Ну, дедуль, не начинай, заканючила Анна-Мария. Я все поняла. Больше не буду.
Вот паршивица! Ты мне это говорила в прошлый раз, да и в позапрошлый тоже, и каждый раз врешь!
Ну перестань. Анри насупилась, понимая, что виновата. Честное слово, больше не буду. Вот, смотри, она схватила кусок земли и запихнула в рот. Клянусь! Больше никогда и ни за что. Дедуль, давай лучше сходим постреляем, у меня такое отпадное настроение.
Отпадное, это хорошее?
Нет, отпадное это хреновое. Анри чувствовала внутри тревогу и не могла понять, что ее так взбаламутило. Ведь все закончилось хорошо, но внутри назревало беспокойство и чувство вины перед дедом за болтливый язык.
Анна! Да как ты смеешь Ну-ка марш в дом, негодница!
Дедуль, я больше не буду, чессло, только давай сходим в лес постреляем, а? Так пасмурно на душе. Один только раз. Ну, пожалуйста, уткнулась Анри в грудь деда, обнимая его.
А чессло, это что за прозвище такое?
Ну это честное слово, только сокращенно
О!.. Это, наверное, новяз? усмехнулся Сергей Олегович
Что это за яз? Анри вытаращила глаза.
А это, дурында, сокращенно новый русский язык, хохотнул он и, подталкивая внучку к дому, уже миролюбиво добавил. Ладно, сходим постреляем, но только завтра, сегодня мне надо отредактировать один сценарий. Напортачили, дурачье. Вот уж точно истории не знают, так что готовь ужин, потом немного в шахматы поиграем. Я продумал несколько интересных комбинаций. В этот раз тебе меня не обыграть.
Ночь была душной. Открыв окно, Анри впустила в комнату разноголосый лягушачий хор и стрекот цикад. Она любила такие вечера, когда жизнь вокруг била ключом по своим, только ей известным законам. Выключив свет и сев у окна, она вслушалась в ночную жизнь. Здесь все было по-другому: и воздух, и запах травы, и даже звезды, которые казались ближе и ярче. Если бы не школа Мысль постепенно перетекла к Павлу. Ей все чаще хотелось видеть его, быть рядом, но, Дубровин то ли был совершенный дурак и не замечал ее воздыханий, то ли играл с нею, просто игнорируя. Анри грустно уставилась на листву за окном.
«Почему в жизни все так сложно? Почему нельзя просто подойти и сказать: Дубровин, давай дружить, ты мне нравишься! Почему это должен говорить только парень? А если у него воображалка не работает, тогда что?.. Чертов придурок! Неужели он не видит, что она и волосы подстригла, и старается быть наравне с парнями, ни в чем им не уступая. Чем же его еще зацепить? Вот интересно, что у него в голове? Почему его тянет к Аллке Родионовой, которая ни рожей, ни фигурой Распустит свои патлы и трясет сиськами, съёрничала она, непроизвольно потрогав свою грудь. И когда только она вырастет?» тяжело вздохнула Анри. Мысли прыгали, ни на чем не задерживаясь. На минуту представилось лицо парня из леса. Сразу стало неуютно. Он ее напугал. Больше через посадку я не пойду, чтобы не нарываться на таких вот идиотов-психопатов, это уж точно! твердо дала она себе обещание. Такие вот твари, как волки в засаде, так и ждут добычи. Надо повесить объявление на стенде у магазина, чтобы никто не ходил через посадку, решила она и сразу успокоилась.
Взгляд, бегающий по листве, выхватил зеленый плод груши. Если постараться, можно дотянуться до ветки и сорвать его. Это раззадорило. Дед уже спал и можно было не бояться его нравоучений. Вспомнилось детство, когда она лазила на любое дерево, не боясь сорваться вниз. Анна-Мария забралась на подоконник и, схватившись за косяк, потянулась за ветвью. Ухватив листок, медленно стала перебирать пальцами, стараясь подтянуть ветку. Попытка удалась, и скоро ароматная груша была в руках. От этого пустякового занятия на душе стало приятно. Завтра она поделится с дедом своим трофеем.
Было далеко за полночь, но сон, вопреки ожиданию, не шел. Что-то мешало, и Анна-Мария никак не могла понять, что именно. Она добросовестно закрывала глаза, считая сначала до сотни, потом до тысячи, но образ назойливого попутчика настойчиво лез в голову, принося дискомфорт и чувство злости. Ей вдруг захотелось не просто уйти от него, вежливо сказав, до свидания, а вцепиться в его отвратительную рожу, ударить так, чтобы он согнулся от боли, и бить, бить до крови.
Анри дралась, стараясь достичь цели точными ударами, но руки вязли в черном вязком месиве, не попадая в намеченное место. Отвратительное существо, смеясь, легко увертывалось от ударов и очень напоминало попутчика. Анри с силой замахнулась и вдруг оказалась в яме с водой, которая, закручиваясь по спирали, тянула ее за собой, Неподдельный ужас сковал все тело. Хотелось вырваться, но что-то тянуло вниз, и вдруг она вспомнила слова деда: «Бесполезно бороться с водоворотом, лучше набрать в легкие воздух и нырнуть. Достигнув дна, можно оттолкнуться и выплыть». Анри нырнула и увидела деда. Вместо обычной спортивной одежды на нем был его военный китель с орденами. Он твердой походкой уходил в сторону леса, и вдруг обернулся и помахал рукой.
Де-е-д! завопила Анна-Мария. Не уходи!» И проснулась от собственного крика.
Фу. Все-таки уснула, сбрасывая оцепенение, громко проговорила Анри, подбадривая себя голосом. С минуту она тупо смотрела на противоположную стену, по которой, создавая мифические образы, плавали тени от деревьев. От хлопнувшей форточки, прозвучавшей как выстрел, девушка вздрогнула. Плотно прикрыв фрамугу, она завернулась в одеяло и села, словно хотела спрятаться от навалившегося страха. На душе было тревожно. Хотелось не просто плакать, а завыть по-волчьи, мелкая дрожь постепенно охватила все тело и ее уже колотило не на шутку. И в это время на нижнем этаже послышалась возня и что-то глухо упало. Анри бросилась по лестнице вниз. В гостиной свет не горел, но все равно было достаточно светло от света в аквариум. Сергей Олегович лежал с открытыми глазами и неестественно вывернутой назад рукой. Под ним растекалась кровавая лужа. Взгляд генерала был устремлен в сторону книжного шкафа. Там, среди книг, стоял неприметный ящичек в потертом переплете, где хранился именной пистолет.
Дедушка-а-а! Дед! Пожалуйста, только не умирай! заорала Анна-Мария во весь голос, упав на колени перед недвижимым телом, с ужасом осознавая, что в остекленевших глазах жизнь уже угасла. Дедуль, пожалуйста, только не это лепетала она, тормоша его и не веря в то, что происходит. Дедушка, ты не можешь так уйти, ты же мне обещал
Что-то неожиданно тяжелое навалилось сзади, стараясь прижать ее к полу. Взвизгнув от неожиданности, Анри попыталась освободиться от жестких пальцев, вцепившихся ей в шею. И чувствуя, что не может подняться, резко нагнулась, перекидывая через себя тяжелое тело. Этого времени хватило, чтобы метнуться к стене и включить свет. С натянутым на голову чулком, перед ней стоял Вася. Анри узнала его по одежде и коросте на руках.
Ты, сволочь! Что ты наделал! Гадина! Убью! Она успела только сделать шаг к шкафу, когда руки парня мертвой хваткой схватили ее за шею и потянули назад.
Заткнись! зашипел он ей в ухо, с силой рванув волосы так, что у Анри клацнули зубы. Деньги давай, быстро! Ордена где? Говори, сука, иначе убью!
Отпусти, я отдам все, что ты хочешь. Я не буду кричать, хрипя, неожиданно смирилась Анри. Ордена в шкафу, на второй полке, в шкатулке.
Пошли, парень поволок ее к шкафу. Показывай.
Здесь. протянув руку к дверце, Анри вдруг сбросила на пол все содержимое ящика. Из него высыпались ордена, старые монеты, дедушкины вещи, которые он бережно хранил в память о своих боевых товарищах и бабушкины драгоценности: пара золотых колечек и старая щербатая брошь, похожая на дорогое украшение из-за массивности. Сверкнув кроваво-красным рубином, брошь укатилась под кресло. Анри почувствовала, как на мгновение ослабла рука убийцы. Он сделал шаг в сторону разбросанных по полу вещей, и она, что есть силы оттолкнула его от себя. От неожиданности Хрякин врезался в письменный стол. В его глазах мелькнула растерянность: собрать с пола драгоценности или избавиться от этой маленькой сучки. Встретив испуганный взгляд подростка, он усмехнулся: соплячка не представляла угрозы и, опустившись на пол, потянулся за брошью. Последнее, что успел увидеть Хрякин, когда поднялся с колен, это черное дуло направленного в грудь пистолета, и глаза девчонки, в которых застыла боль, но не было и капельки страха. Она не говорила банальных слов: руки вверх или сдавайся, а молча, прикусив до крови губу, взводила курок. Вася в изумлении замер и дико заорал от адской боли, которая впивалась острым раскаленным жалом в его плечи, ноги и грудь.