Фантазии о завоевании терапевта, доминировании над ним, о подчинении его своей воле, похищении или взятии в плен буквально или символически (пленив его собой, отпечатавшись навечно в его внутреннем мире). Такие фантазии основаны на подспудном желании выравнять неравенство в отношениях, качнув баланс власти в свою сторону.
Собственно эротические переживания: возбуждение, влечение, эротические фантазии или сны с участием терапевта. Флирт, кокетливое поведение, сексуализированное поведение в отношении терапевта. Я пишу их последними в списке, потому что они могут присутствовать в очень малом количестве или даже вовсе не присутствовать, или начаться гораздо позже, чем остальные феномены отчасти из-за внутреннего табу на сексуальные отношения с «родительской» фигурой, вследствие которого все вытесняется, отчасти из-за возможной общей нечувствительности к сексуальной сфере жизни.
Пожалуй, кроме последнего пункта, все остальные могут проявляться в отношениях независимо от пола клиента и психотерапевта и их сексуальной ориентации (да и последний пункт иногда тоже проявляется, обескураживая обоих участников).
Все описанное выше не отменяет, а дополняет, присоединяется к детско-родительскому переносу, со свойственным ему содержанием:
потребность в принятии;
потребность в одобрении, положительной оценке;
потребность сохранять контакт с фигурой привязанности, в том числе трудности с выдерживанием интервала между встречами;
потребность в заботе терапевта, в той форме, которая предписана семейными концепциями, а также фантазии о новых способах заботы;
потребность в утешении;
потребность в защите со стороны старшей фигуры;
гнев и обида в ответ на фрустрацию;
и так далее.
Эротический и детско-родительский перенос это не «или или», это «и то, и другое». В уязвимой позиции человек часто ощущает дефицит первичных актуальных способностей, которые начинают звучать как потребности. Нежность и теплота маркеры способности любить/заботиться и потребности в любви/заботе, легко могут быть приняты за сексуальные импульсы, особенно если в жизни терапевта они тоже связаны. (Вот почему, как мне кажется, мужчины-терапевты в нашей культуре чаще, чем терапевты-женщины, принимают одно за другое: ужасный дефицит не-эротической нежности в отношении мальчиков и мужчин это наша и не только наша культуральная особенность).
Вот, скажем, что пишет Ролло Мэй:
«Мы можем привести в пример реальный случай преподавателя, работающего в женской группе, который часть времени думает о студентках как о своих детях (это осознанно), а часть времени как о своих возлюбленных (это, конечно, неосознанно, но очевидно для любого внимательного наблюдателя). Таким образом, вмешивается субъективный элемент, который делает невозможным эффективное консультирование
Как только консультант замечает, что ему доставляет удовольствие присутствие данного клиента, он должен быть предельно осторожным».
(Р. Мэй. Искусство психологического консультирования).
Упомянутые феномены могут проявляться изредка, по отдельности, мимолетно а могут звучать целым оркестром, приобретая устойчивые, а иногда навязчивые формы. В отдельных случаях переносные реакции обретают непреодолимую силу и режиссируют поведение, о котором человек потом сожалеет особенно в тех случаях, когда они плохо осознаются и подавляются с помощью стыда, а также когда они входят в конфликт друг с другом (например, желание быть маленькой и беззащитной и желание быть соблазнительной).
Я хочу отдельно сформулировать, что в самом эротическом переносе нет, естественно, ничего злокачественного. Он часть развертывания процесса терапии при некоторых условиях; у него есть функция и смысл. Но, как и идеализация, он нуждается в рефлексии и терапевтическом внимании, в бережном открывании недомолвок и тайн, в ясном свете сознания. В чуткости и трезвомыслии терапевта. В противном случае может случиться так, что помощь не будет получена. Р. Гловер (исследователь переноса и контрпереноса в психотерапии) указывает, что архаичный перенос4 диагностический признак стресса, он проявляется и усиливается при стрессе. Значит, следует исследовать стресс, возникающий в терапевтических отношениях.
Как-то я спросила старшего коллегу, замечает ли он, что многие его клиентки влюблены в него, и как он к этому относится. Он ответил, что относится к этому философски. Что влюбленность то есть эротический перенос помогает клиенткам с избегающей привязанностью оставаться в терапии из желания держаться за него, и тем самым приносит им пользу. И что влюбленность делает человека лучше, побуждает стремиться к большему в жизни, созидать и расти. Так что он просто терпит эти аспекты переноса и дает ему делать свою работу (ну и немножко наслаждается, если клиентки симпатичные).
Сейчас, после многих лет собственной практики и опыта личной терапии, я сомневаюсь в верности такого подхода. Я думаю, что все, что удерживает человека в терапии, помимо его доброй воли, угроза его свободе. Сейчас я думаю, что переносные реакции лучше бы делать более прозрачными, делать доступными осмыслению не в них ведь суть помощи; это даже не столько инструмент терапии, сколько способ уйти от подлинного контакта, включение проективных защит.
Что же обостряет и углубляет эротический перенос и пробуждает паттерны сексуализированного поведения?
Эротический перенос это попытка повысить свою ценность/значимость для важной фигуры, если нет уверенности, что эта значимость может быть дарована в таких отношениях, как есть: уязвимых, таких, где клиент занимает место «младшей» фигуры и нуждается в помощи. Если есть опасения, что я, как нуждающийся, могу быть не в безопасности или имею меньше прав, или достоин меньшего уважения возникает стремление поднять свою значимость, став для своего терапевта кем-то, кем терапевт захотел бы обладать.
Отношения подчиняются законам формирования и развития привязанности. Безопасная привязанность основное условие для роста способностей личности.
«Развитие происходит спонтанно из точки покоя».
Это не так критично, когда речь о вторичных актуальных способностях, но в случае необходимости развития первичных способностей или структурных способностей личности (в логике ОПД-2), надежная привязанность основа терапевтической стратегии.
Когда в отношениях со значимой фигурой привязанность становится тревожной и напряженной, это пробуждает разного рода реакции, направленные на поддержание отношений: можно сказать, что мы каким-то образом «цепляемся» или «цепляем» значимую фигуру, пытаемся взять ситуацию под контроль. Угроза привязанности это стресс, и чем глубже травма привязанности в прошлом, тем больший стресс это вызывает и тем более яркие реакции он запускает. Угроза привязанности, таким образом это фактор, влияющий на развитие переносных реакций.
Второй фактор это травма насилия или травма сепарации в личной истории клиента. Главное следствие травмы переживание невыносимого опыта беспомощности: настолько невыносимого, что он отщепляется в особое пространство пространство травмы и психика совершает множество усилий, чтобы не прикасаться к этому опыту, не переживать его и тем не менее обречена рушиться в него снова и снова. Попытки взять под контроль максимальное количество обстоятельств жизни нередки для травмированного человека. Это относится и к стремлению контролировать отношения.