Кажется, с определениями пока всё. Масло масленое, Тарковский гений. Ах, да! Забыл перевести «на современный». Ремесло сегодня называют «нарративом» (повествованием, изложением), творчество «креативом».
Элитарный, интеллектуальный кинематограф необходим, прежде всего, самому кинопроцессу для его движения вперед. Новые приемы кино мгновенно «воруются» (заимствуются) чтобы «разбавить» тривиальные фильмы, как удачный роман тут же растаскивается на цитаты. На следующий день после просмотра свежего шедевра режиссер может прийти на съемочную площадку и выдать сакраментальное «Концепция поменялась!». Оператор «по-новому» развести мизансцену или взять новый ракурс. Новый язык превращается в «киномоду», затем избытым штампом до поры пока не придет новый гений.
Найденные приемы становятся обыденными инструментами ремесла. 95% современных режиссеров в голову не придет, что, накладывая какой-нибудь привычный для современной «монтажки» эффект на склейку, чтобы смонтировать нестыкуемые планы, он повторяет «прием Тарковского», «прием Эйзенштейна», «прием Куросавы». Простому зрителю и подавно.
Кино в своей основе большое затратное производство, крупный бизнес. Кинокартина должна как минимум окупаться, для чего нужна многотысячная аудитория, которая оплатит издержки, в идеале принесет немалую прибыль. На этом этапе гений кино перестает быть интересным части аудитории тонкостями киноязыка не владеющей. Даже «своего зрителя» режиссер должен «зачаровать» своим фильмом.
К Тарковскому это правило относится в полной мере. Умел ли Тарковский говорить на «ремесленном» языке кино? Безусловно. Доказательство его опыт с военным боевиком «Один шанс из тысячи». Тарковский как создатель «Иванова детства» и «Андрея Рублева» считался мастером, потому был назначен художественным руководителем проекта.
Съемки летом в Крыму Что могло быть заманчивей для тогдашних киношников? Разве что съемки за границей. Кинобогема летом и в бархатный сезон перемещалась из столиц в Крым снимать, писать сценарии в домах творчества, просто отдыхать в санаториях или «на частном секторе». Разумеется, «творческие встречи» под сладкие крымские вина. Рай! Работа как отдых. «Еще и деньги платят».
«Начинающий» (38 лет) режиссер Левон Кочерян, прежде долго ходивший во-вторых режиссерах, предложил студии свой сценарий про катерников-торпедистов. В те времена в советском кино уже действовало негласное, но железное правило для дебютантов: первая полнометражная картина начинающего режиссера должна быть о Революции, о Гражданской или Великой Отечественной Войне. «Творческая молодежь» должна была доказать свою преданность делу Партии, «идейную зрелость». Большинство будущих мэтров советского кинематографа этой участи не избегли. И сам Тарковский, и братья Михалковы еще многие. Исключений единицы.
Подобный подход вызвал к жизни массу слабых дебютных фильмов «на идеологическую тематику», на которую в Стране Советов должны были сниматься только шедевры. Фильм «молодого» режиссера студии финансировали по самой низшей третьей категории. Слишком велик риск неудачи. С другой стороны, малый бюджет заставлял экономить на всем, фильм в любом случае смотрелся «дешево».
Зритель начал терять интерес к подобным жанрам, киношники соглашались на повторный опыт в этих темах разве ради денег или «по принуждению». На киностудиях «горели» годовые планы выпуска фильмов, в этих планах обязательно стояли революционные и военные киноленты. План должен был кто-то выполнять, не всегда можно выехать на дебютантах.
Справедливости ради стоит вспомнить маститых режиссеров, сделавших Войну или Революцию главными темами жизни и творчества. «Коммунисты в душе». Николай Озеров («коммунист фронтовик»), Сергей Юткевич («коммунист ленинец»), Элем Климов («коммунист-демократ» эпохи «оттепели»). Или кто-то мечтал экранизировать конкретное произведение на данные темы. «Белое солнце пустыни» или «Офицеры» безусловные шедевры из-за ухода в жанр лишенные пафоса. Кстати, фильмы, вышедшие с разницей в пару-тройку лет с «Одним шансом».
Давний приятель Кочеряна по богемной компании на Большом Каретном, Тарковский его сценарий переписал. Получилась история про разведчиков, стилистически похожая на сверхпопулярный тогда «спагетти вестерн» в «командном» варианте «Великолепной семерки» ремейке любимых Тарковским «Семи самураев» Куросавы.
Разумеется, «Великолепная семерка» (которую Тарковский сильно не любил) не совсем «спагетти вестерн», скорей его предшественник.
В «спагетти-вестерне» нет однозначно положительных героев, все совершают сомнительные с точки зрения морали поступки, чтобы сохранить жизнь свою или друга. Моральный облик героев «Одного шанса из тысячи» тоже «немного смещен» от канонов советских фильмов о Войне.
Тарковский же привлек к съемкам свою любимую пару актеров: Солоницына и Гринько. Консультировал съемочный процесс, но непосредственно съемками не руководил. Судьба постучалась в дверь «бетховенским» стуком в разгар съемочного периода. У Кочеряна обнаружили рак. Врачи ему «дали» ему месяц жизни. Кочерян провел его на съемочной площадке, после которого лег на операцию. Последующие полтора года провел в основном в клинках. Там и умер.
Тарковский категорически отказался заменить Кочеряна на съемочной площадке. Если бы картину снимал «режиссер Тарковский», следовало переснять весь материал «под его взгляд». Студия вынуждена была призвать на досъемки «Одного шанса» самого известного на тот момент специалиста по «советскому вестерну» автора «Неуловимых мстителей». Эдмона Кеосояна. Тоже из компании с Большого Каретного.
Тарковский работал режиссером монтажа, фактически став полноценным соавтором «Одного шанса». Никаких монтажных изысков в фильме нет. Боевичок получился крепко сбитым, но никак не выдающимся. Во времени не затерялся, периодически показывается по ТВ. Зрителю и в голову не приходит, что смотрит «фильм Тарковского», что полностью снимает все утверждения де «Тарковский не хотел и не мог снимать фильмы для широкого зрителя». Мог и иногда хотел, когда надо было взять паузу между «большими фильмами».
Примеры можно множить, хоть одного достаточно для доказательства, что азы «низкого ремесла» Тарковский освоил. Но в своё резюме «Один шанс из тысячи» Тарковский не вписал.
В каждом фильме Тарковского непременно присутствует как минимум один «острый» динамичный момент с интригой, подходящий под определение приключение. Переправа Холиным и Гальцевым Ивана за линию фронта. Полет воздухоплавателя, языческое действо и татарский набег. Отправка Крисом первой Хари на орбиту. Подвиг военрука. Прорыв на машине в Зону. Самосожжение Доменико. Поджог дома в «Жертвоприношении». Это не доказательство «я могу так, но не хочу», и даже не сюжетный ход для удержания внимания зрителя. И то, и другое Тарковскому ни к чему. В этих эпизодах его «фирменная печать» обозначающая принадлежность к миру, к самой материи кино.
Что у него в «резюме»? Термин сей в его годы не был популярен, тогда писали «творческие биографии». «7 главных фильмов»: «Иваново детство», «Андрей Рублев», «Солярис», «Зеркало», «Сталкер», «Ностальгия», «Жертвоприношение».
При переходе к «цветному» этапу своего творчества (затасканное словечко, в те годы произносилось без иронии, со всей возможной серьезностью), Тарковский воспринял концепцию «многозначности» художественного произведения.
Чем больше разнообразных, порой противоречащих друг другу образов вызывает произведение у зрителя, чем больше разных толкований и смыслов оно порождает, тем более ценно оно с художественной точки зрения. Однозначно должны толковаться только бухгалтерские отчеты и физические формулы.