По дороге в комнату анчутка сидел на плече Лехи и удивленно бубнил: ты смотри, не зря домовые про этого отщепенца говорили, что приворотами промышляет. Тать не тать, а на ту же стать.
Не приворотами, а изворотами.
Невелика разница. Как до жизни такой дошли? Домовой, дому защитник, а начинает по тарелкам мед воровать. Довели страну. Ждали обозу, а дождались навозу.
Зайдя в комнату, егерь достал из рюкзака очки, зажег фитиль стоявшей на столе масляной лампы и посмотрел на анчутку.
Разыщи как мне этого домового, да если начнет шалить скажи, что шутковать с ним никто не будет. И, вспомнив наставления хухлику, добавил, превращу в болотный пар и жабе в задницу задую. Через соломинку.
Модник
Анчутка появился через полчаса. Появился шумно, пыхтя и упираясь, таща за собой домового.
С первого взгляда егерь понял, что разговор будет трудным. Домовой не просто промышлял городскими изворотами перед Лехой стоял дистиллированный городской фрик. Волосы были покрашены в модный рыжий цвет, уложены какой-то прической, борода заплетена косичкой. Ноготки были аккуратно обточены, только что не покрашены.
Такому домовому самое подходящее место в будуаре какой-нибудь богемной актрисульки, но никак не в честной деревенской избе.
Что вы себе позволяете? Пыхтел домовой, пытаясь вырваться из цепких анчуткиных лап. Уберите лапы, ваши грязные, противные лапы.
Процесс морального разложения, похоже, зашел далеко, поэтому Леха решил не церемониться. Поставив стул перед отчаянно брыкающимся в анчуткиных объятьях домовым, он вытащил из рюкзака небольшой кнут с железным наконечником и сел.
Домовой, увидев кнут, притих.
Это у тебя борода или ты от цыганской лошади хвост в зубах держишь?
Дичь! Деревенщина! заверещал домовой. Развели домострой и всех под свою гребенку стрижете!
Я тебя сейчас постригу, Леха похлопал кнутом по ладони, ты у меня с козлиной головой в обнимку под порогом спать будешь.
Анчутка встряхнул домового за шкирку, поставил перед егерем и заорал ему прямо в ухо:
В глаза смотреть! Руки по швам! Здесь вопросы задаем мы!
Егерь от анчуткиного напора даже оторопел. Да что уж греха таить совершенно и недвусмысленно офигел. Домовой, похоже, тоже смекнул, что ссылки на индивидуальную свободу не работают, и обескуражено замолчал.
Рано пташечка запела, кабы кошечка не съела. Анчутка продолжал держать домового за шкирку и, переведя дух, заорал в ухо домовому еще громче:
Кто весь хозяйский мед пожрал, паскуда? Почему хозяйского кума злыдни зажрали, и все молчат? Отмолчаться захотел, за печкой отсидеться?
Какого кума? домовой оторопело смотрел то на кнут в руках егеря, то на анчутку.
Хозяйского! Апраксия! Кум! Он! Сидору! Анчутка не просто катил бочку на домового. Катилась никак не менее, чем паровозная цистерна, залитая доверху кипящей смолой.
Леха в душе просто давился от смеха, однако серьезность момента не позволяла ржать в открытую. Поэтому он нагнул голову, чтобы скрыть судорожные гримасы, и сжал зубы.
Домовой, окончательно сбитый с толку, пискнул, так у него своя хата.
Что, в несознанку играть будем?!! Анчутка был великолепен.
Почему не сигнализировал? Анчутка потряс домового за шиворот и умудрился как-то даже раскрыть над ним крылья, словно ястреб над зазевавшейся курицей.
Куда сигнализировал? Домовой, похоже, окончательно утратил присутствие духа. А заодно нить разговора, связь с реальностью и понимание происходящего.
Куда положено! Анчутка похлопал крыльями и посмотрел на егеря.
Господин егерь, предлагаю обрить, остричь и в штрафные роты. Пожизненно. А потом, это, задуть. Через соломинку.
При слове «задуть» домовой плюхнулся на задницу и полными ужаса глазами уставился на Леху.
Егерь понимал, что надо брать разговор в свои руки, однако единственное, на что его хватало удержаться от смеха. Он встал, через зубы бросил: всем ждать, и выскочил за дверь, кубарем скатясь по лестнице к стойке.
К счастью, обеденный зал был пуст. Леха смеялся до слез, до колик в боку, опершись рукой о стенку. Внезапно прорезавшиеся таланты анчутки на почве дознания с пристрастием потрясли его до глубины души.
Переведя дух и умывшись холодной водой из тазика, что стоял у дверей, Леха поднялся обратно в комнату. Домовой по прежнему сидел на заднице, только левый глаз у него смотрел на анчутку, а правый на дверь.
Анчутка же ходил взад-вперед возле домового, заложив лапки за спину, и бормотал:
разговаривать еще с ним мы к нему оком, а он к нам боком вот погоди, у нас тут без апелляции
Егерь усилием воли сделал серьезное лицо и сел на стул.
Давай по порядку. Хозяйство ты развалил, за хатой не смотришь, тянешь хозяйский мед да сливки. Родня евсеева хоть тебе привет и передает, но надежды на тебя никакой.
Какая родня? Домовой начал выходить из оцепенения.
Евсеева. Они сейчас в Черных Скалах, дома лишились.
Домовой опустил голову и тяжело не то вздохнул, не то всхлипнул.
Рассказывай, как жить дальше собираешься? Леха сидел и смотрел на домового в упор.
Жил, никому не мешал в этот двор никто идти не хотел, все гребовали а я пошел.
Не ной. Ты домовой, и дело свое должен делать. А не мед жрать, да бороду завивать.
Так я это кикимора зашла в гости, да посмеялась. Домовой встал на ноги. Ты, говорит, больно неказист, с тобой тоска. Вот я и подглядел, когда городские постояльцы приезжали.
Леха с досады крякнул. Домовой был не только ленив, но и придурковат. Но оно и понятно крепкий хозяин на проходном месте жить не станет.
Анчутка, посмотрев на домового, всплеснул лапками.
Снаряди пень в красный день, так и он хорош. И как кикимора, небось засохла с тоски, как твою бороду увидала?
Домовой сгорбился и совсем загоревал, не, еще пуще насмехалась. Ты, говорит, был просто дурак, а теперь крашеный. А у меня может депрессия на почве неразделенной любви.
Это мы лечим, Леха решил не рассусоливать. И пропишу я тебе лечебное голодание, это раз. И физические упражнения, это два. Поэтому есть будет только то, чем хозяин угостит, и сегодня за ночь все углы в доме обойдешь, за порядком поглядишь. А завтра с утра тебе дорога в Черные Скалы. Евсееву родню проведаешь. Но перед тем в порядок себя приведи, бороду хоть отмой. Остальное как вернешься.
Анчутка выслушал наставления егеря и, повернувшись к Лехе, спросил разочарованно, может, для начала через соломинку?
Соломинка подождет. И, повернувшись в домовому, поинтересовался, возражения, замечания, вопросы по существу будут?
Нет, господин егерь, не будут, домовой заторопился в угол.
Стоять!!! Анчутка снова схватил его за шкирку. Повторить наставление, порядок действий и сроки исполнения!
Домовой покорно повторил. При этом Леха отметил, что руками он уже принялся распутывать косичку. Ну да ладно, с чего-то надо было начинать.
После ухода домового Леха с интересом посмотрел на анчутку.
Откуда, милый друг, у тебя такие познания в проведении допросов? Включая терминологию?
Анчутка хихикнул, как, нормально я его прессанул?
Да не то слово. Я сам чуть не раскололся.
Да в пещере, пока каторжане соль не насыпали, я поглядывал. И там главарь однажды учинил допрос. Дивесранта искал.
Может диверсанта?
Не, дивесранта. Кто-то по нужде в угол сходил, а он вляпался.
Заказ
Путь по Свиному тракту утомлял ведьмака тем больше, чем ближе подходили Черные Скалы. Если от границы провинций тракт был вымощен камнем и шириной позволял разъехаться двум подводам, то постепенно камень менялся на мелкий щебень, а где-то и откровенно утоптанную землю, и дорога становилась все уже. Тем более, рана в боку хоть и затянулась, но к полудню начала побаливать, и дальнейшая тряска могла привести либо к тому, что она вновь откроется, либо к внутреннему кровоизлиянию, что еще хуже. Поэтому, завидев впереди деревеньку, Триза решил искать постоя.