Вздохнув тяжело, понимая в общем-то, что мой внутренний голос прав, и еще немного тихонечко поохав (это чтобы услышать хоть какой-нибудь живой звук), я осторожно встала, усиленно борясь с тошнотой. Вот же, блин! Ощущение такое, будто меня кто по голове крепко шарахнул! Но не шарахнул. Это я знала точно. Что же произошло? Я помнила, как засеребрился вход во врата, и в них шагнул Турал, а я шагнула следом. Значит, старец тоже должен был оказаться где-то здесь. Но я точно знала, каким-то своим чутьем, что рядом не было ни единой живой души. И что же это значит, черт побери?!
Из рассказов Прона, я знала, что пространств и миров существует великое множество. И вообще, мир похож на огромный кусок сыра, в котором неведомые мыши прогрызли множество ходов и нор. Эти ходы могут пересекаться, и тогда такие места называют перекрестками. Они, пожалуй, самые опасные. Потому что из них очень трудно выбраться, очень трудно найти свой путь. Отсюда в русской культуре и возникли сказки про богатырей и перекрестки со стоявшими на них камнями с соответствующими надписями. Пойдешь направо коня потеряешь, налево-самому убитым быть, и все такое прочее. Но вот как и почему люди попадают на эти перекрестки, Прон мне не рассказал. Да я и сама особо его не расспрашивала. Не думала, что мне это может когда-нибудь пригодиться. Я ведь, в конце концов, не богатырь какой-нибудь там! Вот же засада! Знал бы, где упасть, что называется, соломки бы подстелил. И чего это меня на народный фольклор потянуло? Наверное потому, ответила я сама себе на вопрос, что в народном эпосе мудрость скрыта, на которую мы привыкли не обращать внимания. А, как я смогла сейчас убедиться, совершенно напрасно. Ладно, поохали, поахали, пора и двигаться куда-нибудь. Оставалось решить куда. С этим выходила незадача.
Во-первых, я не могла понять, я застряла в этих переходах межмирья или уже попала, куда надо? А как понять, если кругом темнота, и понять что-либо совершенно невозможно! А у меня даже спичек нет, таежница, называется! И, кстати, карабина за плечом тоже не наблюдается, что удручало меня еще больше. Я вспомнила, как сама сняла его, когда разговаривала с Туралом. Ладно, сидя тут на месте, я вряд ли что придумаю. Под лежачий камень, как известно, вода не течет. Тьфу ты, Господи!! Опять этот фольклор прицепился!
Опираясь на влажную каменную стену, я поднялась на ноги и прислушалась. Ни-че-го То есть, совсем. Прислушалась к своей интуиции. Как назло, она тоже молчала. Вот же, зараза!! И я решила не нарушать свои правила. Идти только вперед. Тут внутренний голос (прошу не путать с интуицией) ехидненько так хихикнул. Мол, а откуда ты знаешь, где этот самый перед есть? И это меня почему-то разозлило. Вот куда глаза смотрят там и есть перед! И нечего тут умничать! Не ко времени совсем! Опираясь одной рукой на стену, я стала медленно пробираться вперед.
Каким-то неведомым мне чувством, я знала, что нахожусь то ли в каменной пещере, то ли в тоннеле. Я чувствовала каждой клеточкой своего измученного организма, что вокруг меня камень, а над головой огромная толща земли. Нет, все-таки интересно, как я здесь очутилась, и где Турал? Я сама себя отдернула от этих мыслей. Выбраться отсюда они мне, точно, не помогут. Вскоре впереди я, конечно, не увидела, а почувствовала большое пространство. Подземная пещера, и думается мне, что преогромная. Да еще тут стали слышаться помимо тонкого противного звука падающих капель воды, какие-то шорохи. Медленно склонившись к полу, я одним привычным движением достала из-за голенища нож-засопожник, который, к счастью, остался при мне.
Нет, страх все-таки, это тормоз, и он же движущая сила человечества. Мозги заработали четко и ясно. Не иначе, как с перепугу! Я ведь могу проверить окружающее меня пространство ментально! Я ведь это теперь тоже умею! И сразу выяснится причина всех этих шорохов. Я оперлась на каменную стену и закрыла глаза. Хотя, зачем закрыла не знаю. Хоть так, хоть эдак все равно ни черта не видно. Наверное, сработала привычка. Сосредоточилась, постаравшись выбросить из головы все лишние мысли. С первого раза ничего не получилось. Наверное, неправильно отсортировала, какие мысли лишние, а какие нет. Сделала глубокий вздох и попробовала еще раз. Мир вокруг меня как-то странно изменился. Из черного непроглядного мрака превратился в какой-то серый кисель, больше напоминающий густой туман. И в этом киселе не было ни огонька, ни искорки, которые бы свидетельствовали, что чья-то живая душа находится поблизости.
Но это ментальное «зрение» позволило, помимо всего прочего, как бы увидеть в общих очертаниях место, в котором я так внезапно очутилась. Нет, конечно, не так, как можно было увидеть нормальным зрением. Но камни тоже излучали некую энергию, что давало возможность понять общую конфигурацию места, где я находилась в данный момент. Чутье меня не подвело, я действительно была в довольно большой пещере, потолок которой терялся где-то очень высоко надо мной. И, только подняв наверх голову, я смогла увидеть легкие трепещущие огоньки. Летучие мыши, догадалась я. Именно шорох их крыльев и издавал те звуки, усиливаемые акустическими свойствами камня, которые меня так встревожили. С некоторым облегчением я вздохнула. Змеи и подземные чудовища отменялись на ближайшее время, и то хлеб. Но, я смогла уловить и еще кое-что, помимо мелких и безобидных зверушек, висящих кверху ногами над моей головой. Чуть впереди меня, может быть, всего-то шагах в тридцати, был выход из этой пещеры, и оттуда шел какой-то темный, похожий на течение реки, поток. И меня вдруг неудержимо потянуло туда.
Я бы не могла этого объяснить даже сама себе. Но почти была уверена, что именно там и находится то, зачем я сюда пришла. Нет, я не чувствовала Олега, хотя пыталась пробиться к нему. Правда, я не была уверена, что он находится где-то поблизости. Перед тем, как шагнуть за светящуюся завесу врат, я думала о нем. Это получилось чисто автоматически. Когда у меня не было особых ситуаций, как, например, в последний раз с Проном, или, на худой конец, каких-либо особых заморочек на работе, я всегда думала об Олеге. И вот, шагая через врата, я опять думала о нем. Но, по-видимому, моих ментальных сил было еще недостаточно, или они были какими-то не такими, как, например, у Олега или Прона, поэтому пробиться к любимому мысленно у меня не получалось. Его словно окружала звенящая пустота, в которой для меня не было пути. Хорошо. Я тяжело выдохнула и открыла глаза, становясь опять абсолютно слепой. Если меня тянет туда, значит, я туда и отправлюсь. А проблемы будем решать по мере поступления.
Кое-как, поминутно спотыкаясь о валяющиеся повсюду камни, я доползла до выхода из пещеры. И сразу почувствовала некие изменения. Всем известно, что, когда человек лишается одного или нескольких чувств, таких как, например, зрение, остальные начинают работать в усиленном, так сказать, режиме. К примеру, обостряется слух или обоняние. А у меня обострилось другое чувство. Я его называла «охотничьим чутьем». Это когда ты еще ничего не видишь и не слышишь, но твердо уверен, что зверь, которого ты выслеживаешь, находится именно в том, а не в другом направлении. И, если ты не мешаешь этому чувству работать всяческими глупостями, наподобие цивилизованных сомнений «этого не может быть», и отпускаешь это чувство на волю, позволяя свободно тебя вести в определенном направлении, которое обычному городскому человеку может показаться глупостью или вообще невозможным, тогда ты достигаешь своей цели быстро и без особых проблем. Я не раз и не два испытала это на себе, и уже полностью доверяла этому чутью. Вот и сейчас, я чувствовала всем своим существом, что иду туда, куда надо.