Я плачу опять не поняла половины, из того, что мне сказали. В прежней школе, где мы учились на татарском, я всегда получала только «5». Здесь, в Бондюге, куда мы переехали, другая школа и другие дети. И я язык другой непривычный для меня. Зато это центр, как говорит мой папа Хасанзян главное место в районе, и я должна научиться говорить по-русски. Мама говорит, что русский язык здесь и в окно, и в дверь сам лезет, так что научишься, никуда не денешься. Прошло уже полгода, и я уже не плачу от отчаяния, но все равно обидно! Но папа прав я должна справиться, и я справлюсь!..
Я иду в школу, зная, что увижу его. Эта мысль меня согревает, она меня волнует мальчик мне нравится, но виду я не подаю. Я тоже нравлюсь многим из одноклассников я знаю это, но близко никого не подпускаю, если кто пытается подойти ближе грублю. Любить можно и глазами. Можно и нужно. Только вот где-то внутри живет исконная девичья потребность в настоящей любви, неповторимой и большой. Я ее еще встречу. А пока я не буду торопиться себя надо беречь для единственного тогда это будет правильно, тогда и будет счастливая жизнь вдвоем
Я вздрагиваю и просыпаюсь от мысли, пробившейся даже в мой беспечный, безмятежный сон: «Как он?!» Как там Альфред, мой любимый, мой единственный, мой надежный и сильный?! Я сейчас сильнее, я знаю, что выживу, а он?! Мне говорят, что он в другой клинике. Что его состояние стабильное. Стабильно тяжелое. Он в коме. А мне сделали операцию на позвоночник. Мы врозь, соединенные общей бедой и любовью.
Глава 3. До. Декабрь 1970 март 1972 года
Анзия, пойдем сегодня в кино? ее голос выдавал неожиданное нетерпение, удивившее ее саму.
Неужели дело было в том, что сегодня, выйдя в магазин за хлебом, она увидела Его? Он стоял через дорогу возле милицейского участка высокий, подтянутый, в белой рубашке, при галстуке. Рядом с ним второй столь же импозантный незнакомец ростом пониже. «Если приехали погостить, то придут в клуб на фильм куда же еще здесь пойти», подумала заинтересованная Флора. И не ошиблась они пришли и сели в 11-ом ряду. И на следующий день. И все последующие дни. Кто они, как их зовут, откуда приехали и по какой причине они здесь? Заинтригованная Флора терялась в догадках, «Студент», думала она, замирая от одной мысли. Ей всегда нравились умные, образованные, ухоженные парни, а для их райцентра они были как герои фильма другого, отличного от их повседневных будней, интересного, яркого, наполненного высшим смыслом и содержанием. И вот две киноленты пересеклись и кадр стал совместным, объединяя их в пространстве тесного клубного зала. Прекрасный незнакомец продолжал приходить и садиться на 11 ряд, не замечая ее школьницу выпускного класса, готовую уверенно выпорхнуть из одного фильма в другой.
Смотри, смотри они тоже пришли! Анзия захлебывалась от эмоций, толкая Флору в бок.
Кто бы мог подумать: «студенты» пришли на новогодний школьный бал-маскарад! Да не одни! Высокий со школьной пионервожатой, другой с учительницей по музыке. Толпа одноклассников заколыхалась от разговоров, волна которых донесла до Флоры обрывочные сведения: он Альфред, работает помощником прокурора С бала им возвращаться было в одну сторону, и шли они параллельно, но не рядом по разным сторонам улицы. Он освещал девочкам дорогу фонарем, не догадываясь, что этого света ей хватит на целый год.
За этот год Флора успела окончить школу и поступить на вечернее подготовительное отделение Казанского государственного финансово-экономического института куда же еще, чтобы стать бухгалтером, как мама? Только теперь уверенно перестукивали не костяшки деревянных счетов, а ее каблучки по городским мостовым
В этот день он заметил ее сразу. Она тоже ждала трамвай на остановке Пионерская. Людей было мало, и предновогодний снег красиво штриховал искристо-белым фон городского казанского пейзажа. Девушка, сказочной Снегурочкой вписавшаяся в него, была красива. Заговорить с ней он не решился. А она вдруг спросила сама: «Вы не из Бондюга?». «Да, я оттуда» обрадовался он завязавшемуся разговору, продолжившемуся в подъехавшем трамвае. Девушку звали Флора, и она согласилась встретиться с ним на следующий день. Он горделиво улыбнулся и уверенно шагнул в заискрившийся новым светом зимний вечер
Поехали домой, билеты я уже купил, он, как и всегда держался уверенно и обо всем успел подумать заранее.
У Флоры заканчивалась зимняя сессия, и отдохнуть дома вполне отвечало ее планам. Девушка не отказалась и прийти к нему в гости. Визит оказался интересным. Она с изумлением взирала на мусорное ведро, которое Альфред поставил посреди комнаты. В руке он держал кипу конвертов толщиной сантиметров 30, не меньше.
Слушай и смотри, самоуверенно заявил он, открывая первый конверт.
Слова дышали любовью и нежностью, но осыпались ненужными мелкими клочьями в мусорное ведро. Первое, второе, третье «Сколько же их у него было», подумала Флора, испытывая невольное сочувствие к этим девушкам, обрывки чувств которых таких разных и таких схожих складывались сейчас общим белым сугробом на дне. Наверное, она должна была чувствовать торжество или гордость ведь это к ее ногам он складывал остатки былых любовей ей одной он хотел посвятить свое сердце. Но растерянность была сильнее все так серьезно?
А он достал гармошку и предложил ей спеть. Он не сомневался в ее чувствах
Белый снег засыпал их и всю дорогу, всю улицу. Он хрустел под ногами, как обрывки любовных писем.
Зайдем к вам, спросил он как ни в чем ни бывало.
Зачем?» удивилась она.
Просить твоей руки.
Откуда в нем созрела такая уверенность, такая решимость? Возможно, когда он приходил к ней в гости и увидел стол, ломившейся от выпечки пироги, треугольники, губадия стол, красноречиво говоривший о том, какая она прекрасная хозяйка, любящая и умеющая готовить национальную выпечку. Возможно, когда он брал ее в гости к друзьям, где она первым делом кидалась помогать хозяйке на кухне, а не сидела, сложа руки, как делали его бывшие подруги? А возможно, он просто понял, что вот она единственная, которая встречается только раз в жизни, что никто ему больше не нужен, кроме нее?
На следующий день он вошел в родительский дом Флоры красивый, высокий, вынужденный немного пригнуться, чтобы не задеть головой притолоку, оглядел и в этот раз богато накрытый стол и решительно заявил: «Я хочу жениться на Флоре и прошу у Вас ее руки. Она любит меня, я люблю ее». Флору кинуло в краску от неожиданности о любви не было сказано ни слова. «Нет у нас дочери на выданье! столь же неожиданно ответил Хасан ага. Она еще молода, ей учиться надо!». Мама тихо охнула, а двое мужчин уперлись друг в друга взглядами, будто меряясь своей любовью к Флоре. Напряжение за столом возрастало, но Альфред был не намерен сдавать свои позиции. Несмотря на молодость, он был парнем, самостоятельно достигшим всего: учеба в престижном вузе, статусная работа, отдельная квартира. Он имел право на свое веское слово. «Я сам имею высшее образование, буду помогать ей с учебой», заявил он, и отец смягчился. «Если переведется на заочное отделение, тогда поговорим», не менее веско ответил он, не обрубая надежды.
На этот раз стол был накрыт не по-ресторанному, и дорогого коньяка на нем не было. Но разговор получился не менее напряженным. Дискуссия про женитьбу продолжилась после того, как Альфред съездил в Казань и, переговорив с деканатом, перевел Флору на заочное обучение.
И когда же ты намерен? робко спросила мама.
Через три дня, ответил Аьфред, не задумавшись ни на минуту.
Отец снова возразил:
Нет, женитьба дело серьезное. Это так быстро не делается! Нужен срок: все обдумать, взвесить, к свадьбе подготовиться по-людски. Да и рано ей еще об этом думать.