При знакомстве оказалось, что ребята не раз встречались на соревнованиях, но никогда до этого не разговаривали. Лена и тут же предложила пойти в общежитие, чтобы скоротать вечер за картами и познакомиться получше. Малыгин замялся: дело шло к ночи, а комнаты в общежитии у него не было. Виктор вопросительно посмотрел на коллегу по сектору. Андронов вяло кивнул. Так втроём они побрели к общежитию. Проходя мимо кафедры легкой атлетики, Игнат сказал, что из-за перевода в Малаховку у него теперь нет тренера: предполагаемый московский не мог работать со спортсменом, который будет учиться в области. Виктор тут же предложил переговорить на эту тему с Евгением Александровичем Молотовым, курирующим на их кафедре прыгунов.
Женя классный мужик, охарактеризовал Малыгин тренера. Он сейчас тоже в колхозе. Подойдёшь к нему, сошлёшься на меня, всё объяснишь. Думаю, проблем не будет. Голос его звучал уверенно.
Спасибо, сухо проговорил Андронов, снова замыкаясь в себе.
В общежитие студенты уже вбежали, спасаясь от внезапно поднявшегося сильного ветра.
Да иди, родимый, иди. Конечно, поспи здесь, согласилась дежурная с тем, что Малыгин заночует у Игната. Анна Леонидовна постоянно видела молодёжь и сразу могла определить, кто пришёл в институт получать знания, а кто попал сюда, не зная, чем себя занять после школы. Ко многим из ребят и девушек тётя Аня откровенно привязывалась и вспоминала о них с теплотой. Но были и такие, уходу которых радовалась заранее.
За мной презент, широко улыбнулся Виктор, принимая у женщины комплект чистого бельё. Подмигнув Николиной, он пошёл за Игнатом по лестнице.
В комнате, где стояло пять кроватей, Малыгин постелил себе у окна и весь вечер проигрывал «в дурака» партию за партией не потому, что плохо играл, а из-за рассеянности. Раздавая карты, Николина улыбалась обоим ребятам и хохотала, когда Виктор шутил, что курс молодого пахаря начнётся для товарищей уже завтра.
Завтра, проговаривал Игнат, глядя за окно, где вовсю теперь сверкали молнии и далеко-далеко гремел гром.
Когда Николина ушла к себе, ребята долго ещё разговаривали в темноте при вспышках молний. Засыпая, они оба пожелали Николиной спокойной ночи.
16
Света Цыганок не ошиблась одной из комнат кричал Савченко. Попинко, с полупустой корзиной в руках, отвечал на его претензии обычным голосом:
Мало ли что может случиться! Сам слышал, до ближайшей больницы сорок километров. Магазинов нет. Стирать негде.
Ребята продолжали переговоры с нарастающей интонацией с одной стороны и угасающей с другой. На шум вышла Горобова:
Что случилось, Савченко? Почему кричишь?
Та потомуша, Наталья Сергеевна, Гена ткнул рукой в сторону Попинко: Посмотрите на этого садовода-любителя и тумбочку, которую он полностью присвоил.
Горобова вошла в комнату, подняла бровь на высотника, вставшего при её появлении с кровати. Он показал корзину:
Я я я ничего не присвоил. Просто у меня много много Вот. Попинко сдвинулся с места. Наталья Сергеевна перевела взгляд. И чем дольше глядела, тем больше наклонялась, желая всё рассмотреть.
На тумбочке лежали тесно прижатые друг к другу три книги художественной литературы, коробка с шахматами, а на ней поменьше с домино, ручной фонарик, отдельно завёрнутые несколько свечей, спички, крем для лица, крем от загара, разогревающий крем «Финалгон», несколько кусков мыла хозяйственного и туалетное «Джинсовое», в обёртке «под джинсу» и даже издалека источающее чудный запах. Рядом с огромным флаконом шампуня лежали камень пемзы, ножницы большие, ножницы маленькие, аптечка в коробке из-под обуви с нарисованным на ней красным крестом, пачка стирального порошка «Лотос», карта местности и ещё много чего. Женщина остановила обалдевший взгляд на щипцах для раскалывания сахара:
Мх-г, мх-г, мх-г Студент?
Попинко, быстро ответил Армен от шкафа. А Серик, чья кровать стояла рядом, взял из рук Андрея полупустую корзину. Горобова попыталась заглянуть туда, но казах проворно унёс её. Декану ничего не оставалось, как вернуться взглядом к Андрею.
Да уж, Попинко, много я всякого видывала за годы пребывания в колхозах, но такого! Ты куда собрался? Наталья Сергеевна откинула край одеяла. Под ним стопочкой лежали шесть пар толстых носков, четверо перчаток, две вязанных шапки-петушка, мужская пижама из байки и отдельно кальсоны, три шарфика и столько же свитеров им в тон. Горобова потянула за кусок пушистой ткани, приподняла её и поняла, что это пояс из собачьей шерсти. А это зачем?
Наталья Сергеевна, ведь работать будем на ветру, в наклоне, по многу часов. Как же днесь орателю спину не беречь? Длинный и худой высотник смотрел на декана открытым, подкупающим взглядом, и что-то в его старорусских оборотах не клеилось с его образом. Задумавшись, декан молчала.
Вы ещё в тумбочку, Наталья Сергеевна, загляните, не унимался Савченко, насмешливо подсказывая из коридора. Гена упёр руки в бока и поматывал головой перед растущей толпой студентов, привлечённых голосами, среди которых ближе всех к двери стояли Цыганок и Маршал.
А что в тумбочке? Горобова теперь испытывала неподдельный интерес к тому, что могла бы увидеть.
Андрей пожал плечами и смущенно открыл дверцу:
А что в тумбочке? Ничего особенного кое-какие продукты.
Наталья Сергеевна обошла кровать, наклонилась и по-мальчишечьи присвистнула. Тумбочка была забита мясными и рыбными консервами, колбасой, сгущёнкой. А ещё здесь были бутылка водки, пачка какао, несколько пачек дорогого индийского чёрного чая, литровая банка мёда, сухари Декан, присев на корточки, разглядывала продукты. Из коридора потянули шеи любопытные.
Да уж, Попинко, ты, я вижу, и вправду основательно подготовился к поездке. А зачем столько добра? Может, магазин открыть собрался?
Женщина вытянула из тумбочки пакет с большим кусковым сахаром, взяла с тумбочки щипцы, вытащила из пакета один кусок, ловко расколола его и протянула Попинко на ладони. Андрей молча взял кусочек, сунул в рот, глупо улыбнулся:
Какой магазин, Наталья Сергеевна? Зачем мне открывать магазин?
Акцент, сделанный на местоимении, не ускользнул от слуха декана. Горобова пошла по комнате, раздавая сахар всем, кто тут был. Когда она дошла до Шандобаева, Серик отрицательно покачал головой:
Какой кароший шеловек Андрей, товариш декан. Он мыне один варежка обещал, Армену один носки обещал. А вы магазин. Ай-яй-яй. Зашем хороший шеловек обишать? Вы же не Гена Хохол?
Допустим, кивнула Горобова, подумав над словами Серика и строго посмотрев на Савченко, возмутившегося по поводу реплики. Тёплые вещи и свечи пригодятся, но вот водка зачем? И что там ещё в корзине, хотелось бы знать? Наталья Сергеевна сейчас казалась требовательной старшекурсницей, вовлечённой в игру. Серик попробовал спрятать корзину за самой дальней от окна кроватью, которую занял Армен, но даже сумка кавказца не скрыла плетёную ручку, и Серик пожал плечами:
Да нишево. Масло облепиха ошень карашо, если огонь руку обыжигать. Гаршишник карашо, если нога промошить.
А это что? Сухофрукты? А это? декан подняла прозрачный полиэтиленовый пакет с круглыми вафельными коржами: Это зачем?
Серик удивлённо посмотрел на коржи, потом на Попинко:
Зашем, Аныдрей?
У меня четвёртого октября день рождения, смущённо ответил Попинко. Вот, думал, сделаю торт из коржей, какао и сгущёнки.
А водка, получается, тоже для этого случая? Горобова, всё ещё держа в руке сахар, кивнула на тумбочку.
Вовсе нет, добродушно улыбнулся Андрей: У меня, Наталья Сергеевна, слабые бронхи, вот мама и потчует меня водкой с мёдом вовнутрь, а горчичники ставит на спину. Это же простая психология. Попинко смотрел без подвоха и говорил без всякой издевки, как часто говорят взрослые с детьми, объясняя элементарное. И снова не тон голоса и не выражение лица заставили Горобову наморщить лоб.