Она подошла именно к этому вагону. Небрежно откинув рукой свои белокурые волосы, порылась в боковом кармане сумки, достала оттуда и предъявила билет проводнице.
«Для полного счастья не хватает только одного: чтобы она ехала в моём купе», усмехнулся про себя Крымов.
Но в купе заглянул какой-то неестественно скуластый парень явно подозрительного вида. Внимательно посмотрел на Крымова, небрежно бросил:
Пардон!
Парень тут же удалился как видно, перепутал купе.
А следом вошла Она. Крымова это даже не удивило, он воспринял её появление как должное. Девушка кинула сумку на свободное место, протянула Крымову руку и, обворожительно улыбаясь, представилась:
Анжелика.
Взяла со столика его билет, заглянула в него и, снова мило улыбаясь, продолжила:
А я вас буду называть просто Крымовым. Хорошо?
Хорошо, ответил он, замечая, что им овладевает так редко посещающее его смущение. А как вы узнали, что моя фамилия Крымов? Вы что провидица?
Анжелика снова улыбнулась:
Никакая я не провидица. В билете же есть ваша фамилия. И инициалы тоже есть: «В.П.». Интересно, что они означают?
Ах, да наконец-то догадался Крымов. Ну и тупица я!
Оценив, что разница в возрасте у них довольно приличная, он все-таки добавил:
Можете называть меня Вадимом Петровичем А если короче, то Вадимом
Вадимом? Да-да, Вадимом Так мне больше нравится откликнулась Анжелика.
Глава 3
В воровском «общаке» Читу за своего принимали, но от серьезных дел держали на расстоянии и к реальной власти не допускали. Чита пускался на всё: подлизывался к воровскому начальству, льстил, искал любой случай показать свой ум и сноровку. Он был уверен, что способен на большие дела.
Но Бобёр, державший «общак», по-прежнему доверял их, эти большие дела, не ему, а соплякам, которые только-только начинали преступную жизнь. Единственную причину Чита видел в том, что Бобёр его опасается, видя в нём соперника.
Обидно было, но всё же до поры до времени Чита со всем этим мирился. Однако дело дошло до того, что Бобёр и его дружки принялись открыто Читу унижать.
Свою кличку он получил за необычную внешность: чересчур скуластое лицо и обильно покрытое волосами тело. В его мире Читами зовут чуть ли не каждого третьего. Но ему его «кликуха» так шла, что братва не раз говорила:
Ты у нас из всех Чит Чита.
К «Чите» он привык давным-давно. Но когда Бобёр грубо назвал его обезьяной назвал при всех, а сопляки стали наперебой повторять: «Обезьяна! Обезьяна!» Чита не выдержал. Остатки гордости не позволили ему больше терпеть. И однажды, нагрубив Бобру, он хлопнул дверью.
Чита принял решение работать отныне индивидуально, выйти из «общака». Он понимал, что этого ему не простят. В воровском мире законы строгие, даже жестокие. Тем более, что он намеревался прихватить с собой кое-какие бабки, принадлежавшие не только ему одному: расстаться с ними было не в его силах. Он очень надеялся на свою сообразительность и изобретательность, в которых отказать ему и впрямь было нельзя.
И они Чите действительно помогли.
План созрел, можно сказать, мгновенно. В привокзальном сквере, рядом с переходным железнодорожным мостом, Чита заметил бомжа, копавшегося в мусорном контейнере в надежде отыскать что-нибудь съедобное или, на крайний случай, найти пустую бутылку, чтобы сделать на ней свой нехитрый бомжовый бизнес. Картина для города была типичной. Да и бомж ничем не отличался от других. Но Чита сразу обратил внимание на то, что рост бомжа, его фигура были примерно такими же, как у него самого.
«Придётся познакомиться», решил он.
Бомж извлёк что-то из контейнера, присел на скамейку, разглядывая содержимое своей сумки. Ему не было дела ни до чего на свете, и Чита ему даже чуть-чуть позавидовал.
Подойдя поближе, Чита произнес:
Привет!
Бомж явно смутился видать, недавно стал заниматься своим промыслом, но всё же ответил:
Здравствуйте.
Чувствовалось: ему неприятно, что кто-то на него обратил внимание.
Чем занимаемся? продолжал Чита.
Бомж смутился ещё больше.
Когда жрать очень хочется, займёшься чем угодно и где угодно, сказал он.
Чита помолчал и неожиданно для самого себя спросил:
Что, есть хочешь?
Хочу, откровенно признался бомж.
Ну, тогда пойдём ко мне, накормлю.
Бомж недоверчиво посмотрел на Читу и ничего не ответил.
Пойдём, пойдём, повторил Чита.
Бомж продолжал смотреть на него с вопросом, в котором одновременно были и недоумение, и недоверие, и надежда.
Ну что, идём? повторил Чита.
Зачем это вам? спросил бомж.
А может, ты мне нравишься!
Голубой что ли? съехидничал бомж.
Да серьёзно я, серьёзно, подтвердил Чита. Сказал накормлю!
Бомж ещё раз недоверчиво посмотрел на него. Потом двинулся прочь от мусорки, бросив на ходу:
Не надо так Не надо В наше время каждый может оказаться в моём положении
Преодолевая отвращение (бомжей он просто ненавидел!), Чита догнал неожиданного собеседника, брезгливо взял его за рукав грязной дырявой рубахи и снова пригласил:
Ну, правда, пойдём. Я не шучу. Ей-богу, не шучу.
В Бога Чита не верил в отличие, как ему подумалось, от бомжа. Во всяком случае, именно это «ей-богу» погасило недоверчивость.
Ну, пойдём, пойдём, коль не шутишь, обрадованно, как показалось Чите, сказал бомж.
И, вздохнув, добавил:
Слава Богу, не перевелись еще в этом мире добрые люди Слава Богу
Что, с недобрыми приходилось дело иметь?
Бомж, помолчав, произнес:
Да уж приходилось
Ну, что идём ко мне? спросил Чита.
Что ж, идём согласился бомж.
По пути к дому, в котором жил Чита, выяснилось, что года два тому назад Жору так звали бомжа элементарно кинули на квартирном обмене. («Видать, дело не обошлось без нашего Бобра, подумал Чита, это его поле). Жил Жора в одиночестве без жены, без детей, да и родственников у него не было. («Отлично! обрадовался Чита. Это то, что мне нужно!»). Заработок Жора тоже потерял: работал в домоуправлении электриком, да кому нужен бомжующий подозрительный тип с работы его быстренько уволили
Пока Жора рассказывал о себе, подошли к дому Читы, зашли в квартиру.
Проходи на кухню, пригласил Чита.
Жора послушно зашел на кухню, осторожно присел на самый краешек табуретки. Чита открыл холодильник, достал оттуда колбасу, сыр, отрезал ломоть хлеба.
Ешь!
Руки бы надо помыть попросил Жора.
«Надо же, чистюля какой!» удивился Чита, но проводил его в ванную.
Жора застрял там надолго. Когда Чита, не выдержав ожидания, заглянул в ванную, Жора все ещё аккуратно намыливал руки, видимо, уже не в первый раз и старательно смывал мыльную пену водой.
Ну, пойдём, пойдём на кухню, вновь пригласил Чита.
Жора отключил кран, вытер руки полотенцем, выбрав то, что посвежее, на это Чита тоже обратил внимание.
Ел Жора медленно и немного.
А Чита тем временем достал из тумбочки с десяток фальшивых паспортов на разные фамилии, но все со своей фотографией. Один из них положил в боковой карман пиджака и, сняв его с вешалки, подал Жоре:
Возьми, приоденься. Сейчас ещё и брюки тебе найду поприличнее, обувку какую-нибудь тоже отыщем
Остальные паспорта Чита положил в спортивную сумку. Туда же бросил пару рубашек, носки¸ ещё какую-то мелочь. Достал из ящика тумбочки несколько пачек «зелёных», спрятал их по карманам. Подумав, положил в сумку ещё и бутылку водки.
Увидев, что Жора уже переоделся, предложил:
Ну что, по домам?
Жора встал, шмыгнул носом:
Какой же у меня дом
Вышли на улицу.
А где ночуешь-то?
Оказалось, что Жора долго скитался по подвалам благо, многие из них он хорошо знал по работе в домоуправлении. Но когда террористы стали взрывать дома, в подвалы зачастила милиция. Бомжей гоняли, подвалы запирали на замки, опечатывали.
Ну, и как же теперь?
А теперь как же? У вокзала на скамейке иногда вздремну когда менты не гонят, объяснил Жора.