Я медленно кивнул, поверив в его искренность. Меня охватил ужас, потому что отец тоже догадывается. Если Кристина общалась с отбросами, ее ждет суд и приговор к казни.
У меня нет доказательств, а подозрениями подорву ее доверие ко мне насовсем.
«Сомневается она, сомневаешься ты», сказала мне мама.
Лучше сначала сам поговорю с сестрой.
Глава 3 Кристина
Одна ситуация все не выходит из головы.
Что произошло с мамой за считаные дни, когда она уже шла на поправку?
Я рисковала узнать о собственном отце ужасное, если начну в этом копаться. Но те олухи из отбросов так уверенно об этом говорили:
« Истенцы даже подумать побоятся об этом. Тем более Кано умеет вводить их в заблуждение.
Они любили королеву Алиану. Скорее всего, будут добиваться расследования этого дела.
Что было в тех бумагах, не знаешь?
Королева Алиана пыталась отправить их юристу. Сейчас ее нет. Значит, это несло угрозу правлению Кано.
Мария восстановит эти бумаги? Она даст им ход?
Это займет около года. Через кого она сделает известным их содержание, очевидно, сюрприз»
Их голоса стихли, а я оцепенело просидела до глубокой ночи, утирая слезы. Они называли маму по имени и в прошедшем времени. Осознание, что ее нет, впервые с такой силой навалилось на меня. Что, если отец виноват? Я уничтожу его или тех отбросов, что посмели предположить такое.
Я стою перед дверью маминой комнаты. Уже вечер. Вернувшись с последней вылазки, проспала целый день. Сон хороший способ сбежать от реальности.
Повернув ручку, сделала глубокий вдох. Первый раз войти в комнату, где я больше ее не увижу. Прикоснуться к вещам, которых касалась она. Ощутить ее присутствие, еще не выветренное открытым сквозняком, пыльными поверхностями и одеждой, которую она надевала совсем недавно и не успела отдать в стирку. Представить, что мама сейчас зайдет.
Голова закружилась от обилия свежего воздуха и чистящих средств. Я забежала и опустилась на мамин диван. Тут все сменили на новое. С чего я взяла, что здесь все останется как есть?
Словно мамы и не было.
Я провела рукой по ткани дивана. Пальцы соскользнули в щель между матрасом и подлокотником, нащупав что-то гладкое.
Может, мамины духи или помада? подумала я с надеждой, что хоть что-то осталось. На туалетном столике ведь пусто.
С трепетом сжимаю эту вещь и открываю глаза. Мамино лекарство. Сжала зубы от досады, что это напоминание не о маме, а о причине ее ухода. Оно должно было помочь. Нам говорили, что шансы высокие. Я подняла глаза в поисках места, куда запустить этот флакон. Вновь посмотрев на него, представила, как разобьется стекло. Жидкость медленно переливается после того, как я прокрутила емкость пальцами.
Медленно переливается.
У меня перехватило дыхание.
Я побежала в свою комнату и вытащила такой же флакон. Выпросила у врача для учебы. Нужно было исследовать популярный препарат и его влияние на ход лечения. Еще тогда я изучила его физические свойства. Лекарство не должно стекать по стенкам. С тем лекарством, что я нашла, одинаковая консистенция, запах и вкус. Но оно переливается, оставляя влажный след, который медленно исчезает. Тот, что я взяла у врача, не остается на стенках флакона.
Внутри не мамино лекарство.
Кто-то подменил настоящее.
Я спустилась к бывшей маминой горничной. Не сказать, что у нас теплые отношения, но относились друг к другу хорошо. Нужно поговорить с каждым, кто мог быть у моей мамы в комнате. Она должна была вылечиться. Врач говорил, что прогноз хороший при условии, что она будет принимать препарат. Кто-то не хотел, чтобы она вылечилась. Кому вообще это было нужно? Я уничтожу этого человека.
Мне жаль мисс Алиану. Она была такой чуткой, доброй, осторожно произнесла Луиза.
Считаю ее ровесницей мамы. Она невысокая, немного грузная, волосы черные, как у большинства истенцев. Всегда заплетает их в косу. Горничные носят строгие бордовые платья, закрывающие колени. Луиза наливает мне чай, на этаже прислуги, в ее рабочей комнате.
Да, мама была добра ко всем, я посмотрела на Луизу, но та говорит только, если я задаю вопрос.
В этом нет ничего странного, мы ведь действительно не общались, а для многих во дворце я холодная и неприступная личность. К моему сожалению, меня часто сравнивает с той из Эллингтонов. Но та и снаружи, и внутри высокомерная особа.
Чем вы сейчас занимаетесь? спросила я.
В основном здесь, она наконец села на стул и обхватила руками чашку. Помогаю на кухне, в прачечной. Первые дни было особенно тяжко. Ведь, мисс Алиана
Луиза вновь на меня посмотрела, проверяя, не слишком ли она откровенна и не заскучала ли я.
Луиза, расскажите мне все, нежно успокоила ее я, коснувшись руки. Так хочется поговорить о ней.
Хорошо, она набрала в легкие воздуха и продолжила. Кажется, даже сдерживает слезы. Мисс Алиана никогда не была строга и требовательна. Каждый день от нее исходило тепло, что на душе сразу становилось легко, как бы я сама не была расстроена своими заботами.
Места себе не нахожу, перебила я, поскольку разговор уходит от главной цели, зачем я пришла.
Да, да. Как ваш брат?
В отличие от меня, ему дел хватает. Чтобы хоть как-то отвлечься. Я же тону в своих мыслях.
Луиза сделала глоток чая. Напряжение и нервозность спали. Нет, она не могла подменить лекарство. Она умеет владеть собой, когда нужно, и если бы имела отношение к смерти мамы, то подготовилась бы, чтобы держаться уверенно. Я прекрасно считываю состояния людей, и она тоже горюет.
Я все думаю, продолжила я. Пора уже заканчивать этот тяжелый разговор. Может, она забывала принимать лекарства? Может, мне надо было напоминать или вообще найти другого врача, попробовать другое лечение.
Миледи, ваш отец о ней заботился! успокаивающе воскликнула она. Даже удивлена, что я беспокоюсь об этом. Он всегда напоминал и следил, чтобы она принимала. Так был нежен и беспокоился о ней.
Я слабо кивнула и сжала ее руку.
Спасибо, Луиза. Мне нужно идти.
Сдержав порыв быстро покинуть это помещение, я медленно зашагала к лестнице, а оттуда по коридору в кабинет отца.
Ее слов было достаточно. Боли пока нет, только неистовый гнев. Что такого знала мама, что он так поступил с ней?
Миледи Рамирес, вас ждет господин Кано.
Что? ошеломленно спросила я.
На меня смотрит дворецкий. Я тут же мотнула головой, потому что, итак, слышала, что он сказал. Что за идиотизм? Наверное, континенты сдвинулись. Когда последний раз меня звал отец?
Главное, как вовремя.
Вы звали меня?
Окна в его кабинете закрыты меланжевыми шторами цвета темного дерева. Горит лампа на столе и еще парочку на тумбах и журнальном столике. Отец стоит, положив одну руку в карман брюк, а другой держит лист. Глаза на меня так и не поднял, но содержимое на этой бумаге вызывает у него скуку.
Кристина, проходи садись, он указал на стул, напротив него.
Не смотрит на меня. Никогда не смотрит.
Сегодня в руки мне попало это письмо, он поднял конверт с эмблемой медицинской академии.
Единственное, куда я подавала заявление, потому что это мечта. Учится там это то, ради чего я встаю каждое утро.
Удивительно, как оно могло к вам попасть, сказала я равнодушно. Если это письмо попало к отцу, каким бы ни был ответ, его решение не в мою пользу. Здесь есть право на личную жизнь? Оно должно быть у меня, но я вижу, вы уже его прочитали.
Да. Мне интересно все, что касается тебя с братом. Ты даже со мной не посоветовалась, когда решила туда поступать.
Помогли бы с поступлением? саркастически ответила я.
Запретил бы.
Я поникла. Думала в его интересах держать меня подальше от себя.
Тебя, кстати, приняли, но я им уже сообщил, что ты не сможешь у них учиться, он порвал письмо, впервые так пристально глядя в глаза.