягивали празднично настроенный народ, собирая приличные кассы. Опекуны вовсю шушукались, готовили грандиозный сюрприз к празднику, мне было даже смешно наблюдать за двумя взрослыми мужчинами, которые ведут себя, как десятилетние мальчишки.
Я проснулся ночью. Во сне мне казалось, что муравьи прогрызли в коже крошечные дырочки и забрались внутрь, они кусали мою руку на уровне запястья, казалось, до кости. Открыв глаза, я почувствовал, что ощущения сна весьма реальные, рука горела и чесалась.
В панике включить ночник удалось не с первого раза, пальцы упорно не нащупывали кнопку включения света, словно кто-то убрал её со стены. Наконец, заветная пластиковая пимпочка нашлась, щёлкнула. Я уставился на руку и тут же понял в чём дело. Татуировка словно воспалилась, её линии проступили очень четко, кожа вспухла по рисунку и покраснела. Жидкости в верхнем сосуде оставалось совсем немного, буквально с десяток капель. Сработал магический будильник. Горбун сказал быть готовым к перемещению.
Паника появилась на секунду, но тут же была задавлена здравым смыслом, стоило мне представить, как я появлюсь в трусах в кабинете Ингефорца. Худшая картина в мире. Я тихонько слез с кровати, постарался без особого шума достать из шкафа дорожную сумку самую невзрачную, которой Рома не хватится, сложил туда одежду, свои личные мелочи, вроде расчёски или зубной щётки, за которой пришлось красться в ванную. Подумал и сунул сверху писчие принадлежности, альбом для рисования с набросками и нашу общую с опекунами фотографию. Татуировка словно раскалилась изнутри. Пришлось сжать челюсти, чтобы не зашипеть, я оделся, прокрался за своей уличной обувью и не смог удержаться от того, чтобы хоть издалека не взглянуть на ребят.
Дверь в комнату Алекса и Ромы была приоткрыта, на тумбочке рядом с кроватью стояла пустая кружа, из которой Рома пьет сок перед сном. С кровати свешивалась мощная рука, из-под одеяла торчала пятка Саши. Он лежал на животе и мирно сопел, как большой медведь. Поверх его плеча белела рука Ромы, он ворочался во сне, словно видел кошмар.
Паника снова скрутила внутренности в жгуты. Я хотел бы сейчас разбудить ребят и попросить помощи, но ощущение полёта спиной в пустоту стало нарастать. Вздох застрял в горле, не дав даже шанса на прощание, и всё вокруг поглотила тьма.
***
Прояснилось сознание уже после перемещения. Я стоял во дворе высокой башни, которая уходила куда-то в облака своей крышей. Вид этого строения настолько поразил воображение, что ощущение реальности исчезло на некоторое время и вернулось только тогда, когда ноги замёрзли. Ведь я стоял с туфлями в руках, так и не успев надеть их! Чувствуя себя последним идиотом, бледный взъерошенный призрак в моём лице принялся прыгать на одной ноге, натягивая туфлю на вторую. Слава всем покойным физикам, вокруг никого не было! Правда после процедуры завязывания шнурков стало не по себе от этого факта.
Огромный двор был пустынным, повсюду стелился туман, будто я стоял посреди медленно закипающего котла. В белой пелене почти за пределами видимости тёмными пятнами выделялись столбы, между которыми колыхались толстые цепи. Идти следовало к башне, другого выхода не наблюдалось. Но, как только первый шаг был сделан, до слуха донеслись голоса.
И так каждый год, Марсель, почему портал выносит нас к самым воротам? Неужели Магистр не может точнее настраивать магию? звенел женский голос, полный монаршего гнева на грани истерики.
То мне неизвестно, мадам Борхис, послышались неравномерные шаги и знакомый голос. Пакостный голос, который я на всю жизнь запомню! Сейчас он источал подобострастие, но вам бы самой не худо спросить о том у Великого Вирма.
Марсель, это будет бестактно, я буквально видел мимику женщины: сейчас она должна была искривить безупречные губы и наморщить гордый аристократический нос, Чезаро, как ты?
Все хорошо, madre, прозвучал довольно близко мелодичный тенор, принадлежавший молодому человеку, Мастер Ингефорц наверняка знает, что делает. Не гневайтесь.
На этих словах я увидел троицу, шагающую прямо на меня. Статная женщина в лисьей накидке выступала гордо, её длинное платье, зауженное к коленям и оттуда распускающееся расклешённым «хвостом», подметало серый камень под ногами. Корону из чёрных волос она несла с достоинством императрицы всей земли, ухоженные локоны даже в туманном мареве казались живыми и блестящими, прихотливые вьющиеся прядки колыхались, сползая похожими на свечной воск витками на плечи горделивой женщины. Бледное лицо казалось слишком тонким, узким, на нём выделялись крупные агаты глаз, густо подведённые косметикой. Нос выдавался вперёд так заметно, что огромные глаза этого не компенсировали. Хотя госпожа Борхис глядела перед собой так властно, сжав тонкие алые губы, что никто не посмел бы даже улыбнуться, заметив этот небольшой дефект. Тонкую шею женщины украшала единственная цепь с кулоном. На металле красовался герб, выложенный драгоценными камнями.
Справа от госпожи Борхис шагал юноша высокого роста. Он унаследовал от матери горделивость походки и взгляда, но волосы были светлее, глаза же оказались темнее, чем у матери, нос куда меньше, а вот губы полнее. Но всё равно его лицо было каким-то надменным, гордым, что не вязалось с его наигранным смирением, когда он говорил об Ингефорце. Парень обладал завидным атлетическим сложением, этого не скрывало чёрное пальто с каким-то коротким блестящим мехом. Оно даже укрупняло его фигуру.
Слева от женщины хромал Марсель, сверкая в тумане разными глазами, и жутко улыбался.
Из всей троицы меньше всего я хотел видеть этого отвратительного Квазика. Между тем компания пёрла прямо на меня, явно не замечая на пути бледной помехи. Госпожа Борхис начала рассказывать о гостеприимстве какого-то графа, который телепортировал её едва ли не в кресло в гостиной, но остановилась на полуслове. Её взгляд наконец-то заметил преграду. Дальше был истошный визг. Я такое слышал только тогда, когда в женскую раздевалку на физкультуре мальчишки закинули крысу. Белую крысу.
А-а-а-а-а, вампир!!! закричала женщина, растеряв всю свою надменность. По рукам Чезаро проскользнула синяя искра, и мне стало действительно страшно.
Спокойно, мадам Борхис, едва не рухнул в ноги женщине Марсель, это лишь ещё один ученик! Мастер Ингефорц вытащил заморыша из другого мира к нам. Пожалуйста, не колдуйте, мастер Борхис, Вирм не любит этого, вы же знаете!
Из другого мира? прошипела, дама. Это уже ни в какие рамки! Притащить сюда мальчишку, похожего на чистокровного вампира, который даже не относится к нам. Идём, Чезаро, это ничтожество не достойно нашего внимания!
Да, всё снова было как обычно
Часть четвертая. Sacramentum
Чтобы сделать несколько шагов за высокомерной дамой и её сынком, понадобилось собрать все силы. Злобный горбун всё время оглядывался и мотал головой, безмолвно призывая двигаться следом. Пришлось идти, не стоять же столбом посреди тумана.
Башня медленно, но неуклонно вырастала над нами, как злобный великан, уже можно было рассмотреть светящиеся окна, странные балконы, которые парили словно отдельно от основной конструкции. Сама постройка при ближайшем рассмотрении оказалось совсем не такой прямой, как виделось издали. Её кренило из стороны в сторону в некоторых местах, какие-то этажи сдвигались относительно оси. И как эта конструкция вообще стоит? Магия, не иначе.