Кашина кокетливо улыбнулась:
А не боишься?
Чего? наивно улыбнулась Станевич, не понимая.
Как это чего? Он один, а нас, кроме тебя, семеро. Вот как соблазним его! Что потом будешь делать? Кашина с отвращением понюхала затхлую подушку.
Юлик, до этого смотревший с надеждой, резко развернулся и пошёл на мужскую половину. Масевич, вместе с другими девушками, оторопела.
Ну и дура ты, Ирка, обиделась Станевич, садясь к высотнице спиной.
А мы, Ирки, все дуры, Кашина подмигнула Масевич и, кривясь от запаха, стала впихивать подушку в наволочку.
Это почему?
Потому, что цену себе знаем и не выбираем кого попало. Скажи не согласна? легкоатлетка с присущей ей надменностью посмотрела на гимнастку-художницу. Возражать было бесполезно. Масевич принялась застилать простыню. Станевич, всё так же не оборачиваясь, стала выкладывать вещи из сумки на кровать.
Надо ещё забить место для Ленуськи, вспомнила Цыганок, вернувшись со стулом, бесхозно стоявшим в коридоре. Я ей вот тут постелю, Света указала на кровать рядом со своей: самую дальнюю от окна по правому ряду и возле шкафа. Она поставила к нему стул вместо тумбочки, которой там не было. Однако стул мешал открывать дверки шкафа. Махнув рукой, Цыганок переставила стул в другое место.
Ничего, что-нибудь придумаем, решила Воробьёва, сидя на кровати напротив Светы и у выхода из комнаты. В крайнем случае я предложу Лене поставить кое-какие вещи ко мне, а ты, Сычёва, положишь свои вещи в тумбочку слева, да? Лиза указала на проход между кроватью Сычёвой и Зубилиной. Цыганок, проверяя упругость кровати для Николиной, весело подскакивая, предложила:
Сычёва, может, ты переедешь сюда, к шкафу, а я поменяюсь с Танюхой и сдвинусь к Иришке? кивнула она Станевич. Фигуристка обрадовалась. Маршал тоже не возражала. Сунув ноги в домашние тапочки, Таня сгребла вещи в охапку и кинула их на соседнюю кровать. Света вздохнула: с одной стороны, хотелось шептаться с Николиной по ночам, с другой если Лена будет спать напротив, можно кидаться через проход подушками. Цыганок уставилась на Сычёву, копавшуюся в ридикюле. Догадавшись по общему молчанию, что все ждут от неё ответа, та тут же перенесла вещи на кровать у шкафа, а букет из веток цикория переложила на новую тумбочку, которую ей предстояло делить с Маршал. Лиза сдвинулась к Масевич и Зубилиной, постелив на кровать справа от себя матрац для Николиной. Кровать, что была в их ряду сразу у входа, оставалась свободной.
Фу-х! Ну, слава богу, разместились, обрадовалась Цыганок и отряхнула руки, как после тяжёлой работы. Сычёва, наклонившись к тумбочке, резко выпрямилась:
Правильно, Света: богу слава. Он никого не обидит. Потому и будешь ты, Лиза, спать рядышком с подружкой.
Воробьёва поскорее кивнула. Рассуждать о боге атеистам-комсомольцам запрещалось идеологией правящей партии. Не услышав поддержки своим словам, Сычёва вытащила из саквояжа зубную щётку, мыло и коробочку с зубным порошком.
Кашина вздохнула:
Хорошо, когда у людей мало потребностей: сунула мыло в тумбочку и все проблемы решены. А мне нужен и шампунь, и ополаскиватель, и маска для волос. Не говоря уже про дезодорант, духи, косметичку, пасту, крем для ног, крем для рук, Ира выставляла флаконы и пузырьки из целлофанового пакета, постепенно опустошая его.
Для спины отдельно, коротко прокомментировала Зубилина, заполняя свою полочку в шкафу.
Для спины отдельно, ответила Ира, и, вытащив очередной тюбик, показала гимнастке. Если понадобится проси, я не жадная.
Какая ты, мне уже давно ясно, сказала Лена-гимнастка, не оборачиваясь. Что она имела в виду, Кашина уточнять не стала, и связываться с ней в словесной перепалке сочла заранее проигрышным. Пробурчав, что доброта всегда остаётся непонятой, она принялась вздыхать по поводу того, что взяла очень мало нательного белья. И что, вообще-то, прыгуны в высоту и шестовики это особая каста в лёгкой атлетике.
Слушай, вся из себя особенная, лучше бы ты подумала, как будешь в поле в кроссовках работать, прервала эти восхваления Зубилина, критически осмотрев немудрёный багаж Кашиной. Когда дождь польёт и заморозки ударят, на одной обособленности далеко не уедешь.
Ира вцепилась в косу и, похоже, на этот раз согласилась с гимнасткой.
На жалостных причитаниях о том, как высотница, с её музыкальным пальчиками и худенькими ножками, стройной спиной и хрупкими щиколотками, завтра должна будет выбирать из земли картошку, Цыганок и Маршал вышли в коридор: один из голосов, доносящихся с мужской половины, показался Свете очень знакомым.
15
Виктор Малыгин набрал домашний номер Николиной, но её бабушка ответила юноше, что внучка в колхозе. Виктор тут же сообразил, что Лена осталась ночевать в Малаховке. Восстановительный сбор в Абхазии начинался у Малыгина через два дня. Сев на Казанском вокзале в электричку, Виктор вспомнил, что не так давно они с Сашей Поповым, штангистом с третьего курса, решили снимать в Малаховке комнату в частном доме. Хозяйка Лола Капустина жила с сыном и, за умеренную плату, предложила студентам пристройку к дому. из Малаховки, и она предложила сдать ему комнату. Сто тридцать пять рублей государственной стипендии, которую Виктор получал в сборной СССР. В результате, после бутылки вина, распитой молодыми жильцами с хозяйкой, она решила, что платы только за коммунальные услуги ей хватит. Помочь студентам, вечно стеснённым в средствах, казалось для женщины благородством. Ребята, конечно, обрадовались, особенно Попов. Про то, что Малыгин получает в сборной государственную стипендию в сто тридцать пять рублей, равную зарплате инженера, говорить Капустиной не стали. Тем более, что и жили-то они у Лолы меньше недели: на днях Виктор уехал в Новогорск, там была Всесоюзная спортивная база, а Саша вчера отбыл в колхоз. Идти ли сейчас на квартиру или нет, Виктор пока не решил. Уставившись в окно, он думал то про хозяйку дачи, то про одногруппницу. Замазанные крем-пудрой прыщи Лолы и бледно-розовые щёки Лены. Широкая кость одной и аскетичность другой. Длинные волосы Капустиной под лаком и беспечную стрижку Николиной, ещё больше удлиняющей овал. Пейзаж за окном плыл фоном: «Лола, Лолита, Лолитища Лена, Леночек, Леночка У тебя такая тонкая шея, что мне хочется притронуться к ней сзади губами и ждать, что будет. Возможно, ты, вздрогнешь, и по твоему телу пробежит желание. Возможно, резко обернёшься и не поймёшь меня. И если никто и никогда так тебе в затылок не дышал, мне очень хотелось бы стать первым».
Электричка катила и катила, позволяя мечтать под равномерный стук колес. В вагоне было немноголюдно. Малыгин прислонил голову к окну, закрыл глаза и тут же вспомнил, на что смотрел украдкой во время вступительного экзамена по прыжкам в высоту. Сидя на тёплом битуме, Лена закручивала ключом пяточный гвоздь на прыжковой шиповке, ни о чём не подозревая. Глядя на светлый пушок, выбивавшийся из-под ткани съехавших шортиков, и нежную мякоть, юноша почувствовал, как его бросило в жар.
Малыгин дёрнулся, как от тока, и, открыв глаза, задышал глубоко и часто. Полотно за окном показалось теперь слишком скучным: поля, река, деревья, где-то вдалеке дорога и машины на ней, люди с сумками и пакетами, не ведающие, что ожидание встречи для него радостнее самой её. От нетерпения Виктор встал с лавки и пошёл в тамбур.
Скучающая Анна Леонидовна бросилась в разговор, рассказав Малыгину и про непривычную тишину, и про то, как двое студентов ушли после ужина гулять на озеро. Он потоптался в раздумьях у крыльца и побрёл к озеру наугад. Очень скоро Виктор наткнулся на Лену и Игната. Молодые люди сидели на берегу на траве. Воздух на улице был тяжёлым, натягивало грозу, но Николина и Андронов, не замечая летящих в них веток и листьев, весело болтали о предстоящей поездке в колхоз. Не торопясь обнаружить себя, Виктор подслушал, как юноша пожаловался на то, что не взял с собой резиновые сапоги, так как про колхоз не знал, а Лена посоветовала завтра же утром сбегать на рынок и купить. Когда Игнат напомнил, что у него нет денег, тут-то Виктор и дал о себе знать, хмыкнув. Николина вздрогнула, а потом обернулась и обрадовалась.