Милостивые боги!
На спине лежало то, что осталось от мисс Андреа Джоанис. Ее руки покоились на бледно-сиреневом корсаже, словно кто-то сложил их там. Одна нога подогнута, колено прижато к ножке чайного столика. На руках, шее и щеках вздулись темные вены. Рот открыт, будто она кричала, и плоть опалена и обуглена. Как и пол вокруг
И у нее не было глаз.
Выжжены, и кожа вокруг обгорела странным узором, напоминающим крылья.
Единственным предупреждением стало легкое движение воздуха позади меня. Инстинкт взял верх, крича, что если в доме есть кто-то еще и приближается ко мне так тихо, то это не сулит ничего хорошего. Я повернулась, замахнувшись
Мое запястье сжала холодная рука, а я изогнулась, делая резкий выпад правой рукой с кинжалом. Клинок встретил сопротивление, и тенекамень, острый и смертоносный, пронзил кожу и погрузился глубоко в грудь в ту секунду, когда меня пронзил разряд энергии и я поняла, кто меня схватил.
Кого я только что ударила кинжалом.
В сердце.
О боги.
Я подняла взгляд от рукоятки кинжала, торчащей из груди, облаченной в черное, к глазам
Расширенным серебристым глазам, в которых клубились вихри итера.
Глазам бога.
Глава 6
Мое сердце запнулось, а затем ускорилось. Воздух застрял в горле. Я смотрела, как он медленно опускает взгляд на свою грудь на глубоко всаженный кинжал. Я оцепенела от шока, не чувствуя его руки, все еще обхватывающей мое левое запястье. Я не чувствовала ничего, кроме абсолютного ужаса.
Тенекамень может убить бога, если ударить в сердце, а я промахнулась всего на долю дюйма если вообще промахнулась. В глубине души я знала, что он выживет, но, наверное, это очень больно.
Бурлящий серебром взгляд устремился на меня. Итер выплеснулся в радужку. Я знала, что он меня убьет. Иначе и быть не могло. Мне сдавило грудь, а он выпустил мое запястье и медленно сделал шаг назад, освобождаясь от кинжала. Клинок был покрыт кровью темной и мерцающей в свете лампы, не похожей на кровь смертных. Я уставилась на кинжал и, приготовившись, отошла на несколько шагов назад.
Ты опять вошла в дом, не позаботившись проверить, в самом ли деле ты здесь одна, сказал бог, и я поймала его взгляд. Итер бурлил в его глазах. Это невероятное безрассудство. Не делай так больше.
Я приоткрыла губы.
Я только что ударила вас в грудь, и это все, что вы можете сказать?
Нет. Я как раз к этому и веду. Он склонил голову набок, и темные волосы упали на щеку. Ты ударила меня.
Да.
Я сделала еще шаг назад. В горле так пересохло, что было не сглотнуть.
В грудь, добавил он. Его туника была разорвана спереди, но на ней не виднелось пятен крови. Ничего. Если бы не кровь на клинке, я бы не поверила, что действительно сделала это. Почти в сердце.
У меня задрожали руки.
Похоже, на вас это слабо подействовало.
Что ужасало.
Это больно, прорычал он, поднимая голову. Очень.
Мне жаль.
Он опустил подбородок.
Тебе не жаль.
Мне на самом деле было жаль. Вроде того.
Вы меня схватили.
Ты бьешь кинжалом всех, кто тебя хватает?
Да! воскликнула я. Особенно когда я в доме с трупом и кто-то хватает меня сзади без предупреждения!
Я не готов говорить о том, почему ты вообще оказалась в одном доме с трупом, заявил он, и я нахмурилась. Но, во-первых, в твоем голосе нет сожаления.
Было есть Но мне бы не пришлось вас бить, если бы вы меня не схватили.
Ты серьезно винишь меня? В его голосе звенело недоверие.
Вы схватили меня, повторила я. Без предупреждения
Может, стоило посмотреть, прежде чем бить? Или тебе такое никогда не приходит в голову?
А вам когда-нибудь приходило в голову объявить о своем присутствии, чтобы не получить удар кинжалом? огрызнулась я.
Бог двигался быстро. У меня не было шанса что-то предпринять. Внезапно он оказался передо мной, схватил кинжал за лезвие и выдернул у меня из руки. Секунду спустя на его пальцах потрескивали серебристо-белые искры. Свет вспыхнул и запульсировал, поглощая клинок и рукоятку. Тенекамень и железная рукоятка крошились в его кулаке.
Я разинула рот.
Бог разжал руку, и лампа осветила посыпавшийся на пол пепел все, что осталось от моего оружия.
Вы уничтожили мой кинжал! воскликнула я.
Да, передразнил он меня.
Опешив, я замерла. Даже думать не могла, сколько лет моя семья хранила этот кинжал, пока я не появилась на свет.
Как вы посмели?!
Как я посмел? Может, я не хочу, чтобы меня ударили им еще раз?
Вам было бы не о чем беспокоиться, если бы просто сказали «привет», крикнула я.
А если я нечаянно тебя напугаю? возразил он. Ты, скорее всего, ударишь меня даже тогда.
Я сжала кулаки.
Вот теперь я правда хочу ударить еще раз.
Чем? Он опустил подбородок, и в его глазах поднялась буря. Голыми руками? Мне уже хочется, чтобы ты попробовала.
Его поддразнивающий тон заставил меня резко втянуть воздух. Бог забавлялся. Он уничтожил мой любимый кинжал. И я забыла о сдержанности.
Может, мне в руки попадет другой клинок из тенекамня. И вместо того, чтобы бить в сердце, не лучше ли целиться в горло? Может ли бог выжить без головы? Мне не терпится выяснить.
Он выгнул бровь.
Ты что, серьезно?
Я широко улыбнулась той же улыбкой, которую недавно продемонстрировала маме.
Возможно.
На его лице промелькнуло изумление, от которого расширились его бурлящие итером глаза.
Ты в самом деле осмеливаешься мне угрожать? Даже сейчас?
Это не угроза. Это обещание.
Он подался назад. Я поняла, что позволила вспыльчивости взять надо мной верх, совершенно забыв, кто он.
По комнате прокатилась волна энергии, охватив меня. Ощущение было обжигающе ледяным и оставило мурашки. Картины на стене затряслись.
Я с трудом заставляла себя дышать, но замерла вместо того, чтобы поддаться инстинкту и бежать без оглядки из дома, от этого существа с непостижимой мощью. Меня трясло, но я вскинула подбородок.
Это должно меня впечатлить?
Бог замер, лишь свет яростно пульсировал. Мои мышцы словно сковало. Может, мама была права со своим пророчеством насчет моего языка?
Бог рассмеялся, негромко и угрожающе. Я не видела, как он поднял руку, но почувствовала, как его холодный палец прижался к моей щеке. Сердце замерло, и я попыталась приготовиться к боли от итера, который выжжет меня изнутри, как произошло с братом и сестрой Казин и бедной женщиной, которая лежала здесь на полу.
Но боли не последовало.
Я почувствовала лишь грубые подушечки его пальцев, которыми он провел по моей щеке, остановившись в уголке губ.
Что тебя пугает по-настоящему, льесса? спросил он, и мне показалось что в его голосе звучит одобрение. Если я не пугаю?
Льесса. Уже второй раз он меня так называл, и мне захотелось узнать, что означает это слово. Но теперь был не самый подходящий момент об этом спрашивать.
Я боюсь, призналась я, потому что а кто бы не боялся?
Серебристый свет в его глазах погас.
Только на поверхностном уровне. Это не тот страх, который определяет смертных, меняет их суть и заставляет делать выбор.
Он провел большим пальцем по моему подбородку, задев губу. Его прикосновение обожгло как ледяная метка, пробудив во мне тревожные предчувствия и что-то более сильное. Такое же очевидное, как и ощущение правильности, которое я испытала в нашу прошлую встречу. Видимо, со мной что-то неладно. Потому что это не имело смысла.
Ты можешь чувствовать ужас, но ты не напугана. Между тем и другим огромная разница.
Откуда вы знаете?
Он обхватил пальцами мой подбородок, и мое сердце заколотилось из-за его прикосновения или оттого, что это прикосновение было таким ласковым. Он провел рукой по моей шее. Почувствовал ли он, как бьется мой пульс?
Вы бог мыслей и эмоций?
Он издал хриплый, грубый смешок, и его пальцы скользнули под мой капюшон, под косу, лежащую на шее.
У тебя, произнес он, медленно поглаживая мою шею. Было что-то особенное в том, как он это сказал. У тебя неприятности.