В двадцатом веке после бурных скандалов и запретов классического психоанализа армии психоаналитиков все таки удалось разобрать внутренний мир пуританского обывателя закрытого сотней комплексов и подобраться к переживаниям детства. Потребовалось в конце концов перейти в новое тысячелетие и говорить о результатах исследований стало возможно почти открыто в научной среде, а не только в кругу коллег. Профессор Брехман из университета Хайфа в Израиле задается тем же вопросом относительно эмоциональности плода и делится обзором психоаналитического материала на этот счет (Брехман Г.И. «Жиночий Ликар» 2011 2 стр 10-15). Оказывается десятки специалистов уже давно имеют массу свидетельств наличия материала никак не относящегося к жизни клиентов после рождения, напротив корень их проблем лежит в области абстрактных переживаний перевести которые в область сознательного вообще технически невозможно, потому что самого сознания в момент их появления еще не существовало (в привычном взрослым людям смысле).
Если нам никак не удавалось выяснить что либо определенное об индивидуальности младенца и плода до рождения из-за отсутствия возможности поговорить с этими «объектами» реальности, то оставалось одно решение. Нам нужно было лишь вспомнить что младенцы и еще ранее плод это мы сами. Как ни удивительно все эти заслуженные взрослые люди из научной среды когда то были неприлично маленькими и несмышлеными. И самое поразительное что данные о своих эмоциях в период до появления на свет они предоставляют самостоятельно в процессе психологической терапии. В определенный момент времени углубляясь в воспоминания прошлого пациенты подходят к грани своего рождения (эту точку в терапии не заметить невозможно, она занимает значение равнозначное работе с фигурами родителей) и следуя далее сталкиваются с продолжением эмоциональной жизни. Нет никакого прекращения рефлексии, нет черной бездны полной безмолвия. Напротив многие конфликты и проблемы формирования взрослой личности лежат в периоде его пребывания в чреве матери. Часто это может описываться как работа с бессознательным, либо вполне конкретными ситуациями о жизни матери до рождения пациента. Некоторые скептики могут заметить, конечно, эти сведения были получены пациентом после рождения, от родных, когда он был вполне разумен. И мы вынуждены напомнить, пациент пришел к нам уже сформированной личностью, именно такой какой его сделали данные события. Он мог узнать что-то после, создать психологические защиты от бессознательных эмоций, но именно проблема наличия этих эмоций привела его в кабинет специалиста.
Итак двигаясь по просторам памяти к моменту рождения мы установили наличие эмоциональной жизни еще до встречи с окружающим миром, что несомненно повлияло на то каким человеком мы стали сегодня. Что это означает для нашего размышления о начале жизни мысль или сигнал? Все-таки мысль. Первичной и необходимой для возникновения жизни является именно мысль, облеченная в форму эмоции, несомненно воздействием материального мира через формирующиеся сенсорные системы организма. В жизни родителей беременность это лишь эпизод, чрезвычайно важный, но не способный оказать влияние на какое либо формирование их личностей, для ребенка же это краеугольный камень его дальнейшего пребывания в мире.
Теперь осознав тот факт что еще до первого «выхода в свет» каждый человек уже мыслит и чувствует давайте рассмотрим как он это делает. Примерно первые восемь месяцев малыши не отделяют себя от окружающего мира. Это очень интересная особенность первичного Либидо. Уточню Либидо мы здесь понимаем как общую психическую энергию в качествах определения К.Г. Юнга (C.G.Jung Zwei schriften Uber analytische psychologie Collected works Volume 7). Эта жизненная сила еще не фиксирована ни на чем, даже на собственном теле ребенка и может перепрыгивать с объекта на объект. Такая способность в начале делает младенцев невероятными эмпатами которые считывают эмоции и делятся ими невероятно легко и непринужденно. Конечно речь не о способности к сопереживанию как у взрослых, нет, скорее о ликвидности неосознанных чистых эмоций. Вы всегда можете провести простой эксперимент рассматривая фотографии маленьких улыбающихся детей. Изменилось ли ваше эмоциональное состояние? Эффект усиливается кратно если это реальные дети наблюдаемые очно. Младенцы живут во всем мире, а взрослые в своих домах. И этот мир еще незнакомый вызывает у них бурные психические реакции. Часто делается попытка запретить им чувствовать определяя «гуление» и крик, а так же смех, как обыкновенный рефлекс, превращая ребенка тем самым в подобие пупса на батарейках. Ярые приверженцы материализма борются с детьми так же яростно как и со взрослыми, отсекая все что не укладывается в системы измерений. Младенцы же продолжаю «гулить» и улыбаться получая от этого удовольствие и радуя родителей. В конце концов они вырастут и это младенческое поведение оставит отпечаток на их личности как и период беременности повлиял на их желании плакать или смеяться увидев действительность.
Мир и ребенок едины довольно долго. Момент их прощания друг с другом практически совпадает с первыми произнесенными осознанными словами. Короткие наборы звуков сменяются на конкретные определения собранные из символов-звуков языка и маленькое существо изменяется. Теперь Я это действительно мое тело, вокруг тоже есть такие же тела в которых живут другие Я, а мир это просто все вокруг. Вторая граница достигается незаметно, под радостный возглас родителей. Теперь их маленький ребенок такой же как они, он не просто оформился как материальное тело но и согласился с правилами человеческой жизни.
Подытоживая то что мы узнали обозначим: первая граница это наше появление на свет, мы соглашаемся с существованием материального мира. Вторая граница это наше первое осознанное слово с этого момента мы говорим, что будет существовать по правилам человеческого общества.
Глава 3. В начале было слово
Знать много языков, значит иметь много ключей к одному замку
Вольтер
Слово, способность говорить, а затем читать и писать. Многие ученые биологи, психологи и даже физики склонны считать эти феномены основой человеческого сознания. Являясь нематериальным отражением вполне физических изменений в головном мозге речь это практически сам человек разумный. Уберите ее и от нас останется только примат. Но в предыдущих главах мы с вами выяснили что даже не обладая данными способностями дети уже имеют развитую сферу чувствования и эмоциональной реакции. Речь начинает обрамлять эти свойства, она как фильтрующий элемент позволяет отсеять слишком мелкое и слишком большое, подсказывает формы для выражения чувств. Пока ребенок развивается именно чувств, аналитика возникнет гораздо позже. Жан Пиаже в своем знаменитом пособии для широкой аудитории психологов и родителей «Речь и мышление ребенка» говорит нам в том числе и такое «Когда вы учите ребенка, вы навсегда лишаете его возможности открыть это для себя» (Пиаже Ж. Речь и мышление ребенка, АСТ 2022). Конечно здесь имеется ввиду польза когнитивного познания независимым от системы разумом, самостоятельный поиск.
Однако вдумайтесь, первое чему мы вынуждены обучиться это сама речь, это сам язык. Итак по логике известнейшего психолога разработавшего самую популярную теорию развития можно заключить что любая «системная» попытка обучения это уже лишение чего-то присущего объекту. То что мы уже знаем это всегда не все что можно узнать. Может быть поэтому дети все раннее детство используют аффекты в общении и социальной коммуникации за недостатком возможностей языка. Им не слов не хватает, а способности «держать себя в руках». Они кричат, плачут, смеются гораздо чаще и громче взрослых. Конечно и взрослые делают это но только по праздникам или напротив в трагических обстоятельствах. И делают часто именно «рефлекторно», не искренне. Как раз в данном случае рефлекс образуется именно по классической схеме, с социальным подкреплением, а корни его уходят в бушующую эмоциональную сферу детства.