Юлия Трофимова
Почти как мы
Врезка
Влада
Питер листал газету «Работа для вас», с каждым движением все яростней терзая листки. Сарказм его комментариев был просто запредельным. Казалось, случайно капнет слюна и газета проплавится насквозь, истекая едким дымом.
Нет, ну ты только послушай!.. «Требуются операторы систем орошения, степень врезки на испытательном сроке пятьдесят процентов, в дальнейшем возможно снижение до тридцати процентов при успешном прохождении практики». Что там они собрались синхронизировать? Падение капель в дождевальной установке?! Или вот, еще лучше: «Менеджер по продажам. Врезка восемьдесят процентов, при успешном прохождении испытательного срока снижение до пятидесяти». Что это вообще?! А я-то где там останусь?
Со мной, после работы, сладко потянувшись, сказала Влада. От ее движения общажная кушетка противно скрипнула, Влада недовольно поморщилась. Все в этой казенной комнате ее раздражало сколько ни убирайся, ни пытайся навести уют обшарпанные стены и допотопную мебель этим не прикроешь. Да еще и соседки-неряхи. Да что говорить, общага она общага, все в ней общественное. Владе до дрожи хотелось своего, личного. А Питер все продолжал возмущаться:
Ага, как же, там тоже будет «притирочка», да еще и похлеще! А в брачном контракте сколько потребуешь? Шестьдесят? Или чего уж мелочиться девяносто, как в Заокеании?
О, мы уже говорим о брачном контракте? Влада снова потянулась. А я думала, просто хотим свалить из этой общаги с тараканами Эй, ну не дуйся, она потерлась о его ногу ступней в ажурном чулке. Ты же славный, талантливый, а потом папа поможет, и все получится. Но ты же понимаешь на работу без врезки никак
При упоминании отца Питер скривился:
И ты туда же, тоже поддерживаешь эту столетнюю дичь? На сколько ты подписалась на своей работе? На сорок? И что эти сорок значат, ты понимаешь? Ты ж никогда уже с этой должности не соскочишь, врезка не позволит!
А кто тебе сказал, что я хочу соскакивать? Меня все устраивает, по крайней мере пока, а там видно будет. Ты впустую бесишься, врезку никто не отменит, только нервы зря тратишь она продолжала скользить пальцами по его ноге, поднимаясь все выше. Эй, ну иди сюда, это все будет потом, а соседки придут уже совсем скоро
Питер с Владой был уже почти год, то разбегаясь, то сходясь по новой, и он прекрасно знал, что сейчас будет. Это успело ему порядком приесться, как и навязчивые намеки на совместную жизнь, да и вообще вся она простая и вульгарная девица с района. Но так хотелось хоть немного отвлечься
Влада потянулась и лизнула его в шею, одновременно недвусмысленно потершись коленкой о Питерову ширинку. И печальная газета «Работа для вас» на целых полчаса осталась без должного внимания.
Но Питер так и не расслабился, уходил напряженный, с тревожной складкой на лбу. Зря только Влада старалась, покупала красивые чулки, пробовала новые приемы, рассказанные ушлыми общажными подружками. И чего Питеру неймется рядом же она, Влада, такая яркая и нежная, и готовая с ним на все, а он Какая-то псевдосвобода ему, видимо, дороже. А Владе хочется нормальную жизнь, без пьяных соседок, вечного запаха чужого одеколона и жареной колбасы, общажной неустроенности и казенной панцирной постели. Влечение и интерес к Питеру бились в ней, тянули вверх, сладкие мгновения недавней близости нежно отзывались в молодом теле, но вся тяжесть ежедневной неустроенности тянула вниз железными кандалами. А вначале казалось какая шикарная партия! Высокий, стильный, и отец в министерстве не на последней должности
«Эх, не жизнь, а одни разочарования», подумалось Владе в который раз. А сколько труда вложено, столько сил потрачено и все, выходит, впустую.
* * *
Горячей воды в общаге не было уже два дня. Комендант решение вопроса упорно откладывал, и вечером Влада отважилась наведаться к дяде Славе, вздорному, вечно поддатому красномордому сантехнику общаги. Визит был не из приятных, но мыться под холодной водой казалось еще более противным.
Дядя Слава, как всегда, смотрел футбол и не услышал ни стука Влады, ни как она тихонько вошла. Запах перегара ударил в нос, а уши почти заложило от дядиславиного крика:
Ну давай же, дава-а-а-ай! Бляха, снова мимо! Эти уроды, сукины дети, опять мухлюют! И как их комиссия пропустила! Какие там пять процентов, все сто, тренер натягивает их по полной, как гондон на коленку
Дядь Слав, может, они просто играют хорошо Вот прям как вы трубы чините
Ага, играют, тренер их, видать, знатный чемпион по вылизыванию жоп! Да и ты туда же! В общем, ладно, к ночи зайду, починю, что с тобой делать. Так, и бутылку сразу готовь такую подставу без бутылки мне никак не пережить.
Уныло плетясь по общажным коридорам, Влада тут и там ловила реплики выпускников: «А тебе на сколько? На двадцать? Вот это повезло! Мне только шестьдесят удалось найти». Или: «У меня сорок, но там дядька по матери, надеюсь, попроще будет». И так далее, нескончаемым потоком. Степень потери свободы воли при приеме на работу была сейчас главной темой и на улицах, и в телевизионных дебатах, и, конечно, среди выпускников. Влада свой выбор сделала, и проверить его правильность предстояло уже совсем скоро, через каких-то пару недель. Влияние сорок процентов на старте, административная должность а там видно будет
* * *
Дядя Слава слово не сдержал, не пришел, и не помогла ожидающая его бутылка. Увидев очередь из тазиков на общажной плите, Влада решила наведаться к бабушке. Запасенная для сантехника бутылка даром не пропала, и, прихватив дешевых конфет, Влада поспешила на остановку. Чудом успев на последний троллейбус, она села у окна, с тоской понимая, что заночевать придется у бабули. То еще испытание Но горячий душ того стоил!
Выйдя на остановке и покружив по знакомым дворам, Влада зашла в пропахший кошками подъезд. В линейке звонков выбрала нужный, нажала и с облегчением услышала шаркающие шаги, перемежающиеся с незлобивым матом. Приглушенно мявкнула кошка, видимо, неудачно встреченная бабулей по пути в коммунальном коридоре, и дверь распахнулась.
А, ты? Чего у тебя опять не слава богу?
Привет, бабуля, Влада неловко чмокнула старуху в вялую щеку. Да вот, воду отключили, пришла к тебе помыться. Можно?
Можно, отчего ж нельзя? Соседи в деревню свалили, комаров кормить, так что, почитай, я сегодня здесь единственная хозяйка. Бабуля бросила взгляд на Владин пакет. Смотрю, с гостинцами. Ну, проходи, дверь прикрой, не студи тут.
Получив ветхое полотенце и кусок хозяйственного мыла, Влада быстренько захлопнула дверь ванной, пока бабуля не передумала за ней всякое водилось. Что поделаешь возраст Да и война! Поежившись под горячими струями, удовольствия от которых не могла испортить даже облупившаяся старая ванна, Влада с наслаждением растерлась полотенцем. Старенькое запотевшее зеркало отражало стройное молодое тело с гривкой мокрых темных волос. «А я ничего, очень даже ничего», подумала Влада. Поклонников у нее всегда хватало, но пристроиться хотелось в надежные руки, за крепкую и уверенную спину человека с деньгами или хотя бы перспективами. А там уж Влада бы не оплошала веселый нрав, бытовая изобретательность и пылкость в постели компенсировали бы пролетарское происхождение.
Самые большие надежды сейчас Влада возлагала на Питера, и все вроде бы складывалось неплохо, но этот его дурацкий протест А сколько уже вложено, сколько сил потрачено, да и нравился он ей Постаравшись отогнать невеселые мысли, Влада завернулась в старенький бабулин халат и вышла.
Как и положено после ванной, сели пить чай. Чашки были разномастными, кое-где со сколами. В комнате на пожелтевших обоях висели фронтовые фотографии вперемежку с вырезками из религиозных календарей. Все здесь напоминало Владе о детстве, не таком простом и безоблачном, как хотелось бы, но это было ее детство, и в душе потихоньку разливался уют. Бабуля не дала расслабиться: