Сейчас загрузим организованно всех людоедов! Советских отдельно, европейцев отдельно, всех хромых, больных, женщин, детей сделав паузу, чекист достал пакет, вручил Колесникову, за них несём ответственность уже мы. Приказ сверху.
Ясно, нам меньше хлопот читал Вениамин секретные документы странно, здесь ни слова о людоедах.
Об этом известил вас я лично, не наше с вами, полковник, дело рассуждать о приказах словно дав подзатыльник собеседнику, капитан в тёмно-синих галифе, стукнул каблуками, повернулся, небрежно последовал к автобусам.
Старшина Евсюков, идите с капитаном, сдайте заключённых из последних двух бараков поимённо! Под роспись! акцентировал на последние слова Колесников, отойдя в сторону, где медицинская служба осматривала больных.
Взвод НКВД оцепил кольцом отдельно стоящие вагоны с людоедами, начали погрузку.
Дядя Вася!
Да, товарищ полковник! как всегда рядом оказался ординарец, с первых дней войны они были неразлучны.
Что-то не нравится мне этот тип Смирнов, да и его солдаты. Иди присмотри, чтобы они не столкнулись с нашими, не хотелось бы конфликтов.
НКВД не любили в частях, а те плевали на всех, не редко случались казусы на фронте при появлении этих стервятников. Вот и сейчас, пехотинцы с недобрыми взглядами следили за каждым из прибывших.
В течении часа забитые автобусы тронулись от концлагеря, замыкал автоколонну грузовик, полный автоматчиков. Куда увезли, зачем, никто не мог понять. Некоторые выдвигали версии: детей в детдома, больных в казармы. Только старушка, что пожимала руку майору и просившая сжечь бараки с людоедами, смотрела понимающе вслед уходящей колонне автобусов, будто она точно знала, куда их увезли.
Странно, дядя Вася, я думал, они за немецкими офицерами прибудут.
Вень, ну какого нашего ума это дело! Вот сейчас комендачи прибудут с корреспондентами, сдадим всех и на Берлин! Усы Гитлеру дощипать. Щедрая улыбка открыла чёрные от никотина крепкие зубы.
Ранее, весеннее солнце мягко и нежно разогревало остывшую за мартовскую ночь землю. Время около 7 утра, а гимнастёрку можно уже расстёгивать. Соловьи пели хором, перебивая неприятное карканье, видимо они видели радость на лицах людей и хотели поддержать. Бывшие узники улыбались, слушая друг друга и мечтая каждый о своём.
Полковник Вениамин Викторович Колесников тоже слушал трель соловьев, подставляя лицо лучам солнца. Не хотелось снова заходить в эти мрачные ворота, жестокие и циничные слова вывески у ворот на немецком языке «Добро пожаловать» злили его, он мечтал скорее на фронт, закончить поход на Запад.
Товарищ полковник, товарищ полковник! задыхаясь, подбежал к нему с испуганным лицом старшина Евсюков. Там одного заключённого из этих людоедов не загрузили, отметили в приёме, но он как-то спрятался в углу вагона, в соломе.
Как не загрузили? Холод опять обнял тело Колесникова, в глазах блеснули неприятные лица сотрудников НКВД, разбирательства, трибунал. А как хорошо день начинался! Где он? Заводи машину! заорал он.
Два взрослых солдата за шиворот с трудом притащили мальчугана, тот яростно упирался. В грязных лохмотьях, с трудом напоминающих спецодежду узников, весь в крови, предстал перед Вениамином тот самый пацан, которого с ножом в руках они достали в бараке у тела женщины. Теперь было возможно разглядеть его подробнее. Стоял он отрешённо насупив губы, чрезмерно сжимая скулы, так, что был слышен скрежет зубов, нахмурив свои чёрные брови, огромными карими глазами он смотрел на полковника, шмыгая прямым и длинным, что у вороны, носом. Низкий подбородок и выдающие вперёд верхние губы придавали ему на самом деле сходство с этой птицей.
Ну что мне с тобой делать? Почему со всеми не поехал? Что утаился? спросил у него Колесников. Как тебя зовут?
Но тот только скрежетал зубами и испепелял всех ненавидящем взглядом.
Ты так и будешь молчать? Что спрятался, почему не уехал с друзьями? твёрже задал вопрос Колесников.
Тимофей его зовут! Я в списке смотрел, влез старшина.
Сколько времени прошло, как чекисты уехали?
Не больше часа.
На джипе напрямую догоним. Заводи американца! полковник ещё раз посмотрел на маленького узника, глаза того забегали, беспокойство появилось в лице.
Не надо меня к ним! не по возрасту взрослым, хриплым голосом сказал Тимофей. Не надо!
Я не хочу туда, я домой хочу! добавил мальчик.
Ну так они тебя домой отвезут, успокоил его Вениамин. Полезай! скомандовал он жёстко, не до сантиментов, всё равно особисты кинутся искать тебя, потом бед не оберёшься.
Чтобы парнишка не сбежал, рядом сел молодой автоматчик. Дядя Вася с вечно горящей самокруткой в зубах вырулил на просёлочную дорогу, срезав путь, по ней можно было догнать автобусы. Покрепче ухватились руками за ручки, что могло помочь в быстрой езде по разбитой дороге. Виллис, как лягушонок запрыгал по той же колее, которой прибыли сюда. На которой стояли по уши в грязи всё те же намертво засевшие виллисы и авто немецкого производителя.
Такие же машины,что и у нас, ездить, что ли, не умеют! ухмылялся дядя Вася, выруливая баранкой, которая так и норовила ударить обратно. Американец выпрыгнул на твёрдое покрытие. Сразу наступила тишина, мотор, уже не надрываясь, понёс их в сторону города. На первых километрах, раскидав с колес куски грязи, плавно пошёл по асфальту.
Дорога заходила в лесной массив, но оттуда послышались автоматические выстрелы, подняв тучи грачей и ворон вверх, пришлось резко остановиться.
Тормози! скомандовал Колесников, спрыгнул, пригнувшись с автоматом на изготовке направился в ту сторону, откуда взлетели птицы, По следам езжай тихо, не шуми.
Долго идти не пришлось, снова прострочила автоматная очередь, совсем рядом. Заверни вправо, за те кусты встань! Ты со мной дядя Вася, а ты рядовой в оба глаза смотри за мальчишкой! отдав приказ, он взвёл затвор на ППШ, пригнувшись как хищник, перебежками направился на звук выстрелов, которые периодично разрезали пустой воздух леса.
Послышались мужские голоса и детский плач. Перед ними среди плотных стволов открылась небольшая поляна. То, что творилось на ней, навсегда врезалось в память обоих. Возле вырытой ямы стояли два автобуса. Из них силком вытаскивали маленьких детей, измождённых, худых, грязных, ставили на край и расстреливали. Остальные дети это видели и плакали в автобусах, их вой разносился по поляне, они знали, что всех их положат в эту яму, но они не сопротивлялись, выходили, вставали спиной к стрелкам, получали пули и падали. Только одна маленькая девочка вырвалась из рук солдата и побежала в сторону, где спрятались Вениамин и дядя Вася.
Помогите! громко раздался детский голос на русском языке, но очередь в спину прошила её и сбило с маленьких ножек на сырую землю.
Стой, Веня! Дурак, не стреляй! Сейчас и нас порешат и детей не вернёшь! схватил его за руку дядя Вася.
Мрази! Я их рядом положу! дёрнулся Колесников, он видел рыдающих детей, смотрящих с мольбой из окон автобуса.
Остановись! У тебя семья дома!Сын ждёт!Не глупи! эти слова всё таки привели его в чувство.
Чекисты оперативно запрыгнули в автобусы и с рёвом исчезли из виду.
Расстреляли своих же!-Вениамин выдохнул и сел на колени у ямы, в которой в разных позах лежали застывшие в ужасе взрослые и дети. Как же так? За что? Разве мы не спасти пришли этих людей! За что? заревел во всё горло полковник, взяв себя за голову. Я их отдал этим извергам, это я виноват в их гибели!
Всё, поехали! Ничего не поделаешь! Смотри, видишь трое убитых немецких солдат с автоматами, из которых стреляли по ним? Это так задумано! Их обвинят в этом убийстве. Мы солдаты! Не наше это дело, политика! Поехали! с трудом поднял его за плечи дядя Вася.