Как после всего, случившегося со мной, я могла сохранить веру в сказку?
Глава восьмая
Виктор Кох
На этот раз в убежище нас продержали до позднего вечера. Даже ужин раздали из запасов убежища. У меня даже возникла мысль о том, что мы дождались войны, поэтому я задрал голову, чтобы взглянуть на цветовой индикатор счётчика Гейгера Мюллера. Все в порядке, зелёный, значит, не война, а очередные танцы гражданской обороны. А может, и не только её.
Светлана, кажется, уснула, хотя поела с аппетитом. С хорошо видным всем заинтересованным лицам аппетитом, хоть это и непросто. Так себе качество еды, на самом деле. Но мы здесь все лицемеры, все. Как бы её устроить поудобнее?
Стоило мне задуматься, как прозвучал внутренний сигнал отмены тревоги. Стальные двери начали медленно раскрываться, а лязг и скрежет, сопутствующий этому, мог разбудить и мёртвого. Интересно, это так совпало, или кто-то подгадал выпустить нас за полчаса до отбоя?
Чем дальше, тем больше у меня создаётся ощущение того, что все эти тревоги нужны не для выработки рефлекса у нас, а для чего-то другого. Если подумать, очень удобно, к примеру, обыскать комнаты, пока все сидят в убежище. Не только в поисках чего-нибудь запрещённого, но и чтобы что-то подкинуть, например.
Пойдём? поинтересовался я у Светки.
Похоже, она действительно спала, глаза непонимающие. Настолько мне, что ли, доверяет? Да нет, не бывает такого, скорей всего, просто день утомил. Но до официального комендантского часа всего полчаса, и времени на размышления нет. Взяв девушку за руку, потянул к своему корпусу. Мужской корпус отделен от женского, чтобы максимально затруднить неформальное общение, но сейчас это нам, пожалуй, на руку.
Прикоснувшись к сенсору на входе своим удостоверением личности, я зафиксировал проход партнёрской группы в мужскую часть жилого корпуса. Все это уже прописано и зафиксировано, но таков порядок. Отступать от инструкции в последние дни очень плохо. Да и неумно, честно говоря. Светка идёт как робот. Она будто и не понимает, что именно с ней происходит, и вот это мне не нравится.
Вот кровать, показал я ей на своё аккуратно застеленное место для отдыха. Я сейчас надувнушку достану
Не надо, остановила она меня. Я решила Пусть. Давай вместе ляжем?
Ты уверена? я заглянул ей в глаза, а там страх.
Кем же ты меня считаешь, девочка? Почему-то сейчас при взгляде на Светку хочется её обнять, утешить, что ли? Но ведь она не плачет внешне, только где-то глубоко внутри. Я просто это чувствую. Попробовал мягко обнять, как тогда, в кабинете, почувствовал напряжение и отпустил. Как говорил папа, «такой хоккей нам не нужен». Надо её уложить в постель, а там разберёмся
Ты в душ пойдёшь? поинтересовался я без задней мысли, только потом сообразив, как это прозвучало. Переодеваться-то ей во что?
И тут я получил подтверждение того, что в наше отсутствие в комнатах много чего может произойти. Во-первых, презервативов у меня отродясь не было, а тут целая упаковка обнаружилась на столе. Во-вторых, из полуоткрытого платяного шкафа высовывалась пижама. Судя по цвету, она была женской, то есть точно не моей, да и не люблю я пижам, не настолько у нас в Женеве холодно.
Я бы пошла, но Светка осеклась, видимо, заметила то же, что и я.
Сейчас будет истерика. Как её убедить в том, что это не моя инициатива? Опустила голову, подошла к шкафу. В каждом жесте, в позе, в эмоциях обречённость. Как будто идёт на эшафот. С трудом сдерживаю желание обнять и успокоить. Нельзя, только хуже сделаю. Потянув к себе пижаму, прижав её к груди, Светка делает шаг к двери в санузел.
Маленькие у нас комнаты два стенных шкафа, стол для занятий, кровать, и всё. Никаких тумбочек, украшательств аскетизм во всём.
Полез под кровать, чтобы достать надувной матрац. Ожидаемо его там не обнаружил тоже, получается, намекают. Теперь у меня очень серьёзная проблема как провести ночь, учитывая, что комнаты прослушиваются? Понятно, что прыгать я на Светку не буду. Значит, нужен спектакль, для которого надо подготовить реплики так, чтобы в них поверили. Хорошо, что половую жизнь саму по себе никто не регламентирует, а то совсем было бы плохо.
Сел за стол, подумал. Реплики должны быть мало того что адекватными, но и с отсылкой к традициям семьи. Традиций моей семьи здесь, слава богу, никто не знает, так как мы поздние переселенцы. Значит, будем упирать именно на них. Спокойно пишу реплики для себя и для Светки, прислушиваясь к шуму воды в душе. Не придумала бы она себе ничего
Дверь открылась, показалась девушка в пижаме. Напряжена так, что, кажется, ещё немного и будут судороги или ещё чего похуже. Хочу взять её за руки, но нельзя напугаю ещё сильнее. Я же вижу Встал, подошёл с листом бумаги в руке. Не могу сдержаться просто обниму так, как во сне.
Что происходит? Светка уткнулась носом мне в рубашку, стараясь не прижиматься, но как будто желая спрятаться. От её эмоций просто физически больно. Был бы меч, уложил бы между нами, как в исторических романах, только чтобы не боялась так. Осторожно отвёл к кровати, уложил и завернул в одеяло, как когда-то давно делал самый близкий мой человек на этом свете. Отложил лист, на котором фразы записал, просто сел рядом.
Не бойся, прошу её, показывая жестом, что нас слушают. Медленно кивает. Мы пока не привыкли друг к другу, поэтому предлагаю поиграть. Ты будешь маленькой девочкой, а я тебя уложу спать. Можно?
Да тихо произносит Светка, а глаза её опять полны страха.
Но я говорю ровно то, что хотел сказать. Гашу свет голосовой командой и очень осторожно глажу её по голове, нехорошей реакции при этом не замечаю. Затем начинаю рассказывать сказку. Обычную сказку, которую малышам рассказывают, чтобы они лучше спали. Постепенно рассказ оказывает своё действие, как и очень лёгкие, почти невесомые поглаживания по Светкиным волосам. Её глаза закрылись.
Отчего-то ощущаю внутри тепло. Это тепло необъяснимо, оно будто само зародилось где-то в груди и теперь тлеет там мягким шариком. Нет внутреннего требования физической близости, а только непонятное мне желание заботиться, сделать так, чтобы Светка улыбалась, чтобы не плакала. Почему всё происходит именно так? Почему я так чувствую? Нет ответа.
Какое-то странное желание назвать её ласково солнышком, котёнком, цветочком. Хотя, если приглядеться, она и есть маленький перепуганный котёнок. Которого очень хочется защитить. Пусть сладко спит.
Светлана Фишер
Я думала, что сильнее, чем сегодня, испугаться вряд ли смогу. Но моя пижама в Витькином шкафу Что я при этом испытала, описать невозможно. Мы весь день были вместе, значит, это не он. Это моя запасная пижама, ещё утром она была в моём шкафу. Значит
Логику нам тоже преподавали. Если пижама была утром в моём шкафу, а теперь она тут, значит, в наших вещах роются, и от них ничего не спрячешь. Эти, кому меня отдали, хоть какое-то личное пространство оставляли, а в гимназии, получается, его совсем нет. Хорошо, что я об этом узнала только к концу обучения, иначе точно сошла бы с ума.
Но вот сам факт наличия пижамы, да ещё и презервативы, явно удивившие Витьку, мне многое сказали, ведь я не дура. Дура бы в этой гимназии не выжила. Поэтому остаётся только покориться. Даже стало жалко парня, ведь он, наверное, думает, как мне это всё объяснить. Ну, если не врёт, конечно. Если врёт, то только порадуется.
Я иду в душ, нужно помыться, ведь за этим тщательно следят, к чему я уже привыкла. Необходимость раздеваться в чужом месте мучительна. Мне просто становится страшно оттого, что Витька может ворваться сюда. Стараюсь вообще не обнажаться перед чужими людьми, но вариантов особо нет. Надеюсь, хотя бы камер сюда не наставили.