Вот, пошло решение, я умная, я смогу.
Тригонометрия, интегралы, геометрия, все вразбивку, будто специально сбивающие с мысли задания. Не зря экзамен считается самым сложным. Три пи квадрат
Желудок подводит, надо было всё-таки поесть. Но я буду терпеть и решать эти интегральные уравнения, будь проклят тот, кто их придумал!
Три часа позади, осталось всего два. Успею ли я? Должна успеть, надо ускориться, но при этом не спешить.
Спустя почти три часа надзиратели показали, что либо их не предупредили, либо они сами о Ренате забыли. Рената это девушка из нашего класса, у неё что-то с сердцем, что-то совсем плохое, ей бы на домашнее обучение среди любящих людей, но похоже, что она в том же положении, что и я, нет у неё любящих людей, зато есть интернат. Она сильно побледнела и упала в обморок. Окружающие даже сразу не отреагировали, пока кто-то не крикнул: «Вызовите врачей!»
Эта пауза для нас всех возможность немного расслабиться, демонстрируя беспокойство о коллеге. Лицемерная демонстрация «правильных» реакций для надзирателей, ведь всё это потом пойдёт в характеристику. Хотя наблюдающим за нами сейчас не до наблюдений они сообразили, что школьница может умереть, а свидетелей у них много, кто-нибудь да стуканёт. Поэтому, мешая друг другу, надзиратели суетятся вокруг Ренаты, не подающей признаков жизни. Я бы, наверное, тоже хотела так, раз и освобождение. Но думать об этом нельзя, за такое будет психиатр.
Покушай, мне в руку лёг бутерброд. Витькин голос спутать с кем-то невозможно.
Он обо мне позаботился? Понял, что я не ела, и взял для меня бутерброд? Разве так бывает?
Спасибо, так же очень тихо ответила я ему, моментально зажёвывая подарок, чтобы никто не увидел.
Главное не оборачиваться, а то пропадёт экзамен. Очень боюсь обернуться и увидеть эту его ухмылку, которую он натягивает на лицо, как маску. Впрочем, почему «как»?
Тяжело вздохнув, возвращаюсь к уравнениям и задачам, а за окном уже слышится дробный металлический лязг двигателя садящегося вертолёта. Видимо, сильно испугались, или же Рената уже Уже свободна от этих всех лицемерных людей. Правда, чем я от них отличаюсь? Ничем
Глава третья
Виктор Кох
Рената Была у нас такая девочка, добрая, хорошая. Жила среди лицемерия и умерла так же. Несмотря ни на что, не смогли её спасти. Теперь у церберов будут неприятности, особенно если жалобу кто-то напишет. А я напишу. Ренату это не вернёт, но, может быть, спасёт жизнь кому-то другому. Улетели спасатели, забрав тело Слово-то какое тело, противное, прямо наждаком по стеклу. Все сидят хмурые, но никто не плачет. А что им плакать, не близкий же человек умер
Взяв себя в руки, решил вернуться к экзамену. Тяжело это на моих глазах умер человек, а я даже не дёрнулся помочь Хотя чем я могу помочь? Вот так все и подумали, а Рената ушла. Взглянув на Светку, когда уносили мёртвую девочку, я почувствовал будто удар под дых та смотрела на тело с завистью. Явная зависть читалась во взгляде Светланы, и от этого стало просто страшно. Что же с ней такое произошло, если смерть вызывает зависть?
Дописать, однако, нам не удалось. Разом взвыли сирены воздушной тревоги. Пару раз в год в Швейцарии проводят учебные тревоги гражданской обороны. По такой тревоге надо бросать всё и бежать в убежище, которое есть в каждом доме, магазине, школе. В последнее время что-то они участились в этом месяце третья уже. Все вскочили и посмотрели на церберов, а те были явно в раздрае с одной стороны, экзамен покидать нельзя, а с другой вдруг тревога не учебная? А на них один труп уже висит.
Оставить всё как есть на столах! прокаркал старший из надсмотрщиков. Вещи не трогать! Быстро в убежище!
Но как же попробовал возразить кто-то, но на него так зыркнули, что парень заткнулся, устремившись со всеми к выходу.
Осторожно, я подстраховал Хелен, чуть не упавшую в дверях, потом увидел Светку, шедшую медленно, будто нехотя. Света, тревога всё равно учебная, а потом характеристика, понимаешь?
Да, спасибо, будто встряхнулась она, начав двигаться быстрее. Я пропустил девушку вперёд, чтобы не затолкали.
Единой массой мы скатились по лестницам, потому что во время пожара и тревоги лифты отключают. Учебная эта тревога или нет не так важно. Она отвлекла нас от произошедшей на наших глазах смерти. То есть, в общем-то, тревога прозвучала очень своевременно, потому что нет ничего хорошего в том, что мы увидели. Совсем нет. Вот и последний пролёт, широко открытые толстенные двери убежища. Не дав Свете пройти вглубь помещения, я придержал её за локоть.
У двери сядем, здесь закуток удобный, объяснил я вздрогнувшей от прикосновения девушке. Противогазы у нас универсальные, поэтому нужно будет наденем. Все наши действия потом анализируются, интерпретируются и попадают в характеристику. А характеристика здесь штука страшная, универ могут зарубить только на основании этого клочка бумаги.
Хорошо, покладисто кивнула Светка. Какая-то она подавленная, что было бы объяснимо, если бы не зависть во взгляде, провожающем тело Ренаты, очень уж хорошо я такие вещи распознаю.
Мы удобно расположились в закутке.
Можно отдохнуть сказал я, потому что тревоги тут часа на два, не меньше. Народ уже активизировался в отношении обмена мнениями по поводу заданий, а я задумался.
Тревог в последнее время становится всё больше, к тому же говорят, что мир демократии опять чего-то не поделил с «восточными варварами», к которым относят и мою родину, поэтому могут быть эксцессы. Американцы, говорят, опять что-то над Аляской сбили, пытались выдать за внеземной космический объект. Ну, это понятно почему отвлечь народ, отчаянно не желающий воевать. Середина ХХІ века, а все делят что-то, хотя, казалось, уже всё давным-давно поделено.
Мысли перескочили на Светку, которая расположилась рядом, вытянув ноги, опершись спиной о стенку и закрыв глаза. Сидела она так, чтобы ни в коем случае меня не коснуться, даже случайно. Тоже не слишком нормально на самом деле, но подумать об этом можно и потом.
Так и представляется прилетят инопланетяне и стерилизуют эту планету. Я бы стерилизовал на их месте. Светка, судя по выражению лица тоже.
Эх, девочка, как же помочь-то тебе? Был бы жив папа, он подсказал бы, но его никогда больше не будет.
Как-то необычно быстро дали отбой не больше часа в этот раз нас продержали в этом месте. Двери убежища уже открыты, надо бежать обратно, чтобы успеть дописать, потому что кто этих церберов знает, могут и не продлить время экзамена. Ну и что, что тревога, их это вполне может не интересовать.
Вот закончится экзамен, я дня три выжду, а потом на вас, гады, такую жалобу накатаю, вовек не отмоетесь!
Нужно бежать и подстраховать девчонок, не мы одни такие умные все спешат обратно.
Вроде бы всем по восемнадцать-девятнадцать, а несутся не разбирая дороги, как стадо баранов. Ни под ноги не смотрят, ни на окружающих. Хотя чего я ожидал? Какая страна, такие и интересы. Не дал упасть Сабине, поддержал Светку, поймал Хайке. Нормально, теперь можно садиться и писать дальше, не так уж много и осталось.
Взбодрила эта тревога, действительно взбодрила, даже мысли в голове появились, кроме тех, как посадить церберов на сучковатый кол. Говорят, на родине одно время популярно было. Так то ли с воровством боролись, то ли с коррупцией. Видимо, безуспешно, если верить нашим новостям.
Ну, вот и всё, теперь можно сдать и забыть. Всё, что мог, я написал. А чего не мог, того и не напишу никогда. Теперь нужно выйти из аудитории, ни на кого не глядя, потому что, как мой взгляд эти надсмотрщики интерпретируют вообще никому не ведомо. Несмотря на то что все вокруг лицемеры, никого подставлять не будем. Нужно выйти на улицу, но как-то не хочется. Ничего не хочется после этого экзамена, последнего для Ренаты. Интересно, вспомнит ли её хоть кто-нибудь завтра?