Я еще раз внимательно посмотрел на Настю Монахову и догадался, что́ меня в ней поразило: из мелюзги, замарашки она превратилась в настоящую красавицу. Вот что происходит с людьми, когда они долго отсутствуют!
И тут мне почему-то расхотелось пропускать уроки. И Сашке, видно, тоже, потому что он шел рядом с прекрасной Монаховой и помалкивал.
А ты, Саша, по-прежнему учишься в музыкальной школе? спросила Настя.
Он у нас знаменитый флейтист, ответил я за Сашку.
Молодец, сказала Настя. А ты, Боря, чем увлекаешься?
Я? Исключительно ничем.
Ну и неостроумно. В наше-то время ничем не увлекаться!..
Еще один воспитатель на мою бедную голову! сказал я.
Извини, тихо ответила она. Я не собиралась тебя воспитывать. Просто сказала то, что подумала. Мне тебя жалко стало.
Вот так она меня пригвоздила. А пока я ей собирался ответить, мы уже вошли в класс, и все ребята с любопытством набросились на Настю и оттеснили нас с Сашкой.
Мы сели за парту, но почему-то оба не спускали глаз с Монаховой.
Она нас просто околдовала. «Но посмотрим, поборемся, не на таких наскочила», подумал я и тут же сделал все наоборот.
Дело в том, что в этот день меня назначили вожатым в первый класс «А». Об этом сообщила Колобок, то есть наша старшая вожатая Нина, которую прозвали Колобком, потому что она толстуха и всегда что-нибудь жует. И представьте, я согласился. Именно из-за нее, из-за Насти.
Вот как все было. Влетает, значит, в класс Нина, дожевывая на ходу пирожок. Она у нас такая восторженная-восторженная и говорит всегда торжественно-торжественно, как будто выступает перед толпой.
Однажды, когда я учился в третьем классе, она вцепилась в меня, и не где-нибудь, а на улице, и воспитывала сорок минут.
Сашка в это время стоял в сторонке и ел мороженое. Ему в ожидании пришлось съесть три порции.
Чтобы отделаться от нее, я начал икать. Это очень хороший, испытанный способ. Она тебе слово, а ты в ответ «ик». Она сказала, чтобы я перестал. А я в ответ снова «ик». А потом Нина узнала, что это мой способ отделываться, когда воспитывают, и невзлюбила меня. И вот когда теперь она мне заявила: «А я по твою душу, Збандуто», у меня все внутри похолодело от предчувствия беды.
Что это вдруг? удивился я. Вроде еще ничего не случилось.
Случилось. Нина загадочно улыбнулась.
Настя повернулась в нашу сторону: это был немаловажный момент.
Интересно, тут же стремительно вступил в игру Сашка.
Ребята, минуту внимания! сказала Нина. Во-первых, поздравляю вас с новым учебным годом!
Уря-а-а! закричал кто-то тоненьким голосом.
Я воспользовался тем, что Нина отвернулась, подмигнул Насте и сполз под парту.
А во-вторых сказала Нина торжественным голосом.
После этого наступила тишина. Видно, Нина повернулась лицом к нашей парте, а меня нет, а я тю-тю! Сидел себе и похихикивал.
А где Збандуто? спросила Нина.
Не знаю, ответил Сашка. Только что был тут.
В этот момент на меня напал чих. Я зажал рукой нос, сморщился и чихнул про себя, но не рассчитал и треснулся головой о парту. Гул пошел по всему классу. Ясно было, что теперь меня обнаружат.
И действительно, я увидел, что Нина лезет под парту. Я закрыл глаза и откинул голову на скамейку.
Что с тобой, Збандуто? участливо спросила Нина.
Он сомлел, сказал Сашка. Здесь душно. Отвык за лето от школьной обстановки.
Воды, приказала Нина.
Я слышал, как кто-то услужливо побежал за водой и вернулся обратно. Потом этот кто-то приподнял мою голову и нахально ливанул полграфина воды мне за шиворот.
Тут я вскочил. Ну конечно, передо мной стоял Сашка. В руках у него был графин с водой. Он был очень доволен, потому что вызвал всеобщее веселье. Даже Настя хохотала. По-моему, он унизил меня ради нее. Я бы на его месте так не поступил.
Ну, как ты себя чувствуешь? спросила Нина участливо. Получше?
Ничего, сказал я. Только зачем же лить воду за шиворот? Разве нельзя было просто побрызгать в лицо?
Хорошо, сказала Нина, в следующий раз.
Она надо мной издевалась.
А теперь, ребята, я вам сообщу новость, снова торжественно начала Нина. Совет дружины назначил одного из вас вожатым в первый класс «А». Она повернулась ко мне и объявила: Бориса Збандуто.
И тут почему-то поднялся невообразимый шум. Все начали смеяться, а больше всех мой друг Сашка. Каждый острил как мог, нарочно перевирая мою фамилию.
Донато! Ха-ха-ха! закричал Сашка. Он научит их получать двойки.
Бандито! Плакали деревья в школьном дворе!
Надувато! Научи их лупить девчонок!
Бить окна!..
Играть в расшибалочку!..
Все ребята хохотали, и я тоже не отставал от них. Действительно, какой из меня вожатый!
Ну, хватит. Посмеялись и хватит! серьезно сказала Нина. Согласен, Збандуто?
Нет, ответил я. У меня профессиональная негодность. Я от волнения заи заи заикаюсь.
Ребята снова засмеялись.
То ты икаешь, сказала Нина, то ты заикаешься. Довольно валять дурака. Говори, согласен или нет?
А что я буду с ними делать? спросил я.
Подготовишь в октябрята, ответила Нина.
Будешь их сажать на горшки и вытирать носы! выкрикнул Сашка и посмотрел в спину Насти.
Он явно хотел ей угодить. И тут она оглянулась и сказала те самые слова, которые и втянули меня в эту историю. Потом-то оказалось, что она просто пошутила.
Что здесь смешного? сказала она. Это ведь серьезное дело.
На секунду наши глаза встретились, и я вдруг, к своему величайшему удивлению, услышал собственный голос, который произнес:
Я согласен.
Несчастный Надувато, мне тебя жаль! Сашка корчился от смеха.
Может, помолчишь? спросил я. А?
Ну, вот и хорошо, Збандуто, сказала Нина. Мы знаем твои слабости, но доверяем. А ты должен оправдать это доверие.
Можете на меня положиться, громко ответил я и победно оглядел притихший класс.
Подумай, о чем ты будешь говорить с ними на первом сборе. Для этого нужна какая-то находка, предупредила Нина.
По дороге домой я думал о первоклассниках. Мы с ними понаделаем дел. Можно, к примеру, перейти на ускоренное обучение: за год три класса. Вот будет пожар! Все обалдеют. Может быть, моим методом сможет воспользоваться наша школа или даже вся страна. А можно еще организовать для них учение во время сна. Они будут ночью спать и учиться, а днем гулять. Чем не жизнь?.. Идеи так и роились в моей голове.
Пусть теперь Н. Монахова скажет, что я ничем не увлекаюсь. Воспитать современного человека, подготовить его для жизни в двадцать первом веке это поважнее, чем пищать на флейте.
И тут меня осенило: надо для первой встречи произнести речь. Это будет та самая «находка», о которой говорила Нина.
Я вытащил на ходу из портфеля тетрадь и, остановившись, быстро написал: «Дорогие ребята, пионерская организация» Дальше у меня почему-то не пошло, хотя сама находка показалась мне блестящей. И, не в силах сдержать радость, я побежал домой, чтобы рассказать обо всем маме.
Дверь мне открыла Полина Харитоньевна.
С тех пор как я ее спас от неминуемой смерти, она зачастила к нам: пьет с нами чай или обедает. Ей нравилось, что из наших окон хорошо видно, кто куда пошел, кто что понес, кто как одет. Мама ее жалела и говорила, что в ней, в Полине Харитоньевне, сильны пережитки прошлого, что она из буржуазной среды. Конечно, ей ведь восемьдесят лет.
Вид у Полины Харитоньевны был испуганный, особенно в этом странном салопе, который она натянула на себя. А в тот момент, когда она открыла дверь, меня как раз снова посетило вдохновение, и я выпалил ей прямо в лицо продолжение своей речи.
«Дорогие ребята! крикнул я торжественно-торжественно. Я теперь начинал понимать Нину. Пионерская организация, известная своим благородством»
Что-нибудь случилось? спросила Полина Харитоньевна, отступая.
Случилось, ответил я.
Что? Полина Харитоньевна всего боялась.
Меня назначили вожатым! крикнул я и пролетел мимо нее в комнату, чтобы записать продолжение речи. Она вошла следом за мной: