Есть, мягко поспорила с ним она. Я рада, что ты постепенно выздоравливаешь, но я спрашивала не об этом.
Тебя интересует, как я себя чувствую по отношению к тому, с чем мы столкнулись, понимающе проговорил Эней. Ответ тот же. У тебя нет причин для беспокойства.
Ей было тяжело. Эней отказывался раскрываться, а причины Шари не знала. Была ли это природная закрытость геранов или его личное недоверие ей и Сорину, или собственное непонимание того, что он чувствует? Но, даже не зная причины, Шари хотела ему помочь.
Ты слышал всё, да? О чём мы говорили?
Не всё, покачал головой Эней. Только самые громкие слова.
Она не поняла, говорит ли он о тоне, которым произносились слова, или о весе, который они имели.
Ты не согласен с тем, что сказали мы с Сорином? Что сказал он о тебе?
Я был рад услышать такое, в его голосе мелькнул намёк на тепло. Спасибо. Спасибо тебе, Шари, за то, что сказала ты.
Но ты всё ещё чувствуешь себя виноватым? пыталась понять его Шари.
Эней молчал. Хоть и было сложно, она не чувствовала неловкости. Это было не стыдно и не странно сидеть рядом с ним на крыше и пытаться исцелить рану, которая принадлежит не ему, но от которой решил страдать он. Шари хотелось взять его за руку, потому что именно это обычно помогало ей в поддерживающих беседах. Но она помнила раньше ей приходилось вести разговоры только с раттами. Поэтому не двигалась.
В первый раз, когда я проснулся в твоём доме, я боялся, что попал к ратту, который меня убьёт, наконец высказался Эней. Потому что я знаю, какой ущерб моя раса нанесла раттам. Потому что я знаю, что эта ненависть оправдана. То, что сделали мои соплеменники, непростительно. Это на душе у всех геранов. Тот, кто пытается забыть об этом, теряет слишком многое. Теряет способность сопереживать совсем. Лучше чувствовать себя виноватым, чем оправдывать представления раттов о бессердечных геранах.
Нет, не лучше, возразила Шари. Не лучше, потому что это не твоя вина. Чем скорее ты сумеешь сбросить с себя это, тем скорее мы все придём к тому, чтобы не вспоминать радикальных специалистов с болью и гневом. Прошло слишком мало времени, чтобы забыть, но уже достаточно много, чтобы простить.
Ты говоришь это так просто, Эней повернул к ней лицо, и даже в темноте Шари разглядела снисходительную улыбку, но согласился бы ваш отец с тем, как легко вы прощаете геранов? Прощаете меня?
От упоминания отца Шари растерялась. Она никогда не думала, совпадает ли их с Сорином мнение с мнением генерала, принявшего непосредственное участие в событиях сорокалетней давности. Сейчас Шари поняла, что, скорее всего, он бы поспорил с ними. Потому что для него эти события никогда не были чужим прошлым. Они было его собственным.
Мы не знаем, пожала она плечами. И это не имеет значения, как бы подумал наш отец. Потому что он это он, а мы это мы. И мы твои друзья, Эней. Поэтому вот, что мы думаем. Не надо нести вину. Тем более не свою. Шари решила улучшить настрой шуткой: У нас и без того тяжёлый багаж.
Это была чувствительная тема, и, только пошутив, Шари сообразила, что здесь не место смеху. Но вопреки её укорам самой себе, Эней коротко посмеялся. Казалось, будто в темноте и на крыше ему легче.
Она с улыбкой поправила волосы за спиной.
С тобой непросто, Эней, честно сказала она и готова была поспорить, что увидела его удивление, но это неплохо. Сегодня Сорин на перерыве, когда вы с Тари летали на разведку, попросил меня не скрывать, если тяжело. Он видел, как нелегко даются мне перемены.
Эней замер. Шари догадалась: к нему пришло осознание того, что Сорин позаботился и о нём. Оно пронзило его, как неожиданно сильный порыв холодного ветра.
Шари продолжила говорить:
А ведь я не жаловалась, ты знаешь. Но Сорин всё равно заметил. Я, конечно, и скрывать ничего намеренно не пыталась, так что это было легко заметить, если честно.
Да, Эней согласился с отсутствием у неё сдержанности.
Шари прыснула со смеху от его поддержки. Он не понял, что её насмешило, но не стал спрашивать.
Смысл в том, Эней, что нет причин скрывать того, что чувствуешь. Если страшно дай знать, чтобы близкие смогли прогнать страх. Если больно скажи, чтобы тебе смогли помочь. Скрывая слабость, не сможешь обратить её в силу. Не сможешь победить.
Возможно, произнёс Эней неуверенно. Среди раттов это нормально делиться. Гераны так не делают, Шари.
Раса не имеет значения. Важны те, кто тебя окружают, а не то, какой они и ты расы. Тебя определяют не когти и крылья, а то, какой ты сам по себе. Иначе мы все были бы заперты в расовых стереотипах на всю жизнь.
Шари поднялась и задрала голову к небу. Среди облаков и мелькающих облачных ям проглядывало тёмное небо. Месяц ещё не поднялся, поэтому небосвод был сплошным разлившимся тёмно-синим пятном чернил.
Например, бодро сказала Шари, у нас говорят, что в некоторые ночи жители Верхнего мира могут дотронуться до созвездий, просто вытянув руку из окна.
Она обернулась и увидела, что Эней тоже встал на ноги. Он подошёл к ней ближе, и на его лице в темноте читалось приятное спокойствие. Шари подумала, что он пришёл в себя, и это сделало её счастливой.
Оказавшись рядом с ней, Эней поднял голову, как сделала она.
Это только домыслы, услышала Шари. Я не смог бы коснуться их, даже если бы находился у себя дома.
Она хотела что-то сказать, но Эней ещё не закончил. Он поднял руку и одним пальцем указал на одну из облачных ям.
Зато я могу сделать так.
В том месте, где был его коготь, внезапно зажглась звезда. Шари не поверила своим глазам. Эней повёл руку в другую сторону и указал на ещё одну точку. Тут же звезда зажглась и там. Он делал это опять и опять, будто бы своей рукой зажигая огни ночного неба. Когтями пронзал чёрный занавес, пропуская свет.
Как ты это делаешь? шёпотом, боясь спугнуть таинственность момента, спросила Шари.
Я живу под этим небом, отвечал Эней, продолжая игру с огоньками. Я знаю точно, где и какая звезда загорается, Шари. Это как знать, что цветок под твоим окном раскроется под лучами солнца.
Он что-то почувствовал в колебаниях воздуха. С неба его рука указала куда-то в сторону. Шари не видела, на что он указывает, пока из мрака ночи не вылетел чёрный силуэт. При приближении этим силуэтом оказался Тари. Грифон летел, поддавшись порывам и редко совершая широкие махи.
Оказавшись рядом, он приземлился на крышу. Под ногами у Шари всё заскрипело. Она схватилась за Тари, чтобы не упасть, и рассмеялась:
Давайте спускаться, иначе мы разрушим дом Рилги. И это в ответ на её гостеприимство!
Тари развеселился, в его груди клокотал смех. Эней вспорхнул в небо и быстро оказался на земле. У Шари путь вниз занял куда больше времени. Они все вместе вошли в дом.
Внутри Сорин с счастливой улыбкой держал Рилгу за руки, его бандана съехала, открыв полголовы, но он, кажется, этого не замечал. Рилга выглядела усталой и очень решительной.
Шари! воскликнул Сорин, увидев её. Шари! Рилга идёт с нами!
Что? изумилась сестра.
Тари издал звук, похожий на тот же вопрос. Эней замер на месте.
Сорин подбежал к Шари, обнял её, приподнял над землёй и покружил.
Эней посмотрел на грифона.
Похоже, ему необходим был повод порадоваться, высказал он своё мнение.
Тари согласно кивнул и повёл плечами. Они всё ещё ждали объяснений.
Когда Сорин отпустил Шари, она держалась за его плечо, потому что ненадолго потеряла равновесие. Тогда-то он и решил рассказать:
Рилга идёт с нами! Она решила отправиться в путешествие с нами!
Шари отодвинула брата, который своим энтузиазмом перекрывал все разумные объяснения. Она обратилась к Рилге:
Ты тоже хочешь стать Рискнувшей?
Я? Нет, о боги, конечно, нет, подняла руки она. Затем смягчилась: Но я буду частью команды. На дирижабле, который вы арендуете, я буду частью команды, которая доставит вас до Запретного Дворца. Я буду сопровождать вас на этом пути.