От завода зигзагом шёл ещё один туннель, не связанный с общественным транспортом, а поднимающийся всё выше. Он опоясывал возможную треть горы, разворачиваясь в ключевых точках. Первая, левая шахта большой реки, на уровне кромок двух высочайших небоскрёбов. Хоть на дно этой шахты спускались обычно через завод, под землёй, но через верх доставлялось всё необходимое оборудование. Дальше и выше от шахты большой реки вагончики и дорога с зацепами шли полукругом над богатейшими апартаментами до потухшего водопада малой реки, поднимаясь ещё на полкилометра выше. Оттуда закрывался вид на большую реку и все районы. Энергия в этом месте так же ушла глубоко в гору, но её не нужно было качать. Ниже у резкого обрыва до самого дна, она сочилась почти так же мощно, как и в старину. Напор иногда угасал, но гребень фонтана всегда вырывался. Температура у подножья водопада малой реки сохранилась, как и во время большого перехода, но всего в километре дальше от малой реки начиналась граница живой зоны Слагнаи. Гора там не закрывала губительные прямые лучи энергии, и земля вся в районе не оживала. Поэтому в тех местах жарко, но очень мало места для расселений, а жителей расположили в тени на новой платформе.
С тысячу циклов назад и на берегах малой реки располагались районы, тепловая и разжижающая энергии гасли, а губительные лучи оставались. Жители мигрировали. Близко к горе опасно, в дали холодно. Осталось последнее идеальное место, чуть выше над землёй, что по всем расчётам должно держаться в тепле ещё долгие циклы. В месте такого ответвления, посередине малой реки, разбили каналы, среди мёртвых валунов. Вбили глубокие высокие сваи. Накрыли эту часть разлива платформой с целый район размером, возвышающуюся в сотни метров над дном. Дальше на ней родились здания, дороги, станция вакуумной трубы следующая остановка после завода. Существа вновь перебрались в эти места, но не все. Только самые обеспеченные, и совсем не те, которые строили.
Оттуда вакуумная труба уходила по малой реке во фьорды начинающегося холодного хребта. Мимо брошенных развалин домов, обрушенных заводов и высохших парков. Проезжая эти места, существа удивлялись размаху, с которым жили их предки. Прежде дома строились вширь, а не ввысь, осваивались гигантские поля и равнины, хотя существ было куда меньше, да и технологии были не те. Теперь же, все теснятся и толпятся, ютясь над головами друг друга.
Мягкий грунт исчезал, обнажая каменное дно. Там, на хребте холодных гор, стояла станция всех этих капсул депо. Следующей, после неё, остановкой был холодный завод, который из-за плотности воды невозможно рассмотреть целиком. Дальше транспортное кольцо закрывалось в двенадцатом районе, пропуская заброшенные станции селений и шестнадцатого района, и вновь шло по кругу. Холодный завод весь открывался только в макете архитектора. Стены его покрылись тонким слоем обмёрзшего битума, и отсветы там почти не менялись. Всё в округе мутное, серое и в пространстве постоянно что-то витает. Дышать там, на улице запрещалось. Завод пускал в себя существ только в масках. Вода отравлена избытками добываемого вещества. Эту тёмную тягучую субстанцию прозвали чёрной энергией. Её обнаружили совсем недавно, на пороге кризиса и быстро нашли ей применение, внедрив в повседневную жизнь и успокоив на время возрастающее негодование среди населения. Но самый первый, вырвавшийся под давлением, фонтан до сих пор вредил окружающей среде, да и близь лежащим районам, своими последствиями. В ту, далёкую смену сотни рабочих погибли, тысячи до сих пор болеют, а миллионы потомков получили хронические болезни на всю оставшуюся жизнь. Долго ещё шли споры за нужность и пользу такой энергии и таких последствий. Однако, из чёрной тягучей массы производили пластмассы, резины, металлы. Новый материал мигом ворвался в быт существ, облегчив их жизни и улучшив состояния, кто-то поговаривало, что чёрная энергия ещё и горит. Правда или нет неизвестно, но точно горели газовые карманы, скапливающиеся вокруг месторождений чёрной энергии. Поэтому чистую энергию было запрещено направлять в холодный завод и этот завод стал первым, переведённым на электропитание. Он сам качал чернь, сам обрабатывал её, преобразовывал и добывал для себя же электричество. Ректификационные колонны с пониженным давлением делили чёрную энергию на фракции. Весь материал, в виде блоков, жидкостей или мелких шариков, в итоге шёл по двум трубам на большой завод к горе. В одной трубе тележки с намеченными на обработку материалами: мазутой, гудроном, тяжёлыми соединениями бензола, полимерами для пластмасс, а в другой излишек смесь лёгких углеводородов прозрачно жёлтого цвета, один стакан которой, делал непригодным для дыхания целую комнату воды. Трубы эти тянулись мимо заброшенной железной дороги, огибая старый Дуон, и, почти касаясь первого района, входили под большой завод, от которого, в свою очередь тоже тянулись трубы, но не в стороны, а ввысь. Первая колонна труб взвелась несколько сотен циклов назад. Поднять её наверх оказалось так же легко, как измерить саму высоту купола. Для этого собирался аэростат (тогда ещё управляемый персоналом со дна защитные костюмы были не эффективны) и подымался до ослабления троса. Так же медные трубы колонным составом плавно поднимали от большого завода, приваривая их к друг другу. По этой старой трубе шёл вверх шлак из обрюзгшей коры кристаллов, отработавших своё.
Гексогоны со временем перестраивали свои атомные решётки в непонятные структуры, в которых энергия не задерживалась, а погашалась. В естественной природе данный шлак, будучи легче воды, сам отставал и развеивался, растворяясь в воде, но при повышенном масштабе работ, в рамках мегалополиса, необходимо его намеренно транспортировать, причём в такие места, откуда вреда от него не прибавится. Будучи закопанной, такая кора плавно отравляла землю вокруг, разрастаясь подобно болезни. Остановить распространение можно, потратив на неё драгоценную энергию или лишив её питательного пространства. Таким образом, минеральный яд расположился под самым куполом, прямо над горой у газовой шапки, питаясь светом купола, возможно доходящим до таких высот, или другим окружающим шлаком.
При обнаружении необходимости утилизации ещё одного излишка лишних жидкостей чёрной энергии, решили пустить вторую трубу параллельно первой. Строить отдельную в холодных горах оказалось затратней пристройки ещё одной к уже имеющейся. Теперь две трубы тянулись вверх от большого завода. Углеводороды должны были растекаться по всей площади газовой шапки в самом пике купола, и они, как предполагали учёные, соединялись с мёртвой корой. При тех давлениях, газах и всём букете химической таблицы, должны синтезироваться необъяснимые соединения, ведь по старой трубе сбрасывались вверх все рабочие отходы. Туда отправлялись и масла, пыль, грязь и весь прочий мусор, который не тонул, а всплывал.
Долгое время борцы за права природы требовали закрыть колонны. Они пророчили из цикла в цикл, что рассеивающего света будет поступать меньше. Что свет не будет отражаться от купола, потому что впитается смесями коры и углеводородов, но купол сиял всё так же. Потому что отсвечивал не от льдов, столь далеко расположенных, а от термо- пикно- гало- (и других) клинов резких скачков изменений каких-либо характеристик воды. Будь то солёность, плотность или температура, всё это отражало свет обратно в город, хотя казалось, что светится сам купол. Учёные подтверждали опасные предположения вычислениями, но на проверку не выделялись ни деньги, ни энергия. Наверх отправлялись все излишки с меньшей плотностью и ничего не возвращалось. Там были лишь мёртвые бескрайние льдины. Рассмотреть которые невозможно даже с самой верхней точки горы. Жителей Дуона сейчас волновали решения других проблем. Как, например, не замёрзнуть.