Все, что покушается на устойчивость фигуры терапевта во внутреннем мире клиента, вызывает сильную тревогу. Понятное дело, что терапевт не может быть идеально устойчивым он может заболеть, отменить сессию, забыть что-то важное, не понять с первого раза Но, как «достаточно хорошая мать» у Винникота, достаточно хороший психотерапевт старается, чтобы клиент не сталкивался со слишком большим количеством беспомощности в их отношениях. Иначе вместо роста личностных способностей мы получим парад защитных механизмов.
И одновременно с этим, как в любых важных отношениях, мы стремимся сравняться в ценности/значимости.
Отношения с дисбалансом власти бывают надежны во многих контекстах, при условии, что есть баланс ценности (например, у родителя гораздо больше власти и влияния, чем у ребенка но для хорошего родителя это уравновешивается огромной ценностью ребенка и уважением его достоинства).
А вот отношения с дисбалансом ценности ненадежны и опасны для личности того, кто находится в зависимой роли.
Эротический перенос одна из защитных реакций психики на угрозу небезопасной привязанности.
***
[из интервью]
«Однажды мой психотерапевт написал мне письмо в его содержании не было ничего необычного: впечатления от книги, которую мы оба в то время читали. Необычным было время пять часов утра. «Мне было так плохо, позже написал он, в ответ на мое удивление. У меня есть хроническое заболевание, и приступы бывают обычно в предрассветные часы. В такие минуты, пока я жду, когда подействует лекарство, я боюсь умереть. Я написал тебе, потому что боялся смерти, и мне захотелось поговорить с тобой о книге, отвлечься».
Конечно, мое сердце перевернулось в ответ на это признание. Конечно, у меня родилось много сочувствия. Это естественно. Я расплакалась, неожиданно для самой себя, и несколько дней после заливалась слезами, вспоминая эти слова. Фигура моего терапевта вдруг стала для меня такой хрупкой, такой драгоценной, требующей бережной заботы и нежности.
Спустя некоторое время у меня началась бессонница с четырех до шести часов утра «в самые страшные предрассветные часы». Я подглядывала в сетевой аккаунт терапевта, чтобы убедиться, что он не в сети то есть, вероятно, спит, и в порядке. Иррациональным образом я надеялась, что пока я бодрствую, с ним не случится ничего плохого. Я понимала умом, что это иллюзия, всего лишь ответ на мою беспомощность неспособность противостоять его болезни и смерти но мое тело упорно просыпалось и несло вахту; это длилось несколько лет и прошло нескоро даже после того, как наши отношения полностью прекратились.
Я никогда не говорила об этом на терапии, и мой терапевт так об этом и не узнал. Почему? Я боялась его огорчить. Нежность к нему, переполнившая меня, и страх его потерять закрывали мне рот. Это было «мое личное дело».
Я чувствовала, что мне доверен секрет и обязалась хранить его. Признайся я в своих трудностях, мой терапевт мог бы решить, что я слишком хрупкая для того, чтобы доверять мне секреты. Я не хотела разочаровать его.
И наша терапия, кажется, так и не сошла с этой точки».
***
Конечно, такие драматически яркие реакции может давать только психика, раненая опытом пережитой травмы. Но правда и то, что именно люди, пришедшие в терапию с травмой, чаще других сталкиваются со злоупотреблением со стороны терапевта. Что-то, что при более благополучной организации личности происходит умеренно и кратковременно, в случае травмы или расстройства звучит более мощно и начинает диктовать правила участникам отношений. Мы стараемся понять что именно.
Что мы назовем эротическим переносом? В отношениях двух взрослых людей, которые волею обстоятельств сближаются и открываются в подлинных, уязвимых чувствах, нередко присутствует и эротическая теплота, и некоторое эротическое напряжение. Они могут даже не осознаваться или распознаются как симпатия (в том числе и в отношениях людей одного пола и гетеросексуальной ориентации). Когда эта симпатия проявляется очевидно, участники испытывают смущение замешательство и небольшое напряжение, связанное с барьером в отношениях.
«Наши отношения не про это, но я все равно это чувствую».
Переносом можно назвать все чувства и реакции, которые возникают у клиента в отношении терапевта, однако можно разделить эти чувства и реакции на более кратковременные, ситуативно обусловленные и устойчивые, длительные.
Например, в разговоре, касающемся сексуальной жизни клиентки, смущения и эротического напряжения может быть больше, чем при обсуждении ее материнства или работы: это ситуативно обусловленные реакции. При обсуждении тем, которые клиент не решается поднимать ни с кем, кроме терапевта, тоже могут возникать переживания, похожие на любовные из-за ситуации интимности, доверительности, которая связана для нас с близостью: если не дружеской, то романтической. И, наконец, бывает так, что у клиента развивается устойчивый комплекс эмоций и мыслей в отношении терапевта, который так или иначе проявляется в поведении.
Нежность к терапевту, желание прикоснуться, обняться, быть в физическом контакте; эмоционально насыщенное восприятие его внешнего вида, звука его голоса, запаха; желание быть рядом, успокоение или взбудораженность от присутствия в одном пространстве; радость от присутствия этой фигуры в жизни. Нежность это общее и в детско-родительском, и в эротическом переносе, и в этой точке их невозможно разделить ни наружнему наблюдателю, ни изнутри.
Восхищение терапевтом, идеализация, отрицание возможности его неправоты и заблуждений.
Желание понравиться в романтическом смысле, быть замеченной как эротически и эстетически привлекательный человек. Стремление выглядеть притягательно в глазах терапевта, иногда сознательный анализ того, как терапевт реагирует на одежду, прическу, макияж, манеры и т.д.: попытки понять, что привлекает, и держаться этой линии.
Разной степени обсессия повторяющиеся мысли о том, что терапевт подумает, скажет, сделает, что ему понравится или не понравится, как он реагирует и как можно было бы вызвать ту его реакцию, которая желанна. (В терапевтических отношениях большую роль играют воображаемые диалоги между сессиями моменты, в которые фигура терапевта присутствует и закрепляется во внутреннем мире клиента, присваивается им, становится Внутренним объектом. Содержание этих «диалогов» обычно монологично: клиент рассказывает о себе, обращается к фигуре терапевта, проговаривает чувства или события своей жизни, изредка представляя себя возможную реакцию В то время как при обсессии эротического переноса фокус внимания не на себе, а на воображаемых чувствах, мыслях, действиях терапевта, как если бы клиент постоянно подглядывал за ним). Собирание «в копилку» комплиментов, критических замечаний, поступков и даже отвлеченных фраз терапевта, которые как будто бы имеют отношение к тому, как терапевт относится к клиенту/клиентке. Обсессия призвана создать иллюзию контроля над фигурой, очевидно находящейся вне зоны контроля.
Ревность к другим фигурам в жизни терапевта: к жене/мужу, детям, друзьям, а также к другим клиентам. Сравнение себя с этими фигурами, если они известны. Фантазии или о своей ничтожности по сравнению с этими фигурами, или о своем превосходстве над ними.
Желание заботиться о терапевте, связанное с потребностью нравиться, быть значимой. Желание говорить добрые слова, делать подарки, совершать поступки во благо терапевта, фантазии об этом и сожаление/негодование о невозможности этого в отношениях. Попытки подвинуть эту границу, выяснить пределы дозволенного.