Его хватка была такой сильной, что я проснулся и обнаружил своего друга Альфреда, который тянул меня за руку и тряс, чтобы заставить встать.
О, смотри сюда, ты, сводящий с ума спящий! Должен ли я затащить тебя на середину улицы и запустить фейерверк рядом с твоим ухом, чтобы разбудить тебя? Сейчас полдень. Разве ты не помнишь, что обещал заехать за мной и сводить посмотреть испанские картины месье Агуады?
Святые небеса! Я совсем забыл об этом, ответил я, поспешно одеваясь. Мы можем отправиться туда немедленно, приглашение у меня здесь, на столе.
Я подошел, чтобы взять его; представьте мое изумление, когда я увидел не ногу мумии, которую купил накануне вечером, а маленькую фигурку из зеленой пасты, оставленную на ее месте принцессой Хермонтис!
Призраки-соперники
Автор: Брандер Мэтьюз
Добрый корабль мчался по своему пути через спокойную Атлантику. Согласно маленьким картам, которые компания щедро раздала, это был обратный путь, но большинство пассажиров направлялись домой после летнего отдыха, и они считали дни до того, как смогут надеяться увидеть огни острова Файр. На подветренной стороне судна, удобно укрытая от ветра, прямо у двери капитанской каюты (которая днем принадлежала им), сидела небольшая группа возвращающихся американцев. Герцогиня (она была в списке казначея как миссис Мартин, но ее друзья и знакомые называли ее герцогиней Вашингтонсквер) и малышка Ван Ренсселер (она была достаточно взрослой, чтобы голосовать, если бы ее пол имел право на это, но как младшая из двух сестер она все еще была ребенком в семье) герцогиня и малышка Ван Ренсселер обсуждали приятный английский голос и не неприятный английский акцент мужественного молодого лорда, который собирался в Америку ради спорта. Дядя Ларри и дорогой Джонс заключали пари на завтрашний рейс корабля.
Ставлю два к одному, что он не сделает 420, сказал дорогой Джонс.
Принимаю, ответил дядя Ларри. Мы сделали 427 на пятый день в прошлом году.
Это был семнадцатый визит дяди Ларри в Европу, и, следовательно, это было его тридцать четвертое путешествие.
И когда вы добрались? спросила малышка Ван Ренсселер. Меня ни капельки не волнует пари, главное, чтобы мы поскорее приехали.
Мы пересекли мелководье в воскресенье вечером, всего через семь дней после того, как покинули Квинстаун, и бросили якорь у Карантина в три часа утра в понедельник.
Я надеюсь, что на этот раз мы этого не сделаем. Кажется, я совсем не могу заснуть, когда судно останавливается.
Я мог, но не спал, продолжал дядя Ларри, потому что моя каюта была самой первой на судне, а двигатель, который опускал якорь, был прямо у меня над головой.
Итак, вы встали и увидели восход солнца над заливом, сказал дорогой Джонс, и электрические огни города, мерцающие вдалеке, и первый слабый проблеск зари на востоке, прямо над фортом Лафайет, и розовый оттенок, который мягко распространялся вверх, и
Вы возвращались вместе? спросила герцогиня.
Поскольку он ездил тридцать четыре раза, вы не должны думать, что у него монополия на рассветы, парировал дорогой Джонс. Нет, это был мой собственный восход солнца, и к тому же он был очень красивым.
Я не сравниваю рассветы, спокойно заметил дядя Ларри, но я готов поддержать веселую шутку, вызванную моим восходом солнца, против любых двух веселых шуток, вызванных твоим.
Я неохотно признаюсь, что мой восход солнца вовсе не вызвал веселой шутки.
Дорогой Джонс был честным человеком и не стал бы выдумывать веселую шутку под влиянием момента.
Вот тут-то и звонит мой восход, самодовольно сказал дядя Ларри.
Что это была за веселая шутка? таков был вопрос малышки Ван Ренсселер, естественный результат женского любопытства, возбужденного таким художественным образом.
Ну, дело вот в чем. Я стоял на корме, рядом с патриотически настроенным американцем и прогуливающимся ирландцем, и патриотически настроенный американец опрометчиво заявил, что нигде в Европе вы не увидите такого восхода солнца, и это дало ирландцу его шанс, и он сказал: "Да, вы не видите восход, пока мы с ним не покончим".
Это правда, задумчиво сказал дорогой Джонс, у них там действительно есть кое-что получше, чем у нас; например, зонтики.
И платья, добавила герцогиня.
И предметы старины, таков был вклад дяди Ларри.
И у нас в Америке действительно есть кое-что гораздо лучше! запротестовала малышка Ван Ренсселер, еще не испорченная каким-либо поклонением изнеженным монархиям деспотической Европы. У нас много вещей, которые намного вкуснее, чем в Европе, особенно мороженое.
И хорошеньких девушек больше, добавил дорогой Джонс, но на нее не взглянул.
И привидений, небрежно заметил дядя Ларри.
Призраков? спросила герцогиня.
Привидений. Даю слово. Призраков, если вам так больше нравится. У нас самые качественные призраки
Вы забываете милые истории о привидениях на Рейне и в Шварцвальде, перебила мисс Ван Ренсселер с женской непосредственностью.
Я помню Рейн и Шварцвальд и все другие пристанища эльфов, фей и гоблинов, но для хороших честных привидений нет места лучше дома. И что отличает нашего призрака spiritus Americanus от обычного литературного призрака, так это то, что он отвечает американскому чувству юмора. Возьмем, к примеру, рассказы Ирвинга. "Всадник без головы" это комическая история о привидениях. И Рип ван Винкль подумайте, какой юмор, и какой хороший юмор, есть в рассказе о его встрече с командой гоблинов из людей Хендрика Хадсона! Еще лучшим примером этого американского способа обращения с легендами и тайнами является чудесная история о призраках-соперниках.
Призраки-соперники! хором спросили герцогиня и малышка Ван Ренсселер. Кем они были?
Разве я никогда не рассказывал вам о них? ответил дядя Ларри, и в его глазах вспыхнул огонек приближающейся радости.
Поскольку рано или поздно он обязательно расскажет, нам лучше смириться и услышать это сейчас, сказал дорогой Джонс.
Если ты не будешь более терпимым, я вообще не буду этого рассказывать.
О, расскажи, дядя Ларри! Ты же знаешь, я просто обожаю истории о привидениях, взмолилась малышка Ван Ренсселер.
Давным-давно, начал дядя Ларри, на самом деле, несколько лет назад, в процветающем городе Нью-Йорк жил молодой американец по имени Дункан Элифалет Дункан. Как и его имя, он был наполовину янки, наполовину шотландец, и, естественно, он был адвокатом и приехал в Нью-Йорк, чтобы пробить себе дорогу. Его отец был шотландцем, который приехал, поселился в Бостоне и женился на девушке из Салема. Когда Элифалету Дункану было около двадцати, он потерял обоих своих родителей. Его отец оставил ему достаточно денег, чтобы начать жизнь, и сильное чувство гордости за свое шотландское происхождение; видите ли, в Шотландии в семье был титул, и хотя отец Элифалета был младшим сыном младшего сына, все же он всегда помнил и всегда просил своего единственного сына помнить, что его родословная была благородной. Его мать оставила ему свою полную долю "янки" и маленький старый дом в Салеме, который принадлежал ее семье более двухсот лет. Она была Хичкок, а Хичкоки обосновались в Салеме с 1-го года. Это был пра-пра-прадед мистера Элифалета Хичкока, который был выдающимся человеком во времена увлечения салемским колдовством. И в этом маленьком старом доме, который она оставила моему другу Элифалету Дункану, водились привидения.
Призрак одной из ведьм, конечно? перебил дорогой Джонс.
Ну, как это мог быть призрак ведьмы, если все ведьмы были сожжены на костре? Ты никогда не слышал, чтобы у кого-нибудь, кто сгорел, было привидение, не так ли? спросил дядя Ларри.