Сильно углубиться в размышления не получилось. Звонок вернул его к реальности.
Руслана! Ты как всегда, вовремя! И это только одно из твоих достоинств! Здравствуй, пришли, пожалуйста, машину к кафе на Живописцев, около больницы которое, и предупреди Степана, что дальше мы поедем в Воскресенский монастырь. Алло! Не слышу тебя!
Глубокий вздох, дал понять, что Михаила не сам с собой разговаривает.
Как приятно слышать Вас! Здравствуйте Михаил Анатольевич! Все ведь не настолько плохо, зачем сразу в монастырь. Или кто-то «добрый» уже слил Вам весь негатив, и сделал это самым ужасным образом?
Зришь в корень, Василиса ты моя, Премудрая! Едем в монастырь, но не постриг принимать. Мне нужно отвезти туда одного человека.
Тишина и глубокий вздох.
Руслана, нельзя быть такой собственницей!
Да, может и хорошо, что мне не надо вводить Вас в курс происходящего прямо сейчас. Может Вы пригласите меня домой? мечтательно протянула она.
Если буду жив Степан мне нужен через час. До связи.
* * *
Копов, Копов, Копов Ничего не приходит в голову. Что ему нужно? подходя к автомату, продающему бахилы, размышлял Андрей.
Милай, пять рублёф бросай. Так не выдаёть, выписывая пируэты шваброй, нараспев проговорила бабуля-уборщица.
Спасибо, извините, я просто задумался. Подскажите, кардиохирургия на каком этаже? надевая бахилы, спросил монах.
На пятом, милай.
Лифт быстро и совершенно бесшумно поднялся на пятый этаж. Андрей размышлял о событиях последнего времени. С тех пор как он погрузился в монастырскую жизнь, она стала изменять не только его, но затронула и близких. Любимая девушка Елена, считавшая Андрея штабным служакой, и уже планировавшая свадьбу, пребывала в состоянии: «ничего не понимаю» после ухода будущего мужа в монастырь. Она даже не требовала объяснений. Сама мысль о том, что она настолько плохо знала кандидата в мужья, пошатнула ее уверенность в себе и правильном восприятии окружающего мира вообще. Чтобы справиться с этим, ей понадобилась помощь профессионального психолога. Все это было его жизнью? Даже если (чисто гипотетически) объяснить, ей что она часть его легенды, ей легче не будет, а психологу работы добавится.
Со своей племянницей, Кариной, Андрей общался редко, и считал ее взбалмошной девчонкой, а вот ее мать, Светлана, сестра Андрея была для него как «Платоновская половинка», близка и понятна как левая рука, если можно так выразиться. Они могли не общаться месяцами, но при первой необходимости приходили на помощь друг другу. Поступок, побуждение и невидимое глазу движение души половинки были понятны как свои собственные. При встрече, сколько бы ни длилась разлука, общались легко, доверительно, и это доверие было полным со стороны сестры. Нарушая все инструкции, Андрей посвящал ее в некоторые подробности своей службы и был бесконечно рад, что она не задала ему неудобных вопросов, отвечая на которые приходилось бы врать.
Муж Светланы не перестал ревновать ее к брату даже после его ухода в монастырь. Эта ревность могла бы продолжаться и после смерти Андрея, потому что не имела отношения к телу, а только к желанному, но недосягаемому для мужа допуску к внутренней жизни и какой-то безусловной любви. Сколько бы тот не ругал себя, внутренне не одергивал, все равно не мог отделаться от навязчивых ревнивых мыслей, возникавших чаще всего после близости с женой, и чем больше наслаждения доставлял секс, тем мучительнее приступ ревности: «Вот молчит, гладит меня по руке, а о чем она думает? Братец, небось, такой вопрос никогда не задаст, знает, или она ему сама все свои мысли на блюдечке с голубой каемочкой выкладывает. Что же это за мучение такое, ну чем я хуже? Вот, в монастырь ушел, спрашиваю ее, а она молчит, улыбается и плечами пожимает. Ну, а глаза какие у нее становятся, когда она на него смотрит или говорит о нем. Разве она не должна любить только меня и делиться со мной своими печалями и радостями? Кажется, убить его готов. Только вряд ли это поможет, будет вздыхать, оплакивать и говорить о нем каждую минуту. Кто же это выдержит?».
Этот любовный треугольник никогда не позволял расслабиться его катетам и гипотенузе, держал троицу в тонусе. Теперь племянница нуждалась помощи, сестра в поддержке, а зять в трех килограммах тертой моркови, говорят, лучшее лекарство от ревности.
Широко шагая, почти бегом, что не соответствовало монашескому облачению, брат Андрей продвигался по коридору, в конце которого сидели два человека около двери со светящейся надписью «Кардиореанимация». Они обнимали друг друга и тихо раскачивались. Андрей подошел к ним и встал на колени около сестры.
Скажи мне все, сказал монах, тоном профессионального гипнотизера, глядя в глаза Светланы, залитые слезами.
Во время операции сердце останавливалось дважды. Сейчас они борются за ее жизнь, состояние критическое. Карина перед операцией очень хотела тебя видеть, звала тебя, пока бредила. Послушно ответила она.
Пойдем, а ты Саш, здесь будь.
Увлекая за собой Светлану и быстро подойдя к посту медсестры, Андрей наклонился к уху дежурившей девушки, шепнул несколько слов.
Девушка поднялась, показала на дверь с надписью «Сестринская», вложила в его руку ключ и сказала:
Сюда проходите, Вас не побеспокоят.
В комнате отдыха медсестер было светло и уютно. Усадив Светлану в кресло, Андрей лег на диван и сказал: Смотри на движение моих глазных яблок во время сна. Когда я подам тебе знак вертикальным движением три раза, буди меня. Но не раньше, это важно. Ты у меня умница, другой такой просто нет, и не будет никогда. Если Алекс будет выносить дверь в приступе ревности, просто держи оборону. Если проснусь сам или через время после сигнала, то ты знаешь, могу не вспомнить важного. Поехали!
Странная это была картина: монах, лежащий на диване и мирно спящий, и заплаканная женщина, обхватив руками подтянутые к подбородку колени, пристально смотрела на него, не меняя положения и едва дыша.
Фрагмент 4
«Это сон, Карина рядом со мной». Мысленно повторяя как заклинание, Андрей привел сердцебиение и дыхание в норму и погрузился в сон.
Прошло около получаса, Светлана смотрела на брата, и это зрелище спящего человека успокоило ее. Слезы высохли.
* * *
тихая песня слышится еле-еле, Андрей напряженно прислушивается и идет на голос. Туман мешает хорошо осмотреться. Видна часть мостовой под ногами. Все звуки поглощаются, кроме голоса, напевающего знакомую мелодию. Туман рассеивается, и открывается вид на долину, окруженную со всех сторон холмами, покрытыми густой травой. Под ногами уже не мостовая и Андрей бежит вниз по склону. Ему четче слышится песня и становится видна подвижная фигурка, которая, то приближается, то удаляется от него. Склон становится круче, Андрей падает и катится по нему, стараясь не упустить из виду раскачивающуюся как маятник фигурку. Качели. Карина раскачивается и напевает: «только небо, только ветер, только радость впереди». Андрей продолжает стремительно катиться вниз по склону. Просторная долина сжимается до маленького пятачка, на котором он останавливается и лежит, раскинув руки. Над ним раскачивается Карина. Андрей хочет крикнуть, но не может произнести не звука Это сон! Карина рядом со мной! Момент осознания себя во сне всегда связан с эйфорией, было так и на этот раз. Горячая волна прокатилась от пальцев ног до макушки. Андрей сел и попытался поднести ладонь к лицу, рассмотреть свою руку ничего не вышло. Удостоверившись, что он во сне, оттолкнулся ногой и взлетел вверх без всякого сопротивления. Завис перед Кариной. Она радостно подала ему обе руки, и они плавно опустились на траву.