Фома уж так вышло схватился сразу с тремя на узком пространстве носовой палубы, противники в тесноте мешали друг другу, и ушкуйник быстро вывел из строя крайних одного достал клинком в шею, другой успел-таки отразить удар, да, потеряв равновесие, полетел в воду.
Оставшийся в живых воин коренастый, в кольчуге и круглом шлеме, получив простор, начал довольно ловко орудовать коротким копьем, так, что едва не насадил на него Фому, словно жука или таракана. Менее опытный воин, наверное, обрадовался бы, оказавшись с одним врагом вместо трех, однако же ватажник, наоборот, собрался и действовал с той непостижимой четкой грацией, что приобретается лишь годами самых кровавых сражений.
Удар и тут же отскочив влево, уклонился, и когда враг сделает выпад Не сделал! Видать, тоже опытный. Выжидает.
Красота! картинно опираясь на мачту, прокомментировал действия ушкуйника высокий человек с рыжеватой бородкой.
С непокрытой головою, окруженный вооруженными мечами соратниками в серых тускло блестящих кирасах, он держал в руках небольшой арбалет, уже снаряженный, но стрелять почему-то не торопился просто смотрел, и золотая серьга в левом ухе его то и дело вспыхивала в лучах пробивавшегося из-за низких утренних облаков солнца.
Нам убить его, мастер? один их воинов обернулся.
Рыжебородый раздраженно повел плечом:
Нет! Пусть закончат. Все-таки интересно кто победит. Ставлю пять гульденов на того русского.
В этот момент Фома, наконец, достал своего противника, ухватив его левой рукой ха копье, правой же нанес сокрушительный удар! Сабля ушкуйника окрасилась кровью, а поверженный враг, бессильно выпустив копье, кувырком полетел в море.
Вот теперь пора! подняв арбалет, рыжебородый пустил стрелу, угодившую Фоме между лопаток.
И что с того, что кольчуга? Какая же кольчуга удержит арбалетный болт? Да на таком расстоянии и не всякие латы даже.
Жаль, подойдя ближе, немец с золотой серьгой поставил ногу на грудь только что убитого им ватажника. Хороший ты был воин, русский в иных обстоятельствах я бы с удовольствием взял тебя к себе но, увы, не сейчас. Приказы не обсуждают.
Господин, кто-то из воинов подошел сзади.
Рыжебородый резко обернулся, лицо его, до этого вполне приятное и вовсе не злое, вдруг сделалось жестким, тонкие губы скривились:
Что такое, Гельмут? Вы до сих пор не захватили корабль?
Как раз захватили, герр Вандер
Не называй меня по имени!!! злобно ощерился предводитель пиратов. Забыл уговор?
Воин с явным страхом попятился:
Помню, мой господин А корабль уже наш я об этом и хотел сказать.
Ну, конечно, наш, рыжебородый расхохотался. Кто бы сомневался? Что купец, предлагал денег на выкуп?
Первым делом и предложил, господин.
А вы?
Сразу его и убили. Как вы приказали, герр
Хорошо! глянув на поднявшееся солнце, предводитель пиратов потер руки. Теперь добейте чужих раненых. И убираемся отсюда к черту!
А судно? осмелился переспросить воин. Просто хочу уточнить, кого вы оставите на корабле новым экипажем?
В ответ снова послышался хохот:
Только мертвых, мой доблестный Гельмут! Да-да, ты не ослышался мертвецов. А корабль мы сожжем чтоб им было приятнее сразу попасть на небо Или в ад, подумав, добавил рыжебородый.
Рыжий зуек Тимоша не утонул, выплыл, все же смог добраться до берега где ожидала засада! С полдюжины лучников в коротких немецких куртках с откинутыми зелеными капюшонами высматривали людей, покидающих обреченное судно и пытавшихся спастись вплавь. Стрелы разили метко! И луки были, на взгляд зуйка, весьма странные слишком уж большие, в человеческий рост, Тимоша раньше никогда подобных не видел. Странные люди. И странные бело-зеленые куртки. И странная речь не немецкая, рыжий смог расслышать несколько фраз, совершенно непонятных говорили, словно сопли жевали.
Юнге удалось выбраться на берег за кустами, когда стрелки отвлеклись на плывущих со «Святителя Петра» людей, там, в кустах, мальчишка и затаился, моля про себя всех святых. Там и пересидел все видел, как добив последних пловцов, лучники с хохотом уселись в большую лодку и погребли к ганзейским судам.
Вражеские корабли отошли, вздернув на мачты разноцветные паруса, а новгородскую ладью вмиг окутало яростное оранжевое пламя. Запылал такелаж, вспыхнули мачты, кто-то иль показалось? все же оставался в живых, добрался до борта, прыгнул
Тимоша протер глаза нет, не показалось. Прыгнул! Ну, хоть еще кто-то.
Плыви, плыви, друг! Плыви!
Скинув намокшую рубаху сапоги и кафтан утонули еще раньше зуек храбро бросился в воду.
Держись, держись, паря!
Тимошка Зуек
Давай за меня. Не бойся, не утонем я хорошо плаваю.
Просторная гавань славного ганзейского города Любека была полна судов. Одномачтовые пузатые когги с зубчатыми надстройками на корме и носу, длинные узкие шебеки с косыми латинскими парусами, рыбацкие шнявы, быстрые трехмачтовые хульки, основательные каракки с крутыми бортами, новгородские палубные ладьи двух, трех- и даже четырехмачтовые каких только здесь не было судов!
Они все были хорошо видны с террасы портовой таверны под названием «У дуба». Когда-то здесь, рядом, и в самом деле рос дуб, ныне давно спиленный иначе как было замостить набережную? Замостили, решением бургомистра и городского совета, лет пятьдесят назад Любек как раз тогда выкупил у императора права вольного имперского города, вот и расстарались на радостях. И собор тогда достроили, и отремонтировали ратушу, да много чего сделали.
Сложенные из серых камней стены таверны были увиты зеленым плющом, весной и летом на улицу вытаскивались столы и скамейки три длинных стола и четыре маленьких, привилегия, строго контролировавшаяся ратманами, не дай бог больше столов поставишь не обрадуешься, городские законы хоть и не очень строги, да зато обязательны к исполнению всеми, будь ты хоть сам бургомистр, или богатый купец нобиль, или вечный подмастерье из тех, что всегда в нищете и грязи. Законы для всех писаны!
Может, по кружечке? проходивший мимо таверны молодой парень с простоватым, каким-то крестьянским лицом и увесистыми кулаками, облизнулся и грустно вздохнул. Эх, день-то какой. Солнышко!
Его спутник человек куда более опытный, лет хорошо за три-дцать поправил на голове черный бархатный берет, самый простой, безо всяких украшений, однако же вполне добротный, хоть малость уже и поношенный:
Пива, говоришь?
Парень улыбнулся, тряхнув копною светлых волос:
А что, дядюшка Гюнтер? Праздник ведь сегодня, день святой Урсулы забыл?
Не столь уж она и почитаемая святая, пробурчав, напарник резко остановился у распахнутой двери и потянул носом. А пиво-то, Михаэль, свежее!
Так я же и говорю! Как раз и наварили к празднику.
Дядюшка Гюнтер почесал затылок, подумал и азартно сверкнул маленькими, глубоко запрятанными глазками:
А, ладно, чего уж! И в самом деле что, в праздник без пива? Смотри, главное русского не упустить.
Не упустим, дядюшка Гюнтер! обрадованно присаживаясь за столик, Михаэль радостно потер руки, подзывая слугу. По паре кружечек нам для начала пока.
Хватит и пары! Гюнтер резко пристукнул ладонью по столу. Упустим не носить нам с тобой головы. Как перед ратманом оправдаемся?
Да не упустим же, говорю ж. Сам же знаешь русский в эту пору всегда в гавань приходит. Как раз мимо таверны и пройдет.
Да знаю А вдруг в этот раз не пойдет? Всякое бывает. Я на этой службе пятнадцать лет уже, а ты, Михаэль, всего-то три года.
Вот сейчас по две кружечки выпьем да на постоялый двор пойдем, к русскому.
Что, прямо к нему?!
Ну ты и дурень! Конечно же так, издалека, посмотрим. Ну, как всегда.
Сдвинув на затылок круглую кожаную шапку, Михаэль сдул с кружки пену и, с наслажденьем прикрыв глаза, сделал длинный пахучий глоток: