Студенты тем временем уже почти расселись. Кое-кто ещё бегал от одного автобуса к другому, высматривая, нет ли там парторга. Даже с грозной Горобовой ехать было веселее, чем с нудным Владимиром Ильичом. Когда первый в колонне ЛиАЗ запыхтел, Кранчевский в очередной раз пожал руку Стальнова:
Всё, Стан, я понял, если дочка хозяина дачи придёт, всё передам. Не волнуйся.
Модная короткая стрижка необыкновенно шла Володе. Чёлка, чётко уложенная на бок, придавала ему примерный вид. Уже сев в автобус, он бодро крикнул Виктору через открытое окно:
Мишке Шумкину скажешь, что сапоги Юрок ему припас, он скинул ношу с плеч прямо в руки друга. Галицкий, забивший место, утвердительно выставил в окно большой палец.
Везёт же вашему Мушкину, Кашина кокетливо посмотрела на Володю. Он молча усмехнулся. Юра, поднявшийся с места, передал сапоги Доброву.
Повезёт и тебе, Стас указал высотнице на свободное место рядом с собой. Он сел сразу за Юрой и Володей. Ира фыркнула. Тогда Добров предложил девушке резиновые сапоги, причём не одни, а всю связку сразу. Кашина хмыкнула и отвернулась.
Вот посмотришь, Катя, эту Вовка точно прибомбит, тихо прокомментировала Рита Чернухина перегляды между Стальновым и Кашиной.
От такой липучки только дурак откажется, согласилась крупная волейболистка, поправляя волосы с неудачно окрашенными «перьями».
Кому адресованы усмешки второкурсниц, заметили Маршал и Цыганок.
Ну и кикимора наша Кашина. Всё что-то строит из себя, строит, Таня незаметно скривилась. Напротив них вытянул ноги на всё сиденье Гена Савченко. Ячеку, пожелавшему сесть рядом, сосед по комнате указал назад:
Не обижайся, Мячик, у меня ноги затекают, так что
Маленький гимнаст широко улыбнулся и сел назад, где сидения наполовину были загружены сумками. Он не сразу заметил, что его соседкой оказалась Сычёва. А когда заметил, то опять широко улыбнулся:
Гланвое, тчобы не тильно срясло, да?
Сычёва кивнула и протянула Мише «Взлётную»:
Если станет плохо соси конфету. У меня много дядя снабжает, девушка настойчиво всунула леденец в руку Миши и для верности загнула ему пальцы.
Да с чего это ему, гимнасту, вдруг станет плохо? прокомментировал слова девушки Гофман. Опасаясь, что Горобова попросит его поменять автобус, заведующий кафедрой гимнастики сразу же, как только уселись, взялся за подсчёт студентов. Сейчас он недовольно махнул в сторону ребят: Сядь уже, Соснихин, не маячь. Фу, что это тут так дымом воняет? преподаватель стал приближаться к хоккеисту, заметно потягивая носом. Соснихин вжался в окно. Галицкий, поняв, в чём проблема, похлопал Гофмана по плечу и молча указал в сторону водителя; мужчина курил за рулём, выдувая в открытое окно. Владимир Давыдович выпрямился. И ты, Галицкий, давай уже тоже усаживайся, не наживай грыжу, ткнув в связку сапог на плече десятиборца, Гофман пошёл дальше по салону. Юра посмотрел назад.
А положу-ка я их вам, девчата, под сиденье? спросил он Воробьёву и Зубилину, устроившихся в хвосте автобуса. Лиза кивнула. Лена безразлично махнула, но для порядка заглянула под сидение проверить, нет ли там уже чьего-то багажа. Галицкий аккуратно уложил обувь и отряхнул руки, словно закапывал сапоги в землю.
Чего такая грустная, Лизонька? улыбнулся он Воробьёвой.
А Миша точно завтра приедет? Лиза робко посмотрела на Юру.
Обещал, заверил старшекурсник. Рудольф Александрович, а когда вы приедете в колхоз? Ну, то бишь в совхоз, дерзнул крикнуть Юра через окно.
Бережной с ними не ехал.
Как всех больных и отсутствующих в кучу соберу, так доложу тебе, Галицкий, о нашем прибытии лично. Телеграммой. Ответил он. Настроение у заведующего кафедрой, несмотря на суету, было отличное. Любил он всякие общественные мероприятия, заменяющие. Напреподавался за тридцать лет до оскомины. Да, и для армии новобранцев, где, на кого ни глянь, характеры, да ещё какие, испытание колхозом казалось их куратору не лишним.
Не забудьте предупредить о приезде, нам ведь подготовиться нужно: оркестр, цветы, отшутился Юра. Бережной махнул рукой, передавая старшему преподавателю своей кафедры Михайлову канистру с водой для дороги. Михаил Михайлович, поднявшись с салон, сел рядом с Масевич. Ира растерянно оглянулась на Кашину. Тёзка полезла в свою сумочку, вытащила оттуда бумажную салфетку, протянула преподавателю. Михайлов обрадовался салфетке и улыбнулся Бережному, заглянувшему в автобус. Несмотря на хорошее настроение, Рудольф Александрович всё же был взвинчен: два студента опаздывали, одна больная. Уже перед самым отъездом Горобова подвела к Николиной парторга. Владимир Ильич брезгливо приложил руку, поцокал и кивнул на выход из автобуса. А ещё Бережной мечтал попеть со студентами в дороге песни, посидеть на привале во время остановки на обед. Память о спуске в молодости на плотах по сибирской реке Лене, восхождениях на горные перевалы Кавказа, рыбалке на Байкале остались немногочисленные фотографии, слайды и сувениры. Хотя друзей у него не было: кого-то уже не стало, с кем-то развела жизнь, одиночества как такового Бережной не ощущал он жил работой. Но декан приняла единственно возможное в такой ситуации решение:
Про Шумкина, Рудольф Александрович, ты знаешь. Про Андронова разберёшься.
А почему после зачисления? поинтересовался Гофман, хотя этот разговор явно его не касался.
Переводом из ГЦОЛИФКа, отрезала Горобова и посмотрела на Гофмана с удивлением: Вам плохо? «Ещё бы!» прокричал он. Гофман представить не мог, что его, заслуженного преподавателя, кто-то когда-то может заставить поехать в колхоз. Но Печёнкин личным примером предупреждал возникновение каких бы то ни было недовольств, и Гофману ничего не оставалось, как молча пойти в автобус.
Наталья Сергеевна, а если у Николиной что-то серьёзное? кивнул Бережной на высотницу. Горобова перешла на «ты», отставив ранги:
Не мне тебя учить, Рудольф. Примешь решение в соответствии с диагнозом. Кстати, завтра по дороге купи, пожалуйста, свежую прессу. А то в этом колхозе
Совхозе, Наталья Сергеевна. Ты всё время путаешь, Бережной смотрел, как младший брат на старшую сестру: он помнил те годы, когда эта женщина-власть была только женщиной.
Какая разница, Рудольф, даже прося, Горобова чеканила слова. Дождавшись утвердительного кивка, она встала на подножку первого автобуса и крикнула в хвост колонны:
Товарищи, поторопитесь! Через пару минут отъезжаем!!!
Та шо ж вы так кричите, Наталья Сергеевна? недовольно сморщился Бражник, сидящий на переднем сиденье справа от водителя и как раз у двери. Кокер спал на его руках, игнорируя большую сумку, приготовленную для его перевозки. Обглоданная добела кость, детская игрушка резиновый цыплёнок, уже не пищащий и откровенно пожёванный, и поводок с ошейником сиротливо лежали там же. От крика пёс всполошился.
Ничего, Панас Михайлович, проспится ваш Золотой в колхозе. Ему картошку не собирать, Горобова прошла за спину биомеханика и села на отдельное сиденье, где уже стояли её вещи. Через ряд напротив обмахивалась веером преподаватель по биохимии Михеева.
Панас Михайлович, а пёс у вас дорогу хорошо переносит, его не укачивает? поинтересовалась она и показала из сумочки край целлофанового пакета. А то у меня на крайний случай вот, припасено. Студенты засмеялись. Соснихин изобразил собаку, блюющую в пакет. Бражник хмыкнул и проворчал, укладывая пса заново:
Чего бы его укачивало? Скажете тоже, Галина Петровна. Это же охотничья порода.
А на кого будет охотиться ваша псюха на полях? Цыганок встала с места, чтобы открыть люк; в автобусе было душно. Панас Михайлович вскочил и начал бешено вращать глазами: