Голос декана зазвучал строго, особенно на фоне добродушного тона предыдущего оратора.
Так. Программа дня для студентов обоих факультетов следующая: сейчас проверим списки, затем посадка. Заполнение автобусов произвольное. Салоны не забивайте, транспорта достаточно. А то привезём давленные помидоры вместо бойких работников, Горобова подождала, пока стихнут смешки, проверяя что-то в записях, и продолжила: Ехать долго. Поэтому попрошу обойтись без шума, нытья и похабных песенок. С теми, кто меня не понял, я разберусь персонально. Далее. Владимир Ильич Печёнкин, кто не знает наш парторг, Горобова в полуобороте протянула руку назад и сделала многозначительную паузу, а также ректор по хозяйственной части Сергей Сергеевич Блинов и комсорг института Валентин Костин сядут в разные автобусы. Учтите и это.
Старшекурсники недовольно зашумели. Названные вышли вперёд. Парторг, стоящий в очереди к микрофону, кивнул. Валентин тихо взвыл, а собака Бражника отозвалась. Обильно потеющий Блинов выругался одними губами, утёр лицо большим носовым платком и выдохнул через сжатые зубы. Пока кто-то смеялся, а кто-то, наоборот, взгрустнул, Печёнкин сосредоточенно готовился выступить. Рассказать ему хотелось о недавней смене правительства Войцеха Ярузельского, доведшего страну до продуктовых карточек. Поляки откровенно голодали вот уже несколько последних лет, и советский коммунист Печёнкин никак не мог об этом молчать. Особенно в связи с предстоящей сельскохозяйственной практикой.
Сообщив перед линейкой Орлову и Горобовой о том, что в пути хочет прочесть лекцию, парторг получил откровенное одобрение ректора Иван Иванович не переживал, о чём будет идти речь в салоне автобуса, так как оставался в Малаховке А вот Наталья Сергеевна, наоборот, с трудом могла представить, что все три часа пути придётся слушать ржавый голос парторга, да ещё, не дай бог, отвечать на его заковыристые вопросы о внешней политике. Декан спортивного факультета была сильным человеком, но не настолько, чтобы подвергать испытанию свою психику в ближайшие полдня, поэтому то, что ей необходимо сесть в другой автобус, она придумала экспромтом. Комсорг Костин и завхоз Блинов оказались заложниками решения декана. Сожалея о нём, завхоз мысленно прикидывал, успеет ли он до отправки сбегать в магазин напротив института за пивом, оставленным ему золотозубой продавщицей Марковной в загашнике, а комсорг посмотрел на солнце так, словно прощался с ним навсегда. Не к месту чихнув, Валентин извинился и вернулся в строй к преподавателям.
Горобова оглянулась на комсомольского лидера и его огромный рюкзак, из которого торчали резиновые сапоги:
Всем всё ясно?
Из толпы студентов в воздух поползло несколько рук.
Как фамилия? ткнула Наталья Сергеевна в сторону одной из них.
Кашина, польщённая вниманием, Ира говорила, усиленно растягивая гласные и «съедая» части слов на московский лад. Скажите, а если у меня есть освобождение от колхоза, я могу не ехать?
А совхоз это не колхоз, засмеялся Добров. Он совсем не хотел, чтобы Ира не ехала на практику.
Кем подписано освобождение? не удержался чтобы не вмешаться Владимир Ильич. Светло-серые брюки-дудочки и коричневая кофта на молнии сморщились, как лицо самого парторга, наклонившегося вперёд.
Председателем нашего спортивного общества «Трудовые резервы», голос Иры звучал гордо. На парторга она смотрела с подобострастием.
У-у, мать, так тебе самый резон трудиться, раз ты в таком обществе состоишь, снова засмеялся Стас; теперь ему категорически не хотелось, чтобы девушку освободили. Кашина метнула на бегуна взгляд, полный ненависти, но, увидев его широкую улыбку, фыркнула и отвернулась.
В микрофоне послышался свист; вряд ли это был технический шум. Горобова оглянулась на Печёнкина, поправила берет и произнесла строго:
От колхоза как и от совхоза, Наталья Сергеевна, запнувшись, усмехнулась, из студентов освобождаются только, декан выставила руку и стала загибать пальцы, аспиранты раз, члены сборной два. Ты, Кашина, член?
Ира, удивлённая тем, что декан так быстро запомнила её фамилию, растерянно помотала головой:
Кандидат. Пока. В мастера спорта.
Горобова выдохнула, улыбнулась, разогнула зажатые пальцы и развела руками:
Вот когда станешь членом сборной и мастером спорта, тогда и поговорим. Ещё вопросы?
Руку из толпы протянул Виктор Малыгин. Он только что подошёл к толпе сзади, потому студенты его не заметили. С конца августа мастер спорта по прыжкам в высоту находился в Москве на Всесоюзном сборе и отпросился сегодня у тренера на первый день.
Что тебе, Витя? этого абитуриента Горобова запомнила на всю свою жизнь, был для того повод. Студенты оглянулись разом, загудели, приветствуя парня. Но тут в микрофоне раздалось покашливание. Виктор вздрогнул и по-военному вытянулся:
Наталья Сергеевна, а почему сборникам нельзя ехать в колхоз? Тем более что это совхоз? Обидно.
Во-от! Горобова гордо обвела толпу рукой. Вот, друзья, поведение, достойное лидера. Сборник Малыгин, хотя и освобождён от колхоза то есть от сельхозработ, не согласен с тем, что не может выполнить свой гражданский долг. Поучитесь, товарищи!
Сослуживцы декана поджали губы. Печёнкин снова прошмыгнул к микрофону:
Наталья Сергеевна, ну, если товарищ спортсмен так хочет, может, удовлетворим его просьбу в виде исключения? выражение глаз серо-буро-никакого мужчины напоминало взгляд питона, медленно обвивающего шею. Малыгину даже показалось, что ему не хватает воздуха. Но Горобова, отодвинув парторга от микрофона, произнесла, глядя на ряды с высоты крыльца:
Нет уж, никаких исключений, Владимир Ильич. Виктору Малыгину в январе предстоит защищать честь страны на чемпионате Европы по лёгкой атлетике. Так что
Многоточие словно повисло в воздухе, сопровождаемое завистливым вздохом многих и облегчённым выдохом единиц.
6
Обычные городские автобусы для междугородних перевозок доукомплектовали сиденьями на задних площадках. Студенты подходили к задней двери, где водитель загружал багаж. Кашина, протягивая свою небольшую сумку, предупредила:
Ставьте прямо, иначе, если разольются мои духи, я на вас в суд подам.
Иди, балаболка! В суд она подаст Шофёра такими угрозами было не пронять, но сумку капризной девицы мужчина всё-таки поставил подальше и поровнее.
Эх, жаль, что не Икарусы, покрутила головой другая Ира Станевич, и дав отмашку Юлику, красиво пошла внутрь автобуса.
Ишь чего захотела! Здесь тебе не Венгрия, а у нас, обиделся шофёр. Туда, куда я вас везу, и таких автобусов не хватает одни лошади да телеги. А она Икарусы, мужчина скопировал недовольное лицо Станевич. Поняв по сощуренным глазам Юлика, что сказал лишнее, он по-доброму кивнул в сторону отошедшей спортсменки: Яркая девушка. Одна фигура чего стоит. Ух!
Фигуристка, Юлик тут же простил мужичка и закрутил головой. Слышь, дядя, а мы через сколько поедем? Покурить бы успеть, Юлик нащупал в кармане куртки пачку «Столичных».
Так кури тут, племянничек. Кто не даёт? закидывая сумки, шофёр отвечал громко и затих только тогда, когда Штейнберг зашипел:
Ты что, дядя? Без ножа режешь! Мы же спортсмены, а не какие-то там автодорожники или «стали и сплавов», из крупных вузов он знал только МАДИ и МИСиС и, судя по названию, был уверен, что там студенты только и делают, что курят. Коренастый юноша потёр большой нос и огляделся. У нас спортивный режим. Юлик подмигнул старшей поварихе институтской столовой тёте Кате; она развозила на тележке сухой паёк и небольшие пластиковые канистры. Юлик выудил взглядом Соснихина и с намёком кивнул за автобус. Миша ответил, скосив глаза на деревья на заднем плане. Именно туда ребята и улизнули. Шофёр, усмехнувшись словам конькобежца, размышлял про себя: хороший парень спортсмен, раз курит, или нет. Поговаривали, что в сборной страны по хоккею курят вообще все, кроме Владислава Третьяка. А они олимпийские чемпионы. «Что уж тогда с этих физкультурников требовать?» подумал он, решив, что особо хороших спортсменов в колхоз не посылают. Но все же сомнение точило, и мужчина решил спросить при случае про курение и спорт хотя бы вон у того пузатого мужичка, которого все звали Коржиком. Шофёр посмотрел на суетливого Блинова.