Я не больна. Просто до сих пор не оправилась после ночного кошмара.
Подумываю о том, чтобы сказаться больной и остаться дома. В любом случае я бы не так уж сильно солгала: меня тошнит от одной мысли идти в школу и притворяться, что все в порядке.
Скорее всего, родители Рэйчел уже в панике. Даже если им еще неизвестно о смерти дочери, они в курсе ее исчезновения. Новости такого рода разлетятся моментально. В школе поднимется волна сплетен и вопросов. Могу себе это представить: ученики рыдают и обнимаются в коридорах, потому что их одноклассница пропала, а учителя напуганы, полагая, что злодей на свободе. Кстати, они оказались бы правы, хоть убийца и не является таинственным незнакомцем, а ходит с ними по одним и тем же коридорам.
Хуже того, я уверена, что не обойдется без копов.
Нас начнут допрашивать.
Полиция захочет знать, кто видел Рэйчел последним. Или о тех, кто хотел причинить ей вред. Все укажут на меня и добавят, как я годами издевалась над ней.
Все вокруг скажут, что если кто и является подозреваемым, то это я.
Эти рассуждения лишь усиливают желание остаться дома. С другой стороны, понимаю, что мое отсутствие будет выглядеть подозрительным. Если копы явятся задать пару вопросов и осознают, что я солгала о болезни, они могут подумать, что я лгу и о Рэйчел.
Нельзя так рисковать.
И пусть это последнее, чем хочется заниматься, но я вылезаю из постели и начинаю собираться. Однако даже после душа я чувствую себя как зомби, а по пути на завтрак едва не спотыкаюсь о ступеньки.
Джессика замечает мое состояние.
Не спала? интересуется она.
Рядом с тарелкой хлопьев сестра положила учебник. И это вовсе не потому, что она пытается выучить все в последнюю минуту, как обычно делаю я. Джессика просто хочет удостовериться, что все знает. Она всегда все знает. Судя по всему, о моих проблемах со сном тоже.
Кошмары, бормочу я, и мое объяснение звучит вполне правдоподобно. Ожидаю вопроса о содержании кошмаров, но сестра лишь хмыкает и возвращается к чтению.
Когда я направляюсь к буфету за миской, входит мама. Она работает дизайнером интерьеров, поэтому если не встречается с клиентом, то почти все время дома. Чаще всего мама игнорирует нас. Стараюсь избежать зрительного контакта, чтобы и в этот раз она не обратила на меня внимания. Но, видимо, лимит удачи на сегодня исчерпан.
Ты выполнила домашнюю работу? спрашивает мама.
Я останавливаюсь и мычу в замешательстве:
Эм
Саманта Джин, произносит она строгим тоном, который так пугал меня в детстве, если я еще раз получу от учителя записку о том, что ты срываешь уроки, нас ждет серьезный разговор.
«Серьезный разговор» это значит, что сначала на меня будут орать в течение нескольких часов, а потом до совершеннолетия посадят под домашний арест.
Выполнила! Я не лгу. По крайней мере, не совсем. Я выполнила всю домашнюю работу, просто сомневаюсь, насколько правильно. Голова была забита переживаниями о Рэйчел, и я не могла сосредоточиться.
Мама смотрит мне в глаза. Ее взгляд почти такой же строгий, как и тон.
Если я узнаю, что ты лжешь предупреждает она.
Не лгу, говорю я, уставясь себе под ноги. Не хочу, чтобы она прочитала что-то по моему лицу. Не хочу, чтобы она интересовалась, почему я выгляжу так, словно вовсе не ложилась спать.
Почему ты не можешь быть похожей на свою сестру? со вздохом спрашивает она и проходит мимо, чтобы поцеловать Джессику в макушку.
Ну хотя бы Джессика не сидит с гордым видом из-за маминой похвалы, а скромно зарывается в свой учебник.
Я жду от тебя проходной балл в этом семестре, сообщает мама, подливая себе кофе. Если не взяться за ум сейчас, ничего не добьешься в жизни. А я не желаю быть матерью неудачницы.
Ее слова ранят. Я крепко сжимаю пустую тарелку, но та на удивление не лопается у меня в руках. Мама покидает кухню.
Она не это имела в виду, шепчет Джессика. Обернувшись, вижу, как она с волнением уставилась на меня.
Нет, говорю я, стараясь не заплакать, именно это.
Я
Заткнись, Джессика, прошу я.
Слава богу, именно так она и поступает. И пусть завтрак последнее, что меня сейчас волнует, я насыпаю себе немного хлопьев и сажусь за стол как можно дальше от сестры.
В соседней комнате работает телевизор. Это папа смотрит новости перед тем, как отправиться в офис. Стараясь не выглядеть заинтересованной, я прислушиваюсь к словам диктора. Однако он не упоминает о пропавших детях. Имя Рэйчел тоже не звучит. Поднявшись в спальню за вещами, я еще раз проверяю Интернет.
Ничего.
Почему об этом до сих пор не сообщили? Неужели ее тело так и не нашли? Почему родители не объявили об исчезновении Рэйчел?
Из-за полного отсутствия новостей я уже на пределе.
Если о том, что я натворила, уже известно, нет никакой необходимости объявлять об этом. Возможно, полиция уже на пути сюда.
Чтобы ни у кого не возникло вопросов, почему я вообще просматривала новости, удаляю историю браузера.
И уже на выходе из комнаты в голову приходит идея, от которой у меня по спине бегут мурашки.
Учитывая мою удачливость, мама может вспомнить о родительских обязанностях и во время одного из перерывов в работе прибраться в моей спальне. А на поиски безопасного места у меня нет времени. Тем не менее я подбегаю к куче грязной одежды и ковыряюсь в ней, чтобы убедиться, что должным образом спрятала улику. Просто хочу убедиться, что он все еще там. Вскоре натыкаюсь пальцами на блокнот.
Списываю все на разыгравшееся воображение или на протекшую бутылку с водой, но я все равно готова поклясться, что блокнот влажный на ощупь.
8
Всю дорогу до школы меня тошнит.
Не только от нервов. Нет, это уже далеко не просто волнение. Каждые несколько шагов я останавливаюсь и уговариваю себя не выглядеть настолько нелепой и испуганной. Такое ощущение, будто меня вот-вот вырвет, и это тоже надо прекращать. Я беспрестанно оглядываюсь по сторонам. Все время ожидаю, что патрульная машина с включенной мигалкой и ревущей сиреной проедет в сторону школы или вовсе остановится позади меня. А еще я всматриваюсь в лица учеников, которые идут со мной по улице. Прекрасно зная, что со мной не стоит связываться, они отводят взгляд, но не кажутся опечаленными. Никто не плачет и не смотрится напуганным больше обычного.
От этого факта мне становится еще хуже. Возможно, сейчас вокруг спокойно, но я готова поспорить, что в школе будет состояние тотальной паники.
Когда я добираюсь до школы, обстановка там такая же, как и всегда. Слоняющиеся у входа ученики переговариваются и даже смеются. Неужели они не знают об исчезновении Рэйчел? Не догадываются, что она может быть мертва? И прямо сейчас среди них разгуливает убийца.
(Но это был несчастный случай. Неудачное стечение обстоятельств.)
Я подхожу к большим двойным дверям, и никто не косится на меня. Никто не шепчет за моей спиной. Народ просто расступается с моего пути, как и всегда.
Все кажется совершенно нормальным, и это кажется совершенно неправильным. Стоит ли мне пихнуть кого-нибудь в сторону шкафчиков? Стоит ли выбить из чьих-то рук домашнее задание? Не хочется выглядеть подозрительно, но и привлекать лишнее внимание я не желаю.
Я выбираю одаривать пристальным взглядом любого, кто на меня посмотрит, чтобы заставить их отвести глаза или убежать.
Я злюсь, и от этого мое самообладание трещит по швам. Не могу отмахнуться от мыслей о том, в какие неприятности я попала.
Наверное, должны хотя бы развесить листовки о пропавшей девочке. Правда ведь?
К горлу резко подступает тошнота. Споткнувшись, я хватаюсь за дверь в попытке удержаться на ногах. Возможно, мне стоит вернуться домой. Это была плохая идея. Очень плохая. Даже если придется столкнуться с неизбежными вопросами и гневом моей матери, все лучше, чем это.