Бывшая?
Не сжились, разошлись
Грешно то.
Следующая добыча (уже посерьёзней) попалась только на следующий день.
Английский пароход «Истри» с грузом угля.
Рожественский, проходя своим отрядом, скрытно и шумно, спеша и целенаправленно, почти предсказуемым, но стремительным маршрутом, наделал шуму-шороху.
Японские власти, как могли, оповестили телеграфом об опасности И дали «отбой» по восточному побережью, когда поступило известие, что «адмирал Арктики» якобы уже в Китайском море застоявшиеся в портах посудины побежали навёрстывать упущенные прибыли.
Наверное, именно этим объясняется такое обилие встреченной добычи на пути русского рейдера.
По крайней мере, с английским угольщиком было именно так отстоявшийся пару суток в порту Йокогамы «Истри» продолжил свой путь к месту назначения в Хоккайдо, чтобы нарваться на «Лену».
Куда его? решали советом на капитанском мостике.
Трусов раздумывал недолго, посмотрев заявленные характеристики конфискованного судна:
Сангарским я бы не рискнул. И с нами до Артура тащить обременительно с его двенадцатью узлами.
Так куда? повторил вопрос прапорщик из «доброфлотцев», поставленный капитаном на призовой трофей. Почему-то недовольный этим назначением.
В Корсаков-на-Сахалине. А там, даст бог, как обстановка будет уходите во Владивосток.
Потом уже ближе к вечеру пришлось бросить очередную «мелочь-рыбака», развернувшись, погнавшись за дымами на горизонте, настигнув уже в ночи́ по беспечным топовым огням.
Оказался «австриец»-межконтинетал с грузом из Южной Америки.
Командовавший досмотровой партией лейтенант барон Курт Штакельберг вернулся довольный, просто-таки сияя:
Законный приз: три с половиной тонны маисовой муки в мешках и другой провизии, включая экзотические фрукты вино!
Где поймали, там и встали, не особо беспокоясь, подсвечивая прожекторами, свозя часть груза себе на борт, доводя судовые запасы провианта (включая жидкий) до необходимых норм. Пока командир опять решал, что делать с судном:
Сколько этот семитысячник на ходу?
Капитан злой, как собака, чертями немецкими кроет, морщился Штакельберг, то одно говорит, то другое. Но я по низам прошёлся, на дойче с механиками перекинулся шестнадцать дадут.
Евгений Александрович, вмешался Тютюгин, вертя в руке оранжевый плод, а вот этот груз неплохо было бы доставить в осаждённый Порт-Артур.
С чего бы? На голос повернулись оба офицера.
В крепости цинга.
Трусов было хотел спросить «а вы почём знаете?», но сообразил:
Полагаете?
Нашим братушкам, солдатику-матросику, конечно, капустки бы квашеной против авитаминоза, необычный пассажир деловито и аккуратно снял кожуру, отправив в рот дольку, оскалясь, но пусть уж апельсинами давятся.
Эк у вас, Вадим Николаевич, народная кухня от всех бед.
Ха.
Ах «ха!», извольте, посуровел Трусов, отводя «американца» в сторону, вы бы поосторожней Что в кают-компании с выражениями да с пророчествами, что с нижними чинами излишне запанибрата, хочу вам заметить.
Вот за одного нижнего и я хочу заметить. Думаете, я спроста?
А ну-ка!
Дитш Пётр. Говорит, что старший квартирмейстер. Он не из разжалованных?
Не помню такого, Трусов повернулся к Штакельбергу, назвав фамилию матроса.
Это не наш, откликнулся лейтенант, подходя ближе, наверное, из набора Доброфлота и явно из остзейцев. А что с ним не так?
Ага, согласился Тютюгин, акцент у него соответствует лабус. Но словечки иногда проскакивают такие, что я подумал из образованных. Не из бывших ли офицеров? То, что мне ненароком вопросики задают «откуда я такой красивый?», я уже привык, но чтобы простой матросик
В карцер наглеца! предложил лейтенант.
Да погодите «в карцер», вдруг напрягся Трусов, вспомнив и данные секретные подписи, и предупреждения столичного чиновника, тут дело может быть посерьёзней.
Я и говорю, гнул своё Штакельберг, в карцер и вытрясти из шельмы всё, что задумал.
Значит так, каперанг совсем нахмурился, глянув на штурманскую карту, зыркнув на левый борт, где продолжался ночной аврал, уточнил «который час?» и, наконец, вымучил решение: Значит так! На «австрийца» команду пойдёт с нами к Ляодуну. А за Дитшем этим боцману прикажите установить пока негласное наблюдение. А то пойдёт в отказ, докажи потом
Следующим утром уже были на широте Токио и задержали сразу двух «англичан» всё с тем же самым возимым грузом углём. Их пришлось быстро топить, так как со стороны берега, ориентировочно от залива Сагами, где у японцев база флота Йокосука, кто-то уж больно быстро и целеустремлённо шёл на сближение.
Конфискованный «австриец» хоть и держался заведомо мористее, но с его «шестнадцатью» только от какого-нибудь «Мицусимы» и убегать. А вот окажись со стороны Японии быстроходный полноценный крейсер, не поздоровилось бы и «Лене».
Затем повстречали пароход под американским флагом, следующий из Японии в Гонконг. В этот раз ничего существенного призовой офицер не обнаружил. Осмотрев бумаги, судно отпустили, предварительно ссадив на его борт команды с английских угольщиков и австрийского транспорта.
Очередные сутки (именно сутки, потому что и ночью умудрились выйти на огни очередного улова) скучать не пришлось из пяти задержанных двое отпущены, ещё двое утоплены, один запризован. И снова «британец», что не удивительно, помня о том, кто «правит морями».
Партия полевых пушек отправилась в обход Японии во Владивосток с новой командой.
Примерно на траверсе острова Сикоку пришлось погоняться за посудиной под «хиномару», отчаянно отстреливающейся из двух раздолбанных трёхдюймовок.
Потопить одной артиллерией судно под 8000 тонн было не так уж и просто, если бы японцы сами не открыли кингстоны. Открыли, уже когда окончательно заткнулись их пушки, а пожары потушить было немыслимо.
Выловленные из воды узкоглазые матросы знали только о корпусах для трехсотпятимиллиметровых снарядов в грузе из самой Англии. Но что-то там, в трюмах «Мару», было ещё, иначе с чего бы капитан так отчаянно сопротивлялся.
Прежде чем покинули восточное побережье Японии, уже практически в проливах мимоходом заставили выброситься на берег какую-то рыбацкую шхуну. Чуть погодя отогнали пару японских миноносцев, сумев влепить одному с запредельной дистанции.
И вышли в Восточно-Китайское море.
На пути к Квельпарту повстречали всего двоих.
«Француза» в балласте из Сасебо в Шанхай отпустили, а вот американской тушёнкой не побрезговали. Взяли с собой. Тем более что запризованный четырёхтысячетонник оказался весьма ходок и не отставал. От французского шкипера узнали, что Того провёл сражения с двумя русскими эскадрами (официальная японская версия), где нанёс значительные повреждения кораблям противника. Никаких других подробностей картавый бретонец не знал, зато видел лично, в каком состоянии пришли броненосцы Того. И в довершение торжественно рассказал о взорвавшемся на рейде «Асахи».
* * *
Ну и за каким лядом вам непременно надо было торчать на палубе во время боя с «Мару»? Трусов говорил с укоризной, но снисходительным, почти скучнейшим тоном. И обязательно хотелось самому пальнуть?
Так интересно же! Только вы командира расчёта не наказывайте.
Э-э я сам ему разрешил. Иначе вас, Вадик, не отвадить было. А у нас, между прочим, двое убитых и раненые. Япоша попал всего один раз, но так ловко, сволочь.
Жалко
Своеобразный вы человек, Вадим Николаевич, даром что из грядущего! Умудряетесь совмещать в себе ребячество штафирки и Не найдясь, что сказать, паузой каперанг перевёл разговор: Ладно. Взяли мы вашего Дитша.
Моего?
Не цепляйтесь. Долго за ним приглядывали и отследили, куда он шастает часто. И вот нашли, Трусов протянул тонкую тетрадь, хранил в хозяйской части, в рундуке малых «чемоданов».