Что это вы задумали, Джим Бейкер? Решили меня облапошить?
С Бейкера, похоже, слетел весь сон. Свой подъём на ноги он сопроводил длинной и витиеватой фразой, которая всё никак не заканчивалась, пока Джим не предстал перед Энн во всём своём великолепии встрёпанный, пыльный и злой, как шершень.
Ради всего святого, на что это ты похожа и какого треклятого чёрта тут делаешь?!
А ты-то что делаешь здесь?! взъярилась Энн. Помнится, мы условились встретиться у «Двух барабанов»!
Помнится, когда-то место бабы было у печки! отрезал Джим. Прекрасные были времена!
От такой наглости Энни едва не потеряла дар речи, но живо опомнилась:
Вот что, Джим Бейкер! Я слов на ветер не бросаю. Намерился слинять скатертью дорожка! Только учти, отсюда до полицейского участка ровно пятнадцать минут ходу, а ради тебя я, так уж и быть, постараюсь за десять управиться.
Джим набрал было воздуха, да так и замер, надувшись индюком, что Энн не преминула с удовлетворением отметить. Лошадка, явно недовольная посягательствами на её хвост, протяжно фыркнула и цокнула копытом. Масти она была, между прочим, каурой и это Энни отметила тоже.
Да чтоб тебя! наконец выдохнул Джим, с чувством сплюнув на дорогу. Вот ведь попутал нечистый связаться с твоим малахольным
А ну-ка, придержи язык! оборвала его Энни. Ты Саймону и в подмётки не годишься!
Ну-ну, усмехнулся Джим, с пристрастием охлопывая себя со всех сторон при каждом хлопке в воздух взлетало маленькое пылевое облачко. Только тебе-то к нему, распрекрасному, в моей компании придётся добираться, как бы это нас обоих ни печалило. Так что заруби себе: ещё раз попробуешь вот этаким тоном мне приказы отдавать неделю потом присесть не сможешь. Излупцую так, чтоб на всю жизнь запомнила.
Заявление вполне в твоём духе, с презрением уронила Энн. Чего от тебя и ждать
Много ты о моём духе знаешь, проворчал Джим и с лёгкостью вскочил в седло. Каурая лошадка бодро заплясала на месте. Где твоя лошадь?
У меня её нет, с достоинством отозвалась Энн: отец Маккена не раз высказывался в том смысле, что бедность не порок.
Ну что за дурочка, господи! Я же сказал: возьми лошадь, путь неблизкий!
Ну да, а ещё ты сказал, что встретишь меня на рассвете у «Двух»
Забыли! свирепо гаркнул Джим и оглядел её фигурку с головы до ног и обратно. Ну и пугало, ей-богу Весишь сколько фунтов сто с небольшим?
Оскорблённая до глубины души, Энн выпрямила спину:
Ты совсем без ума уродился, Джим Бейкер?! Я девушка! Может, ещё про возраст мой спросишь?!
Ты девушка? Вот спасибо, посмешила Ладно, залезай.
Наклонившись в седле, Джим протянул ей хлыст. Энни ни за что в жизни не призналась бы ему, что ей до сих пор ни разу не доводилось садиться на лошадь, так что они порядком провозились, а Джим порядком озверел и был-таки вынужден в конце концов спешиться, чтобы её подсадить.
Сидеть позади было жёстко, тряско, а чуть позже и скучно.
Куда мы едем? Энн догадалась спросить, только когда Джим вдруг свернул с дороги и они потрусили целиной.
В Колпино, буркнул Джим. Из-за его спины Энн было почти не видно ничего впереди; к тому же ей приходилось обонять Джимову куртку, которая явно служила хозяину верой и правдой со времён Потопа, ни разу не осквернённая прикосновением щётки или мыла.
Куда?!
Не знаешь не спрашивай.
Вообще-то Энни знала: топонимы оболочками не локализуются иначе ведь полная неразбериха бы вышла. Но этот топоним почему-то звучал в контексте Дикого Запада уж больно странно.
Ну и зачем нам в это Колпино?
Мне просто так, приятеля навестить. А тебе затем, что твоего драгоценного я как раз к этому приятелю отправил.
Зачем?
Притормозив, Джим вывернул шею так, что аж страшно стало, и уставился на Энн:
Знаешь Я вот безумно люблю в одиночку путешествовать. Ну просто обожаю. А знаешь почему? Энн догадалась, что ответ не требуется, и смолчала. Потому что, когда ты путешествуешь в одиночестве, никто не нарушает изумительную, чарующую, самим Господом богом нашим созданную для этого мира ТИ-ШИ-НУ!
На это Энн, естественно, обиделась, и следующие несколько часов прошли в столь милом сердцу Джима безмолвии.
По их истечении Энн чувствовала себя так, словно она заржавевший робот с давным-давно погибшей планеты. Ноги ломило, спина затекла, а та часть тела, о существовании которой юные и неискушённые девушки вовсе и не догадываются, при каждом шаге каурой взывала о пощаде.
Чтобы отвлечься от малоприятных ощущений, девушка старательно разглядывала окружающий пейзаж. В детстве её возили на море, но то было совсем другое дело: поезд, носильщики, постоянная суета и полный комфорт. А сейчас она в настоящем путешествии! Это же так интересно, так увлекательно!
Правда, местность, по которой они проезжали, была явно выдумана кем-то, не обладавшим даже самыми малыми зачатками фантазии. Уже к концу первого часа пути взгляд Энн равнодушно скользил по спёкшейся жёлтой земле, редким пучкам сухой травы, если повезёт цеплялся за монументальный куст репейника. А два часа спустя вся увлекательность путешествия в глазах Энн не стоила хотя бы получасика отдыха на любой мягкой поверхности, с чашечкой чая под рукой и желательно лёжа.
Меж тем Джим, похоже, решил преподать ей урок и даже не думал объявлять привал. Время от времени делал глоток из фляги да принимался насвистывать какой-то бодрый мотивчик. Вконец измученная, Энн решила прибегнуть к хитрости:
Джим А ты ещё не проголодался?
Хмм По мнению Джима, этот вопрос, очевидно, требовал глубокого самоанализа. Прежде чем услышать ответ, неназываемой части тела Энни пришлось вытерпеть ещё не меньше десятка лошадкиных шагов. В общем-то, можно и поесть. Тебе там сподручно?
Само собой, нет! отчаянно запротестовала девушка. А чай? Как я его тебе тут приготовлю?
Ну, раз уж ты так хочешь приготовить мне чай нахально подчеркнув местоимение, Джим тронул поводья, и каурая послушно встала. Тогда слезай.
Они остановились прямо посреди пустоши: лошадь и то не к чему привязать. Пока присмиревшая Энн бродила вокруг в поисках хоть каких-никаких прутиков, Джим снял притороченное к седлу одеяло, разложил на земле и с удовольствием развалился поверх, подложив под голову одну из седельных сумок. Помогать с обедом он явно не собирался.
С грехом пополам Энни удалось набрать охапку сухой травы и даже выдрать из земли какой-то древний-предревний корень (надо же, здесь когда-то росли деревья) Затем она извлекла из своей сумочки огниво, гребёнку, вчерашнюю газету, сахар, заварку, зеркальце, чашку-непроливайку, «Сотворение инфомира», сыр, лепёшки, карамельку, щипчики для ногтей, карандаш, три заколки для волос, кусок пемзы, пузырёк с болеутоляющим и мыло. Что-то в этом наборе казалось явно лишним, но просто одно без другого не вытаскивалось.
Джим придирчиво взвесил сыр на ладони:
Это что, всё? Я же сказал возьми еду, путь будет
Энн заглушила его громким треском: она усердно разламывала корень на куски. Вскоре ей удалось сложить миниатюрный шалашик и даже поджечь его с первого раза. Она старательно раздула пламя, отлила воды из седельного бурдюка и торжественно уселась у костерка, держа ковшик над пляшущим огнём.
Младшая школа на выездной экскурсии вздохнул Джим, скептически наблюдая радостное возбуждение на лице спутницы.
Послушай-ка, Джим, когда заварка уже плавала в кипятке, настаиваясь, Энни вновь почувствовала себя уверенно, а мы не могли доехать в это твоё Колпино поездом?
Джим потянулся за лепёшкой, оторвал кусок, кинул в рот и задумчиво пожевал. А потом задал странный вопрос:
Что ты имеешь в виду?
Поезд, терпеливо и медленно повторила Энни ему, как маленькому. Это такая штука на колёсах, которая ездит по рельсам. Она быстрее, чем лошадь. Девушка попыталась усесться поудобнее и поморщилась. И сиденья там гораздо мягче.