Волосы женщин разделены посередине ровным пробором и собраны обычно в две косы, доходящие у некоторых до поясницы или даже ниже. На голове красуется самый узнаваемый женский головной убор Боливии, которым они так гордятся, шляпа-котелок. Ряд магазинов в Ла-Пасе специализируется только на таких шляпках. В столь экстравагантной на европейский взгляд одежде жительницы этой страны спокойно занимаются повседневными делами, посещают официальные мероприятия и даже заседают в государственном парламенте. Аймарки кажутся в ней полными и низкими, словно вылепленные из глины индейские непропорциональные статуэтки, покрытые цветной глазурью. Однако, несмотря на всю логическую нелепость этих сочетаний, в такой одежде они выглядят органично и подчёркнуто самобытно. И эту индейскую культуру нельзя назвать вымирающей, пока несколько миллионов людей по-прежнему придерживаются традиций аймара, а их пёстрый лоскутный флаг возвышается на всех правительственных зданиях рядом с государственным. Сам Эво Моралес, стоящий во главе государства, первый в истории Боливии президент индейской национальности. Временами кажется, что эту страну стоит посетить хотя бы ради того, чтобы воочию увидеть её своеобразный и аутентичный народ. А сколько ещё уникальных природных, социальных и культурных явлений таятся в этом высокогорном краю, заброшенном к самым вершинам Альтиплано
Город всё время меняется, перерождаясь в тысячи небывалых масок, примеряя на себя новые личины, исполняя свежие роли. Его репертуар безграничен: он может танцевать и искриться, стенать и корчиться от боли, просить и помогать, требовать и упрашивать, но он никогда не сможет стать безликим и равнодушным. Его смуглая кожа, изрытая тысячами морщин терракотовых домов, будто лица индейцев аймара, несёт в себе какую-то тайну и знание, едва ли доступное каждому встречному, осмелившемуся испытать его. Нет, в проникновенном взгляде коренных жителей не вселенская скорбь или тоска, а понимание чего-то высшего, недоступного нам, живущим в современных мегаполисах среди равнин и снега. И эта тайна кроется в каждом человеке: в женщине, просящей подаяние на улице, и в продавщице фруктов, разложившей свой товар на тротуаре, в молодом человеке, громко оглашающем маршрут следования автобуса, и в торговце лотерейными билетами, в кассире общественного туалета и продавце телефонных разговоров, охраняющем старый кнопочный аппарат. Самобытность города может кого-то шокировать и даже ввести в ступор: захарканные, грязные улицы, угрюмые лица, тяжёлый бескислородный воздух, уличная еда, сплошной рынок и станции технического обслуживания автомобилей в Эль Альто (El Alto).
Но за всем этим стоит другой Ла-Пас колоритный, вскормленный индейской культурой, источающий неповторимые ароматы незнакомого мира, сверкающий яркими нарядами и живущий под ослепительно прозрачным небом, до которого, кажется, можно дотянуться рукой. Ла-Пас живой город, дышащий не изменённой историей колониального прошлого, а своей настоящей, исконной. Но это не музейный экспонат, выставленный на всеобщее обозрение, люди здесь действительно такие, какими кажутся, без стремления выглядеть лучше, ведь им абсолютно безразлична наша жизнь за горизонтом восходящего солнца, чего совсем нельзя сказать о нас самих.
Глава 13.2
Эль-Альто. Время жить
Человечество находится перед альтернативой: следовать по капиталистическому пути, ведущему к смерти, или жить в гармонии с природой. Мы должны сделать выбор: погибнет капитализм или мать-Земля. Развитые страны грабят природные ресурсы, отравляют реки и озёра в поисках максимальной прибыли.
Эво Моралес
Я припадаю лицом к грязному, заляпанному стеклу маршрутки, пытаясь запечатлеть в себе проносящиеся мимо пейзажи. Улицы, заполненные людьми, поникшими от проблем и неподъёмных тюков, растерзанный по дороге мусор, словно после набега стаи бешеных волков, истолчённые в мелкую пыль земляные насыпи и непрерывные многокилометровые ряды лотков, стоек, корзин, коробок, бочек, скамей и просто тряпок с вещами, выставленными на продажу. Огромная дорога, в восемь или десять полос, бурлит от транспорта и пешеходов. Её тело хрустит костями пластиковых банок и бутылок, лопающихся под колёсами, лязгает тормозными колодками, царапающими диски, визжит сиренами задыхающихся в приступах астмы машин.
Нашему уху кажутся мелодичными такие названия, как «барриадас» в Лиме, «кальямпас» в Сантьяго-де-Чили, «фавелы» в Рио-де-Жанейро, а ведь на самом деле это не что иное, как трущобы. Места, где сотни тысяч людей, влекомых голодом и поиском ночлега, создали город в городе, надеясь выжить сообща. Всего пару десятков лет назад Эль-Альто представлял собой высокогорный посёлок, являющийся спутником Ла-Паса, где в лачугах из необожжённого кирпича жили люди, пасущие овец на золотых полях Альтиплано. Сегодня же это огромный пригород, откуда ежедневно более полумиллиона человек спускаются на работу в столицу, а вечером возвращаются обратно. Колоссальные перемещения людей не стихают даже в выходные, которые здесь считаются непозволительной роскошью.
Эль-Альто располагается на отметке выше четырёх тысяч метров, где у неподготовленного человека зачастую случается горная болезнь, именуемая здесь «сороче». Даже такие высокогорные объекты, как дворец Потала в Тибете, Фудзияма в Японии, Чегет и Приэльбрусье в России находятся ниже этой высоты. Здесь же индейцы, заложив за щёку очередную порцию листьев коки, тащат тюки весом более тридцати килограммов, не задумываясь о перегрузках. Их жизнь для обычного европейца выглядит настолько шокирующей, что любой иностранец стремится максимально отвлечься от жизни, мельтешащей за окном комфортабельного автобуса или такси. Город растёт в размерах с огромной скоростью, всё новые индейцы прибывают сюда из ближайших деревень в поисках работы, а внутренняя рождаемость беспрестанно увеличивает процент молодого поколения. Более половины населения здесь не достигли возраста девятнадцати лет, а работать боливийцы начинают уже в двенадцать. Здесь нет отдельных микрорайонов с целостной инфраструктурой: детскими садами, школами, парками, магазинами здесь всё завязано в единый клубок человеческого жилья и дорог между домами, словно вконец запутавшаяся пряжа.
Эль-Альто город-миллионник, получивший административную независимость от Ла-Паса только в 1985 году. Это огромная площадь, разрезанная на параллельные и перпендикулярные улицы, многие из которых не заасфальтированы. Даже широкие, по российским меркам, проспекты не справляются с потоком транспорта, кишащим на остановках, автомобильных развязках и перекрёстках. Чаще других здесь попадаются тук-туки, как в Юго-Восточной Азии, микроавтобусы на десять-двенадцать человек и дешёвые такси-коллективо ведь накопить денег на личный транспорт практически невозможно.
Городские дома совершенно однотипны: красный кирпич и тонкий бетон колонн и перекрытий, первые этажи повсюду отведены под магазины и дешёвые столовые, предлагающие комплексный обед за три доллара. Несмотря на общую серость и однообразие, фасады некоторых зданий привлекают внимание своей вычурностью и дисгармонией, как будто уличного нищего нарядили в смокинг для официального приёма, забыв при этом умыть и причесать. Огромные витражи тонированного стекла на четырёх- и пятиэтажных зданиях, штукатурные изгибы разных цветов, громоздкие элементы отделки. Остальные же стены, не выходящие на главную улицу, так и остаются нагими, ещё более усиливая эффект, словно в комнате с кривыми зеркалами.