И надо бы удивиться, но Барти совсем и не удивился, когда его взор заполонил яркий свет Драконова Дыхания Железного Дракона. Ксеноновых фар, короче. Машина была повсюду и везде и, похоже, неслась прямо на него. Она взялась из ниоткуда, и рев мотора, смешанный с визгом тормозов и трением шин по раздолбанному асфальту, навалились внезапно, будто давно изнемогали от нетерпения. Барти мало чему удивлялся. Он воспринимал все как данность, которую надо переварить. Есть и есть.
Хотя какой «есть и есть»? Это же сражение! Чудовище на его пути! Не можешь победить прогони! Опыт зачтется в любом случае. Станешь сильнее.
Наш друид поднял руки, рюкзак в страхе прилип к мокрой от пота футболке, и с губ слетела какая-то непонятная, но абсолютно уверенная тарабарщина. В салоне тряхнули длинной белой (для Барти седой) шевелюрой, выматерились заплетающимся языком и рванули влево. Пежо 307 цвета пепла, припорошившего базальт, испуганно а то и трусливо, ха! улизнул с дороги и невнятной походкой (поездкой?) помчал в окружную, огибая Ярмарку.
Барти снова вмешался в правила игры. И снова сработало.
Он проследил за автомобилем, пожал плечами и пошел себе дальше. Вы представляете, у него даже сердце не ускорило ритм! Остаточная мысль после всех событий была такова: Найджел Филлинс снова пьян. Барти не переживал, что его знакомый может разбиться в это не верилось, и он вообще не допускал мыслей с нехорошим исходом. Так Игроки будут в безопасности. Это в его же интересах. А Найджел хороший Игрок, нестандартный. Игроки живы Игра продолжается.
Только что Игра сильно встряхнулась.
Голова Барти взорвалась болью.
-9-
19 мая, среда
Сандерсу казалось, что что-то произошло. А именно: ИМПУЛЬС вышел на свободу и СРАБОТАЛ. Он и не думал ошибаться уверенность в успехе подпитывалась накатывающим волнами запашком от кроссовки КРОССОВКИ? Я ЕЩЕ И НАСТУПИЛ В ЭТО ДЕРЬМО? АХАХАХАХА! оскверненной то ли лосем, то ли все-таки им (через мир и лося, а не ПРЯМ ИМ). Хрен его разберешь с такими выкрутасами.
Отнекиваться глупо он захотел отомстить. Ладно, не столько Лен Фэйри, сколько этому Алексу (но было бы неплохо, чтобы досталось ВСЕМ). Имея в виду всех, он имел в виду не только Сладкую Парочку. Во всяком случае, Сандерс не конкретизировал, а в юрисдикцию его ИМПУЛЬСОВ входил Баттермилк со всеми его жителями. Потому что НЕХРЕН.
Мистер Румс прошлепал по шоссе 97 до ближайшей таблички ПОЖАЛУЙСТА, НЕ СОРИТЕ, ДАВАЙТЕ УВАЖАТЬ ДРУГ ДРУГА и с помощью острого бока металлического листа знака соскреб остатки своей неудачи (блин, или удачи, если он сам наколдовал и оно получилось?!) со снятой кроссовки, и через некоторые сотни метров свернул направо, по ответвлению от шоссе с высоким тощим столбом, на котором написано НА БАТТЕРМИЛК, и под аркой целующихся тополей, в перпендикуляре, на обочине нестояла-нележала здоровая креветка из известняка, и она приветливо махала лапками, устроившись поверх надписи ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В БАТТЕРМИЛК. Прям как позирующая фотомодель на пляже.
Ах, ну наконец-то мы внутри Баттермилка. А то все вокруг да около. Люблю я этот город, черт возьми! Хороший он, теплый, ламповый. Люди в большинстве своем милые и приветливые. Со своей чудинкой, правда, но все же. Ну и с медлительностью, присущей людям периферии вдали от столиц и шумных городов. Мне особенно нравится здесь речка Быстрянка, берущая начало где-то в горах и весело протекающая через весь Баттермилк. Из-за нее здесь имеются несколько мостов, и в этом есть что-то романтическое и сказочное.
Контуры креветки начинали размываться; заходило солнце. Ну а то, что лежало под подошвами Сандерса, звалось Сквозной улицей и пролегало, собственно, сквозь город, чтобы на том конце свернуть налево и вновь влиться в разгоряченную артерию шоссе 97. Чуть дальше после креветки справа от улицы расположился гипермаркет «Мы с вами» с небольшим, но все равно бесполезным придатком парковкой. Видимо, арендаторы решили, что сюда будут заезжать с шоссе какие-нибудь дальнобойщики или просто потребители. Но нет. К пустырю за гипермаркетом, кстати, подводил левый отросток Заплатки (не самый популярный и не шибко-то живописный обособленный мусорными баками и прочим хламом). Никто не знал, что однажды здесь все заасфальтируют и воздвигнут огромный магазин.
В общем, с этой креветочной точки Сандерс видел город, который уходил вниз. Точнее, его зримую часть, ибо Баттермилк город рельефный. Вдали (хоть из-за размеров городка говорить «вдали» и не совсем верно, но все же) высились Башня и Антенна (круглое здание бизнес-центра и телевышка соответственно), а позади них, у самого берега, маячили крыши гостиничных апартаментов «Наши гости». Но обо всем этом попозже. Довольно экскурсий.
Взглянем более детально: вот идет Сандерс Румс, двенадцатилетний мальчик стандартной комплекции, блондин, большие глаза, штаны с дополнительными карманами сбоку от колен, заношенные кроссовки невзрачно-коричневого цвета, мятая футболка с флагом Японии. Точнее, застиранная белая футболка с вылинявшим красным шаром, напоминающим ИМПУЛЬСЫ Сандерса. Он УГОВОРИЛ маму купить футболку на ярмарке выходного дня пару месяцев назад, подгадав удачный момент, когда Кит Роджерс подлил достаточно бренди в пакет яблочного сока Бэтси Румс, окосевшей от полученного коктейля более чем быстро. Зато она купила сыну футболку без бонусных пререканий. Но это же флаг Японии, Санди! Сандерс махнул рукой. Ты уверен, сынок? Сандерс кивнул. С тех пор ходит только в ней, лишь изредка и с неохотой отдает матери на стирку.
Никто не знал об этой пасхалке, но Сандерсу и не нужно. Как-то, возвращаясь на перемене из школьного туалета в класс, чтобы дорисовать, что не успел на уроке, он подслушал разговор Лен Фэйри и Алекса Дарка, который притащился к ней, потому что, видите ли, СОСКУЧИЛСЯ. Тогда-то Сандерс и узнал, что этот Дарк у нас, оказывается, неженка, которая считает, что все вокруг смотрят на него. Видите ли, центр Вселенной, пуп земли, король, магнит внимания. Ну-ну. Якобы, Алекс часто видит себя со стороны и старается, чтобы все было безукоризненно (ВЕДЬ НА НЕГО ЖЕ СМОТРЯТ, НУ!). Услышав это от достаточно взрослого мужика (через скоро ему тридцак), Сандерс невзлюбил его. Что за херня какой-то дурацкий комплекс. В душе Румса проросли корни презрения к этому человеку. Понятно, что с виду ничего не заметно, и душу Алекс раскрывал непосредственно своей жене, но Сандерс здорово разочаровался, узнав, что существует вот такая ПОДНОГОТНАЯ! А сколько таких у каждого? Свихнуться. Та же Лен Фэйри, например, совсем не прочь раздвинуть ножки теплым весенним деньком, вот уж ого-го. Вот вам и пасхалки.
А сейчас Сандерс попытался поиграть в Алекса Дарка и представить, как он, Сандерс, выглядит издалека: как будто кто-то запустил красный шар для боулинга по ухабистому склону за счет подпрыгивающей и быстрой походки. Сандерс никогда не любил велосипеды и прочую галиматью и ходил пешком, чтобы не быть жирдяем, как, например, Барти Уоррен, чертов ЛЕСНИК с нестрижеными ногтями, сидящий на своем долбаном тополе.
Несколькими минутами позже слегка запыхавшийся Румс уже шел вдоль гипермаркета. Перед его носом, виляя задницей, проехал автомобиль Найджела Филлинса. Блогер снова пьян, понял Сандерс и уткнулся в свои мысли. Если сперва он решил идти домой, то как-то незаметно передумал и выбрал промежуточным пунктом Колокольню Святой Елены. Надо сказать, что между РПГ и ним прослеживалось что-то общее. Оба зависали где-то ПОВЫШЕ. И Сторож, и КСЕ были уединенными местами. В отличие от Барти, Сандерс не вдохновлялся чем бы то ни было, не создавал свою игру, а просто сидел, глядя на развалины древнего храмового комплекса, и молчал. И мир вокруг был с ним солидарен. Мир молчал. И это радовало и успокаивало. Они общались молчанием. Это было ЕГО общество. Его беседа. Как здорово. Сделанная из красного кирпича колокольня высилась этажей на шестьсемь, винтовая лестница чудом уцелела, площадка наверху была открыта, и представьте себе: никто никогда оттуда не прыгал. Похоже, Баттермилк всех устраивал или же РАЗЛЕНИВАЛ до степени амебы. И даже родители особо не переживали за детей, когда те говорили, что идут гулять на колокольню. Слишком тут все аккуратно. Но вот Сандерс представил, как стоит наверху, смотрит на невнятные горы кирпичей, несущих в себе намек былой геометрии и древних контуров зданий; тихо светит полная луна; он ощущает запах моря и влажной крапивы и делает шаг, а под ногой ничего, и он летит вниз. В падении тело переворачивается так, что в момент приземления его голова будет воткнута строго вертикально в землю. И вот конец близок, а Сандерс высматривает своими большими глазами острый осколок камня, который метит ему прямо в макушку. В темечко. Внезапно Сандерс передумывает и не хочет никуда лететь, но поздно. Ему страшно. Камень в голову это, должно быть, очень больно. Зачем он шагнул-то?! В последней тщетной попытке он отдергивает голову ТОЛЬКО БЫ НЕ В ГОЛОВУ ГОСПОДИ ЭТО ЖЕ БУДЕТ ТАК БОЛЬНО и, вроде бы, избегает камня, но боль все же пришла, жуткая и всеобъятная. Аж заломило зубы и зазвенело в ушах.