Громкий рёв и стук железа оглушил, окатив потоком горячего воздуха. Так и замерла, словно парализованная прямо на краю проезжей части, ещё мгновение я была бы раздавлена этой махиной, разноцветным вездеходом, массой точно более тонны. От испуга адреналин выброшен в моём организме таким объёмом, что сердечная мышца чуть не лопнула от напряжения. С подобными формулировками, что мелькнули в сознании, могла бы сдать экзамен по анатомии на высший коэффициент.
Высунувшийся из окна машины водитель, озираясь, что-то прокричал, но от испуга не было сил даже пошевелиться. Так и замерла, наблюдая за оседающей пылью. Шум вездехода стих, и чьи-то руки теребили меня за плечи.
Ты цела? Чёрные глаза смотрели на меня в упор, настолько тёмных, что это казалось пропастью в скале. Как ты? Я не зацепил тебя? Пошевелись же!
Его голос шумом звенел в голове, медленно сглотнув испуг, пожала плечами, представив себя раздавленной вездеходом, окатило холодной зябкостью. Слёзы подступили, норовив хлынуть потоком.
Тихо! Всё нормально, ты цела! Его голос такой мягкий, абсолютно не рассерженный моей безалаберностью, приглушённо звучал над моей головой.
Я жива! Да, я жива! Теперь уже туннели не казались такими мрачными и серыми, а жизнь не была пустой и безрадостной. Я жива.
Только не плачь!
Обхватив руками моё лицо, он чуть вздрогнул, нахмурил лоб, его брови сдвинулись к переносице, чёрные глаза изучали меня, взгляд его глаз прямо пронизывал меня. Так, всегда происходит, когда мне смотрят в глаза. Зная свою особенность в виде яркого цвета глаз, смущаюсь, когда кто-то смотрит мне в глаза, и опасаюсь, когда это незнакомые люди. Но, он совладал со своим любопытством, а я вот не смогла и смотрела на его чёрные глаза, которые тоже являются аномалией в наше время. Мы оба обладатели необычно ярких глаз.
Только не плачь! Повторил он, отодвинув мои мысли о цвете глаз, страх и любопытство.
Не буду! И скопившиеся слёзы предательски потекли крупными каплями по щекам.
Ну вот Разочарованно выдохнул он.
Это из-за пыли. Я не плачу. Торопливо размазала краем манжета слезы грязно-серыми разводами пыли по лицу.
Точно? Он улыбнулся широким ртом, обрамленным тёмной аккуратно подстриженной щетиной, мне улыбаться не хотелось.
Точно! Отступив на шаг отряхивая форму от осевшей пыли, проверила свою секретную ношу, пластиковый цилиндр в котором таился подарок, был цел и не вредим.
У тебя необычные глаза. Он настойчиво не отводил свой взор, разглядывая меня.
У вас то же.
Ты Он пытался подобрать слова. Уже понимая то, о чём он хочет спросить, опередила его:
Нет, просто генетический сбой. Владелец вездехода лишь улыбнулся, а я, осмотревшись по сторонам, перешла дорогу. Сердце всё продолжало бешено колотиться в груди от страха, я даже вспомнила урок анатомии про сердечную мышцу и ферменты организма, про выброс адреналина и остановившись попыталась успокоиться глубокими вдохами, но закашлялась из-за поднявшейся пыли. Мой баллон с воздухом? Судорожно перерывая тюбики, карты, мелкие пластиковые контейнеры, заливаясь кашлем, не могла его никак найти. Вот опять забыла баллон дома!
Я кашляла ещё сильнее, ещё громче. Наверное, так и начинается астма. Мне стало жутко и страшно, задержав дыхание, считала до тридцати. Затем нужно сильно выдохнуть и потом ещё несколько раз. Так, нас инструктировали в случае приступа удушья пылью. На втором выдохе голова закружилась, чтобы не упасть прижалась к холодной стене.
Тебе плохо? Мужской голос эхом отозвался за спиной. Что с тобой?
Пыль! Я сбилась со счёта. Хотелось закричать, отстань. Из-за кашля едва могла говорить.
Он побежал обратно к машине, сейчас он заведёт вездеход, и пыль снова поднимется. Я зажала нос пальцами. Но водитель вернулся с серебристым баллоном в руках, наверное, подарочная упаковка, папе в его день на сорокалетия подарили подобный. Резко, почти настойчиво оттянул пальцы, которыми я зажимала нос, уткнув силиконовой маской. Я отсчитала три вздоха и вернула баллон с кислородом. Его воздух был как будто другим, мягче и во рту появился необычный сладковатый привкус.
Простите меня! Заговорила, когда кашель спал, и я смогла хоть что-то произнести, ужасно было неловко перед ним. Простите.
Он снова улыбался, а я краснела. У меня полыхали щёки, а может, даже и уши, я отчётливо чувствовала это. Он настойчиво заставил выдохнуть меня ещё эдак два три раза, затем припечатал силиконовую маску к носу.
Теперь ещё выдохни! Я так и сделала. Сильней! Вот
И последние три вдоха чистым кислородом из баллона выдали цветочный аромат. Так, вкусно никогда воздух не пах, даже в чайной.
Всё хорошо? Голос был очень приятным, даже каким-то необычным, а чёрные глаза, при свете фар казались тёмно-бордовые, почти как упаковка вишнёвых леденцов. От его пристального взгляда я моргнула, прошмыгнув носом, моя неизменная привычка и тут хорошо очерченные губы растянулись в улыбке.
Гул сирены приближался из-за поворота, нас поглотили новые клубы пыли, я снова зажала нос. Буквально в считаные секунды рядом с нами оказался кортеж, длинный тёмно-синий бронированный вездеход. О нём знали всё, изредка наблюдая с трепетом за стремительно несущейся машиной. Мы даже не успели приклонить головы, спасаясь от пыли.
Уберите машину! Трубили громкоговорители. Срочно уберите машину!
Мужчина принёсший баллон даже не успел среагировать, он только подхватил свою сумку, вмиг моторы затихли, и умолк громкоговоритель. Тонированное стекло поползло вниз, мы замерли, словно погруженные в криоген. Перед нами был он, главный управитель, владыка академии космического строительства, тот, кого между собой всё называли принц. Мы оба остолбенели. Я впервые видела его так близко. Он смотрел пристально мне в глаза.
Ваше превосходительство! Махнул головой водитель злополучного вездехода, что чуть было не раздавил меня. Я лишь молча разглядывала лицо верховного управителя. Ходили легенды, что его глаза умеют менять цвет и что он жил ещё на земле до катастрофы. Глаза, они ярко-синие, действительно необычные и очень красивые. Очень! Даже кажутся знакомыми. Я видела же его на мониторе новостей.
Марс Нарышкин! Звучал голос управителя, которого иногда, но больше между собой называли «принц». Я впервые слышала его голос не через экран или оповестительный аппарат, который эхом разносил голоса на праздники, или в моменты тревожных событий, а вот так своими ушами. Кто эта леди?
Ей стало плохо от пыли. Отчитывался Марс. Я принёс
Кто вы? Пренебрёг его ответом управитель, прищуриваясь, он явно разглядывал моё лицо, мои глаза, выдающие генетический сбой; мать часто говорит, о том, что синие глаза меня погубят и даже хотела выписать тонированные линзы бледно-серого оттенка глаз как у большинства людей, но бабушка Лиз строго-настрого запретила ей это делать.
Третья, меня зовут Третья, из семи врача и почвоведа М-Е1236. От волнения мурашки покрыла спину, я почувствовала холодеющие кончики пальцев. Такой поток странных и непредсказуемых событий вихрем выплеснулся на меня сегодня, не давая опомниться.
Вам стало плохо? Он смотрел не отрываясь.
Я лишь кивнула, вжав голову в плечи.
Приступ? Его глаза замерли, неподвижно практически игнорируя стоя́щего рядом со мной мужчину.
Пыль. Выдавила я отрывисто.
У вас астма?
Нет, я Баллон забыла Спешила Мне плохо стало. Путалась в словах. Уже прошло.
Управитель отвернулся, словно его шею переключили на девяносто градусов, тонированное стекло поползло вверх.
Марс, отвезите девушку домой. Проговорил верховный, не поворачивая лица, словно утратив интерес к происходящему.