Ячек, встать в строй! Он дислексик, слоги в словах при разговоре переставляет, тихо пояснила Наталья Сергеевна. Ветров кивнул и благодарно улыбнулся женщине. Ячек, выполняя приказ декана, вздохнул:
Вот всегда так. Самое итнересное топом.
Ветров пару раз хмыкнул, проверив голосовые связки, после чего продолжил речь, избегая смотреть в сторону рыжего парня со странным диагнозом.
Работать вы начнёте с завтра, сразу после еды и на вот этом поле, рука вытянулась в сторону земли, начинавшейся за зданием столовой и уходящей далеко к горизонту.
Славная перспектива для переваривания пищи, ухмыльнулся Штейнберг, почесав складки живота.
Работаем пять дней полностью, а в субботу только утром. Тут Ветров радостно улыбнулся, объясняя, что такой распорядок снисхождение. Деревенские, в моменты посева или сбора урожая, ни дней, ни часов, проведённых в полях, не считали. Звучный выдох выразил общую реакцию. Но следующая информация оказалась более приятной. Баня два раза в неделю.
Неразделённый оптимизм, как солнечный зайчик, пробежал по рядам, вызывая кое у кого подобие улыбок.
Три раза, Горобова не торговалась. Она требовала, поясняя. Николай Петрович, обеспечьте баню хотя бы три раза в неделю, именно добавление имени-отчества председателя сыграло свою роль: председатель безотказно задрал руки.
Хорошо! Тогда об этом нужно предупредить нашего кочегара Матвея, чтобы он третий раз не проспал. Но это я беру на себя. Все инструкции по работе вам завтра утром даст наш главный агроном Сильвестр Герасимович Эрхард.
Серик с Арменом бессильно переглянулись, повторив один начало имени агронома, а второй окончание его фамилии. Горобова тут же записала что-то в свой блокнот, с которым нигде не расставалась.
Ветров продолжал рисовать радужную картину счастливого коллективного труда. Но чем больше он говорил, тем меньше хотелось его слушать:
Столовая начнёт работать уже сегодня вечером. Правда, в связи с тем, что котельную затопили только в обед, ужин будет холодным. Скорее всего варёная картошка и овощи. Распорядок дня и режим работы столовой вам объявит дополнительно ваша уважаемая Наталья Сергеевна. Ветров вынул из кармана куртки листок, сложенный вчетверо, и протянул Горобовой. Тут указаны все часы для обеих смен. Увы, столовая, отставленный большой палец оратора поплыл за его спину без сопровождения взглядом, не может вместить сразу всех. Но это уже организационные процессы, которые я предлагаю решить вашему начальству. Я буду появляться здесь регулярно. Такое сейчас время, что в кабинете не усидишь. Если возникнут вопросы или жалобы звоните, Наталья Сергеевна, мне. Телефон там указан. Секретаря зовут Зинаида. Найти меня непросто, но можно.
С момента начала жатвы зерновых и по сей день увидеть Ветрова в правлении не удавалось ещё никому. Но не стоило вот так сразу пугать горожан, поэтому, поздравив студентов с началом практики, он зааплодировал. Наталья Сергеевна, подмерзая на усилившемся ветру, поправила шарфик и берет и выразительно глянула на преподавателей. Жидкие аплодисменты раздались в их кучке. Оглядываясь на жилые помещения и длинную трубу низкого строения на пригорке, кое-кто вспомнил заявление Доброва о железной проволоке.
Надеюсь, сторожевых собак у них тут не будет? подытожила мысли всех Таня Маршал.
В это время между коленями Горобовой просунул лохматую морду Золотой, спущенный с рук, и заскулил. По рядам строя прошёл ответный вой человеческий.
12
Игнат? Николина постучала в дверь. Под ней пробивался свет, но из комнаты не доносилось ни звука. За поворотом коридора послышались шаги. Лена переспросила: Игнат?
Навстречу ей, шаркая кожаными шлёпанцами по линолеуму, вывернул очень высокий и худой парень. Влажные всклокоченные волосы свисали прядями, как шерсть у собаки, вылезшей из реки. Длинным носом юноша то и дело коротко втягивал воздух. Светлая полоска на переносице от солнечных очков, красивые, печальные глаза под насупленными бровями «Тётя Аня права: симпатичный, но очень уж какой-то несчастный», промелькнуло у Николиной. Подойдя достаточно близко, парень кивнул:
Я Игнат. Голос, ломаный, с хрипотцой, был как у четырнадцатилетнего подростка.
Привет! А я Лена Николина. Мне про тебя дежурная на проходной сказала. Пошли ужинать?
Игнат трижды шмыгнул носом и сглотнул слюну, отчего костистый кадык на его худой и длинной шее прыгнул снизу-вверх.
Я не хочу есть. Голос сломался и получился совсем неестественным.
Ну да?! А у нас на ужин жареная картошка.
Даже при слабом вечернем свете коридора было видно, как губы студента сжались, на скулах появились провалы, а брови сошлись на переносице.
И что? Сказал же не хочу, он отвернулся, помедлил, добавил тише и менее агрессивно: Да и денег у меня нет.
Николина прекрасно поняла, откуда такая настороженность, поэтому посмотрела на него, широко улыбаясь:
Денег не нужно, Игнат. Нас повариха сегодня бесплатно покормит.
Парень качнулся назад и спросил ещё тише:
С какой стати? Недоверие было всё ещё сильным, но теперь Игнат словно обмяк, перестал быть настороженным, каким казался минутами ранее. Нахмуренный лоб его разгладился, только нос по-прежнему шмыгал.
Она мировая тётка, Николина выставила большой палец. Да и в общаге, кроме тебя и меня, никого нет. Пошли! теперь призыв получился почти как приказ. Юноша пожал плечами:
Ну, если бесплатно
Спускаясь по лестнице, Николина выяснила, что учиться знакомый будет в их группе один-один. Разговор не клеился. Игнат постоянно оглядывался по сторонам. На проходной тётя Аня одобрительно покивала головой и пожелала молодым людям приятного аппетита. В столовой поварихи Марина и Люба дали им по большой тарелке ещё шипящей картошки и налили по стакану компота. Тётя Катя украдкой сморщила лицо, разглядывая юношу со спины и откровенно страдая от его худобы.
Игнат Андронов тоже прыгал в высоту, а приехал из далёкого Красноярска. Лену он, оказывается, помнил по недавней Спартакиаде школьников. Николина, услышав это, чуть не уронила поднос на любимый столик у окна.
Это как же ты меня в Вильнюсе запомнил? Нас там столько прыгало
Игнат кивнул, изогнув одну бровь, и впервые лёгкая улыбка пробежала по его губам:
Прыгало много, а таких ног, как у тебя, ни у кого не было.
Николина почувствовала, как у неё загорелись уши. Не уточняя, что парень имел в виду, она села и уткнулась в тарелку, словно её обозвали, а не восхитились ею. Девушка тихо ковыряла вилкой ломтики картофеля, жевала их неторопливо, наблюдая, как Игнат сметает еду. На вопрос, почему он не поступал вместе со всеми, ответил он непонятно:
Я в ГЦОЛИФК поступал.
Николина присвистнула. Государственный центральный институт физкультуры на Сиреневом бульваре в Москве был одним из самых престижных в стране. Для того, чтобы Игнат оттуда перевёлся к ним в Малаховку, должен был быть особый повод. Лена стала вглядываться в серые сумерки. Двор общежития освещался снаружи мощными лампами, и было видно, как от лёгкого ветра шевелятся лапы ёлок, посаженных в ряд от одного угла здания до другого. Ветерок предвещал смену погоды. Изредка по воздуху пролетали листья осин или берёз. Их на территории института было меньше и росли они подальше, но ветер доносил сорванные лоскутки. «Игната, как эти листья, занесло к нам и крутит по воздуху. А он, похоже, ждёт, куда упадёт», подумала Николина, глядя на ссутулившегося парня, и тихо проговорила:
Что же тебя, Игнат, в Москве так ошпарило, что ты от любого вопроса как ёжик сжимаешься? От таких слов юноша перестал есть. Отвечать он не мог, только глубоко дышал, сдерживая волнение. Копать глубже Николина не стала, накрыла руку Андронова своею и тихонько сжала: Ладно, расскажешь, когда захочешь. Да? он кивнул, опуская голову ещё ниже. Она отняла руку. Вот и ладно. А тяжёлые моменты бывают у всех. Я сама сегодня утром чуть дуба не дала.