Всё это время я пытался удержать равновесие и не рухнуть вниз:
Ой-ой-ой-ой-ой!
И тут
Эй, рыжехвост! Давай сюда! Я повернул голову и увидел мышь, которая махала мне лапой из отверстия в клавесине. Да-да, я с тобой говорю. Залезай, пока я не передумал!
В этот момент всё пространство вокруг меня стало заполняться водой. Я никак не мог понять, что же делать, но в конце концов решился и всё-таки прыгнул в клавесин. И как раз вовремя в ту же секунду часть острова и половина дома ушли под воду! А клавесин на куске паркетного пола отправился странствовать по волнам. Пёс, сидевший на барже, провожал его взглядом и лаял вслед.
Я с любопытством огляделся. Внутри клавесина было сухо, чуть дребезжали натянутые струны.
Добро пожаловать на борт! услышал я нервный голосок за спиной, обернулся и увидел мышонка.
Как и у меня, у него были белые мордочка, грудь и кончик хвоста. А ещё на голове у мышонка красовался такой же симпатичный хохолок. Мышь и кот с одинаковой причёской чудеса! А вот цвет глаз у нас различался: по сравнению с моими голубыми «блюдцами» его карие глазки казались блестящими бусинками.
Я мышь по имени Морис и давай сразу договоримся! затараторил мой новый знакомый. Я тебя спас и, как бы ты ни проголодался, ты меня не съешь.
А что, коты едят мышей? искренне удивился я. Не забывайте, почти всю жизнь я прожил один на заброшенном острове и имел очень смутное представление о кошачьем рационе.
Морис удивлённо разинул было рот, но тут же чуть заметно прищурился с неуловимой хитринкой в глазах.
Нет-нет-нет, что ты, никогда в жизни! заверил он.
Тогда может быть, мыши едят котов?! испуганно спросил я и осторожно отодвинулся от Мориса.
Э-э-э только при самообороне. Да что ты заладил! Едят, не едят! ответил Морис. Коты и мыши вообще лучшие друзья, как-то неубедительно добавил он. Но обещаю тебя не есть, чтобы ты точно не переживал на этот счёт. Немного помолчав, Морис спросил: Кстати, как тебя зовут?
Не знаю Мама не успела дать мне имя, честно ответил я.
Морис понимающе закивал:
А-а-а, так ты, значит, сирота! Ну что ж он обошёл меня, оглядывая с ног до головы. Всё ясно. Ты рыжий кот
Я осмотрел свои рыжие лапы и кивнул.
А это значит что я назову тебя Винсентом! внезапно выдал Морис. Это в честь одного знаменитого художника.
Винсент Вин-сент Винсент! повторил я, словно пробуя имя на вкус. А что, мне нравится! Я Винсент! А ты, значит, Морс?
Не Морс, а Морис. Путешественник, тренер личностного роста и ценитель искусств.
Я не знал, что и сказать никогда не слышал таких слов!
А Морис продолжал:
Я прибыл на остров с важной миссией. Я должен найти одну старинную картину.
Там, где дама с кошкой? спросил я.
Ты её знаешь? оживился мышонок.
Да, но, к сожалению, она только что утонула.
Ошибаешься! Морис дёрнул за струну, и от вибрации обёрнутый вокруг струны холст, который я сначала и не заметил, развернулся, словно свиток. Я её спас! Мышонок был явно доволен собой, но тут же поник: Правда, совершенно напрасно!
Напрасно? Почему? удивился я.
Почему? Да потому что это подделка! разочарованно процедил Морис.
Что?
Подделка! Этот художник работал в начале и середине девятнадцатого века, а эта Морис пренебрежительно кивнул в сторону рулона, написана на сто лет позже. Укусил и чуть не подавился! Вкус как у куриного помёта!
Я ошарашенно уставился на мышонка.
Это я образно, ты не подумай, что я пробовал помёт смутился Морис.
Но меня удивило другое:
Ты укусил картину? Зачем?
Морис посмотрел на меня, словно раздумывая, объяснять или нет.
Ладно! Смотри! вздохнул он, надкусил клавесин и стал медленно жевать, смотря в одну точку. Середина восемнадцатого века, Италия, мастер Ка́рло Грима́льди[1]. Всё дело в лаке. Он уникален. Как на скрипке, вдруг выдал он.
Я всё ещё непонимающе смотрел на Мориса. Тот, расхаживая по тесному пространству клавесина, продолжил объяснять:
Я потомственный искусствое́д, моя страсть живопись. Мой папа сгрыз Модилья́ни[2], дедушка попробовал на зубок Карава́джо[3] и Ре́мбрандта[4], а бабушка в один прикус уничтожила сразу двух Верме́еров[5]! Она часто мне снится!
Вдруг одна из струн клавесина с пронзительным звуком порвалась. Морис и я огляделись и с ужасом поняли, что музыкальный инструмент погружается в воду. Плывущий по морю клавесин всё сильнее кренился на один бок. Вода продолжала прибывать, я и Морис залезли повыше. Мышонок потрогал лапой воду и грустно вздохнул:
Эх Рад был с тобой познакомиться, Винсент. Но, похоже, мы отправляемся на корм к голодным рыбам Морис скорбно дёрнул несколько струн, изобразив похоронный марш.
На последней ноте раздался громкий фальшивый гул. Морис снова дёрнул струну тот же кошмарный звук. Мышонок прекратил играть и прозвучал гудок корабля! Именно он накладывался на звук струны, меняя его до неузнаваемости.
Мы переглянулись и бросились к щели в клавесине сквозь неё было видно, как рядом медленно проходит борт корабля.
Винсент, старина, рыбам придётся завязать рот бантиком! Правда, для этого нам нужно попасть на борт, воодушевился Морис.
Но как мы это сделаем? спросил я, как вдруг клавесин дёрнулся, вода тут же стала убывать. А я и Морис изо всех сил старались удержать равновесие. Мы что, летим?
Морис посмотрел в щель:
Нет! Нас грузят на корабль. Сиди тихо и не высовывайся!
Наконец клавесин куда-то опустили; вокруг было очень темно. К щели кто-то приставил кусок фанеры, застучали молотки. Кажется, вокруг клавесина сколачивали ящик.
Что нам теперь делать? шёпотом спросил я.
Набраться терпения и ждать, ответил Морис и добавил, понюхав воздух: Пахнет рыбой. Это рыболовецкий корабль. Так что с голоду не умрём! А теперь Он сладко зевнул. Давай спать.
Не прошло и пары минут, как мышонок уже мирно посапывал во сне. Я не был уверен, что смогу уснуть так же быстро после всех сегодняшних приключений. Однако стоило мне свернуться клубочком, как усталость взяла своё.
Глава 3
Эрмитаж
В темноте послышался треск и грохот ящик вскрывали! Через щели в клавесине на меня и Мориса полился свет.
Первым выбраться наружу решился Морис. Мне же, чтобы вылезти, пришлось сначала пропихнуть в щель свёрнутую в рулон картину с острова.
Мы очутились на каком-то странном складе: повсюду стояли ящики, лежали расколотые статуи, пустые рамы от картин. Было довольно пыльно, но тепло и сухо.
Морис огляделся, принюхался, и вдруг его усы начали вибрировать. А он стал возбуждённо нагонять лапой воздух к носу.
Хм-м-м, необычный букет ароматов. Это что импрессионисты[6]?.. Погодите И слабый запах Пика́ссо[7]?! Морис бегал, не переставая принюхиваться: Рафаэ́ль[8]?! Ру́бенс[9]?! Ре́мбрандт?! Дега́[10]?!
Я честно старался уловить ход мыслей Мориса, но у меня ничего не выходило:
Не понимаю ни слова! Где мы?
В этот момент Морис увидел на стене какой-то плакат и замер. Он был настолько впечатлён, что не смог устоять на лапах и сел.
Где мы?! Мы в месте, куда я мечтал попасть всю свою жизнь. В месте из моих грёз. Это Эрмитаж! воскликнул мышонок, подняв лапки и мечтательно закатив глаза. Спасибо тебе, бабушка!
А как мы сюда попали?
Наверное, рыболовы сдали сюда этот клавесин. Ведь он же очень ценный! ответил Морис. Пошли, нужно осмотреться! мышонок направился к приоткрытой двери, ведущей со склада.
Постой! Мало ли кто тут живёт! испуганно крикнул я.
Но Морис уже буквально летел в сторону двери:
Вперёд! Настал и мой момент славы!
Я побежал за Морисом и увидел, как он вышел было в коридор, но тут же в ужасе подпрыгнул и мгновенно куда-то скрылся. А за ним пронеслась целая стая котов!
Мышь! Мышь! вопили они.
Я выскочил в коридор, посмотрел туда, куда побежали коты, никого. Позади вдруг раздался нарастающий топот и крики:
Мышь! Мышь!
Из-за угла на огромной скорости вылетел Морис и юркнул мимо меня обратно, к клавесину. Я успел лишь проводить его взглядом, как из-за того же угла выскочили коты. Один большой, чёрно-белый, полоски у него на подбородке складывались в узор, похожий на человеческую бороду. Как я узнал чуть позже, его звали Галлоном. Второй, по имени Батон, был трёхцветным: правая лапа и грудь у него были белыми, а остальное тело покрывала коричневая и рыжая шерсть. Причём вокруг левого глаза шёрстка была особенно тёмной и напоминала фингал. Третий член банды бело-серый Баллон грозно сверкал зелёными глазами. Два стройных кота Мармелад и Шоколад беспокойно оглядывались по сторонам.