с ним, правда, Ваня? выводит меня из моих мыслей вопрос дяди Стаса, начало которого я пропустила.
Да, конечно, говорю наугад, вежливо улыбаясь, и по удовольствию на лице папы, понимаю, что ответила верно.
Тогда идите, не позволяйте старикам вас задерживать, улыбается папа. Варя, ты тоже иди, потанцуй с Олегом.
Какого Вот блин! Во что я себя втянула?
Пойдем, любительница танцев, сквозь зубы цедит Фед, вставая передо мной и протягивая руку ладонью вверх.
Я смотрю на нее, как на инородный предмет, но Фед не дает мне времени переварить информацию. Просто грубо хватает меня за талию и ведет за собой к танцполу. Моя кожа, кажется, расплавилась от жара, который исходит от прикосновения его пальцев к моей обнаженной спине, и я изо всех сил пытаюсь игнорировать это ощущение, ударяющее прямо в низ живота, заставляя мышцы конвульсивно сжиматься. Это просто неприязнь и отвращение, естественно.
Только попробуй наступить мне на ноги, шипит Дубов у моего уха, прежде чем встать передо мной и притянуть к себе в объятии, необходимом для танца. Другой рукой он берет мою ладонь в свою, не оставляя мне выбора, кроме как опереться на его плечо и позволить вести себя в танце, если я не хочу устраивать сцену при многочисленных наблюдателях.
Зачем ты согласился? спрашиваю у этого гада, не отрывая взгляда от воротника его рубашки, на уровне которого находится мое лицо. Будь я без каблуков, то вообще смотрела бы куда-нибудь в его грудь. И почему он должен быть таким высоченным? Над коротышками легче подшучивать, они не уверены в себе.
Если бы я знал, что ты так любишь танцевать со мной, то пригласил бы тебя раньше, дорогая невеста, издевается он вместо нормального ответа. Кстати, танцует Дубов на удивление хорошо.
К чему этот цирк? Я знаю тебя, Фед, ты лишний раз даже смотреть на меня не хочешь, а тут без единого возражения повел танцевать. Во что ты играешь на этот раз?
Я все-таки смотрю вверх, чтобы увидеть выражение его лица, и наглая ухмылка, играющая на нем, очень мне не нравится.
Никаких игр, Стужа. Мне просто хотелось позлить нашего общего друга Олежку. Бедняга чуть штаны не потерял, пока пялился на твою грудь, хотя там, если честно, особо и не на что смотреть.
Тем не менее, это не мешает тебе самому заглядываться на мою сомнительную грудь, парирую я, вонзая ногти в его плечо, обтянутое пиджком. Думаешь, я не замечала, как тебе нравился мой вид в бикини, Федя?
Просто не было других альтернатив, ничуть не смутившись, выдает он. Даже плохонькая грудь лучше никакой, тебе ли не знать.
Ох, заткнись, Дубов! закатываю глаза. Ты меня раздражаешь своими однобокими разговорами. Лучше уж танцуй молча, потому что все эти твои оскорбления я выслушивала не один раз и уже знаю, что ничего нового ты придумать не сможешь.
Как пожелаешь, улыбается он, резко крутанув меня, из-за чего я заваливаюсь на его грудь, споткнувшись.
В нос бьет запах мужчины и я бы хотела солгать, что это неприятный мне аромат, но Фед, урод, всегда пах просто умопомрачительно. Умеет выбирать парфюм, придурок!
Так и знала, что ты просто хочешь меня полапать, выкинув все лишние мысли из головы, самодовольно говорю я, когда его рука опускается немного ниже с моей поясницы.
Я
Фед, не уступишь мне следующий танец? прерывает нас голос Олега, который потерял где-то Варю и теперь стоит рядом, в ожидании протягивая ко мне руку.
Несмотря на вежливый голос, взгляд Ларцева говорит о желании убить, что только веселит Дубова, ведь он добился своего.
Забирай, как мешок с картошкой, вталкивает он меня в объятия Олега и развернувшись, ленивой походкой направляется к группе молодых девушек.
Как же он меня бесит! выдыхает Олег, прослеживая кончиками пальцев линию моего позвоночника.
Держи свои лапки при себе, ядовито осекаю его я, отстраняясь. И вообще, хватит с меня танцев. Пойдем, найдем тут что-нибудь покрепче шампанского.
А вот это мне нравится! с предвкушением оскаливается наивный Ларцев, наверняка воображая, что, споив меня, ему что-то перепадет.
Мы идем к бару и берем себе виски. Я, впрочем, крепкие напитки не люблю и напиваться не планирую, но Дубов так меня выбесил, что хочется немного расслабиться и поднять себе настроение проверенным способом. Однако, не успеваю я сделать один маленький глоточек, как к нам подходит моя мама и фальшиво улыбаясь Олегу, берет меня за руку.
Ваня, отойдем на минутку?
Я мысленно стону, пока она отводит меня в сторону дамской комнаты и останавливается только в безлюдном коридоре. Мама мрачная, как жнец. Даже венка на лбу пульсирует.
Ваня, никаких крепких напитков на людях, осуждающе говорит она. Мы же это не раз обсуждали! Тебе не нужна репутация тусовщицы. Если бы это увидел твой отец, то
Мама, пожалуйста! Я так обычно не делаю, ты же знаешь. Могу я хоть раз позволить себе маленькую слабость? У меня нервы на пределе из-за
Мне плевать! Ты должна держать себя в руках на людях, Ваня! Никаких оправданий быть не может, так что просто контролируй свои эмоции и держи их внутри, пока не попадешь домой.
Спорить с ней бесполезно и я этого не хочу, так что решаю сдаться.
Ладно. Извини меня, я буду лучше себя контролировать.
Вот так-то, довольно улыбается она, сжимая мою руку. Ну все тогда, возвращаемся к гостям.
Ты иди, я схожу, поправлю помаду.
Она уходит с чувством выполненного долга, а я беру себе пару минут на передышку, но Дубов, чертов Дубов, не был бы собой, если бы не испортил мне этот вечер еще раз. Ради Бога, да я даже двадцати минут не пробыла без его раздражающей рожи перед глазами, как он снова нашел меня!
Глава 7
Что тебе нужно? злобно спрашиваю у него, мечтая стереть это дурацкое выражение самодовольства с его лица.
Что мне нужно я получу. Не беспокойся, подмигивает придурок, подходя ко мне и останавливаясь на расстоянии двух шагов.
Ладно, я ухожу. Тебя становится слишком много для одного вечера, пытаюсь обойти его, но Дубов делает шаг вбок, перекрывая мне путь, и я нехотя поднимаю на него взгляд. Ну серьезно, чего тебе?
Ты ведь знаешь, что я ненавижу Ларцева, да? серьезно спрашивает он, глядя на меня со странным напряжением.
И что?
А то, что я просто не могу упустить такой хороший шанс, бормочет Дубов, резко хватая меня за талию и прижимая к себе.
Я шокировано открываю рот, уставившись на него во все глаза. Мои руки ложатся на широкую грудь в попытке оттолкнуть от себя этого большого шутника, но Фед тверд, как камень и не сдвигается ни на миллиметр.
Отпусти, придурок! шиплю на него, чувствуя, как внутри разливается тепло от нашей близости и злясь на себя за такую предательскую реакцию.
Обе его ладони распластаны на моей обнаженной спине, горячие, как ад, и по моей коже ползут мурашки, а дыхание учащается. Я смотрю в яркие глаза Феда Дубова и вижу в них собственную погибель, потому что чем ниже он наклоняется ко мне, трогая дыханием мои губы, тем неподвижнее я становлюсь, готовая обмякнуть и открыться. Не знаю, каким волшебным образом ему удается так воздействовать на меня, но близость к Феду всегда была моим криптонитом.
Не сопротивляйся, шепчет он мне в самые губы и не успеваю я переварить его слова, как его рот сминает мой в жестком поцелуе, от которого саднит губы, а из горла вырывается ужасный нуждающийся стон.
Черт, я тону Меня никто и никогда не целовал настолько горячо и жадно. Открыв рот, я впускаю его язык, который вытворяет дикие вещи, устанавливая господство и подавляя меня самым сладким образом, а потом запускаю пальцы в его волосы, тяня за них, что вызывает у него возбужденный рык. Мы целуемся, как дикари мокро, непристойно, глубоко, издавая звуки возбуждения, идущие из самого нутра, и умудряясь лапать друг друга так, словно завтра не наступит.