Когда вас спрашивают, где вы предпочитаете жить, речь идёт, конечно, о вашем окружении. А это, прежде всего, люди, объединенные общими целями и задачами. Они могут быть подвижными и весьма активными, в том числе физически, нацеленными, к примеру, на практическое преобразование существующего сегодня мира. А могут образовывать сообщество, занятое нашим будущим, его символическим и образным выражением или, наоборот, преимущественно прошлым здесь наука. Значительная часть обычно приходится на долю тех, кто специально посвятил себя детям, их творческому развитию Но, похоже, я напрасно объясняю так подробно. Вы ведь и без того прекрасно всё поняли, не так ли?
Не успел я отреагировать на последнее, лестное для меня замечание, как экзаменатор перешёл ко второй стороне вопроса.
Вам не нужно, конечно, объяснять, что форма разумного пространства, в котором воспроизводится культура, сама должна быть воплощением разумных идей, открытым учебником человеческого типа жизни. В то же время конкретное многообразие подобных пространств, их значительное различие между собой, связаны с существенными особенностями живущих здесь сообществ.
Экзаменатор умолк, и я на сей раз успел не только согласно кивнуть, но и произнести несколько слов. Затем наступила пауза, во время которой члены комиссии живо обменялись соображениями на непонятном простому архитектору языке, после чего председатель снова обратился ко мне.
Александр, теперь вы должны ещё подумать над вторым вопросом. Время у вас будет достаточно. А мы пока оставим вас. Да, ещё Здесь есть, я думаю, всё, что может вам потребоваться, кроме средств связи, которые отключены на время экзамена. Уверен, что вы сумеете разобраться, если что-то окажется для вас непривычным.
Члены комиссии поднялись и, продолжая тихо, но эмоционально обмениваться какими-то соображениями, направились прочь. Несмотря на наличие прямо перед ними глухой стены, троица необъяснимо долго двигалась в её сторону, постепенно удаляясь и уменьшаясь в размерах, пока совсем не скрылась вдали. Закрыв рот, я ещё целую минуту смотрел ей вслед, пытаясь привести в порядок свои чувства. Конечно, они мне не лгали, но и правдивую картину с их помощью получить я тоже не мог.
Поднявшись, я подошёл к стене и, осторожно протянув руку, коснулся твёрдой гладкой поверхности, почти такой же тёплой, как моё тело. Пройдясь затем вдоль стены, я быстро убедился, что её свойства везде одинаковы. Проникнуть сквозь это ограждение подобно моим экзаменаторам я точно не мог.
Вернувшись на своё место за небольшим удобным столиком, я задумался. Ситуация, судя по всему, не была сном или каким-то капризом подсознания. Всё происходило наяву и всё противоречило моим представлениям как о существующем, так и о возможном мире. Однако, существовало нечто, что заставило меня не просто принять происходящее, но и отнестись к нему серьёзно. Дело, конечно, было в том, что в словах членов комиссии заключалась вполне человеческая мудрость. Само по себе это уже было для меня неожиданностью, поскольку в последние годы все формы контроля знаний или иных профессиональных достоинств, с которыми я сталкивался, сводились к выявлению степени формального соответствия неким, зачастую примитивным, стандартам. Способность же и готовность человека самостоятельно продуктивно мыслить оценить при этом было, конечно, невозможно. Да никто и не ставил подобной задачи. А вот на этом странном экзамене именно это главное! Но почему, и что это вообще за люди, откуда они? И где, наконец, нахожусь я сам?
Я ещё раз внимательно осмотрел помещение и в очередной раз убедился, что оно было практически пустым, если не считать моего столика и рабочих мест членов комиссии. Правда, на стенах были хорошо различимы непонятные изображения, не влиявшие существенно на художественные качества интерьера, и служившие вероятно знаками для людей просвещённых. Мне же они ничего не говорили. Подойдя к ближайшей картинке с высоким светлым прямоугольником, окруженным какими-то странными на мой взгляд закорючками, я некоторое время внимательно рассматривал их чёткие и, одновременно, загадочные очертания. Прямоугольник, судя по пропорциям, мог бы символизировать дверь, подумал я, а вот Тут мои рассуждения оказались прерваны, посколько передо мной действительно возник широкий проём, явно служивший проходом в соседнее помещение.
Лишь минут через десять я завершил свои предварительные исследования и окончательно установил, что оказался в прекрасно оборудованном санузле с какими-то дополнительными, кроме всем известных, функциями. Отдав должное этому заведению, я вернулся к стене, где был вход, и мысленно произнес слово «дверь», представив себе знакомый проём. Всё работало! Вернувшись в зал, где проходил экзамен, и медленно двигаясь вдоль стены, я стал внимательно рассматривать другие рисунки, безуспешно пытаясь угадать их смысл. Лишь в конце своего маршрута я вновь обнаружил изображение двери, которая так же послушно пропустила меня в соседнее помещение. Это безусловно была удача, поскольку передо мной красовался стол, уставленный разными блюдами, полными графинами и тарелками. Решив не сомневаться в том, что эта замечательная находка была изначально предназначена мне, я решительно уселся за стол и отдал должное большинству блюд, почти обычных по виду и вкусу. С особым чувством и большим количеством сметаны я уплёл порцию любимых вареников с картошкой и запил всё это каким-то компотом.
Насытившись, я неспеша вернулся за свой столик в зале и принялся размышлять. Вопрос, который рекомендовал обдумать председатель, касался смыслов, выражаемых архитектурными и другими формами, окружающими человека в городских, например, условиях. Я понимал, конечно, о каких смыслах идет речь, хотя в собственной проектной практике соответствующих задач мне решать практически не приходилось, не считая мелких деталей, смысл которых никого не беспокоил. Да и кого сегодня могла заинтересовать нравственная идея, воплощенная в совокупности форм и изображений, например, в проектном решении коттеджа.
Комиссия вскоре вернулась, возникнув неожиданно перед стеной, сквозь которую, уходя на перерыв, она прошла как сквозь лёгкий туман. Быстро заняв свои места за столом, экзаменаторы с хмурым видом коротко обменялись несколькими словами. Затем председатель заговорил, обращаясь ко мне.
Уважаемый Александр, как только что выяснилось, произошла крайне неприятная и совершенно нелепая ошибка, причина которой до сих пор не установлена. Но в настоящий момент важно не это. Проблема в том, что вы оказались здесь вместо другого архитектора Александра, который был специально выбран и, в отличие от вас, тщательно подготовлен в качестве претендента на участие в сложной и небезопасной миссии. Ещё один претендент, психолог по вашей земной классификации, уже выдержал экзамен и прошёл конкурсный отбор.
Значит я могу отправляться домой? Со смешанным чувством воскликнул я и тут же, кажется, пожалел об этом. Председатель не удостоил меня ответа, а вместо этого долго, не мигая, смотрел на мои руки, лежавшие на столе. Наконец, приняв, видимо, какое-то решение, он снова заговорил своим обычным спокойным голосом, сообщив, что менять что-либо поздно. Предложив продолжить экзамен, он уточнил, что обсуждение всех прочих вопросов можно пока отложить.
В этот раз я говорил довольно долго, излагая почти дословно концепцию интересного конкурсного проекта детского образовательного центра, в разработке которой недавно активно участвовал. Особое внимание я уделил семантической организации пространства, с чувством повествуя о смысле отдельных скульптур, инсталляций, панно, многочисленных эмблем и символов.