Домкрат должен быть наказан.
Поручи ему помочь Раде почистить сортир. А Раде назначь ещё десяток плетей, мол, мало ей пяти было, но тут же прости, типа вы верные слуги, и провинность не такая уж и большая, чтобы наказывать, так что я вас прощаю. Объяви свою высочайшую волю.
Вот же проныра. Хорошо, я уже остыла. Сейчас распоряжусь, зайдёшь ко мне сегодня.
Да, но вроде бы Гармах пришёл.
Он пьянствует у своего братца Афиногена, ему не до меня.
Я вышел, благолепно кланяясь и бормоча о мудрой хозяйке.
Георгис, что-то Рада слишком довольная, всыпь ей ещё 10 ударов. Задирай свою хитону, девка, и живо на лавку. Георгис, не стой столбом, поработай хлыстом. А вы, Ахалес и Папас, отпустите Домкрата, я прощаю его, пусть он поможет Раде чистить сортир, раз ему этого хочется. Георгис, погоди, я вижу, что Рада встала на путь исправления, отпусти её. Рада, иди и занимайся молочными делами. Святозар, а ты иди и работай, солнце ещё высоко.
Слушаюсь, о мудрейшая.
Я отходил, согласно этикету лицом к хозяйке, снова пятясь задом, и, проходя мимо Амбраса, споткнулся о подставленную им ногу, из-за чего свалился на спину, но сделав перекат назад, вышел в стойку на руках. Затем постоял на одной руке, сделал хлопок руками и, вернувшись на ноги, развёл руки в цирковом поклоне.
Диодора похлопала: «Молодец!»
Я подошёл к своим людям.
Домкрат, не спорь с хозяйкой, погибнешь зазря. Иди, займись сортиром, я тебе помогу. Видишь, ты повёл себя по-мужски, но подвёл команду и мог погибнуть. Так что вместо помощи нам, ты заменишь Раду в очень важном деле чистке туалета.
Она обидела меня и Раду.
Ничего, ещё не вечер, станем снова свободными, и никто нам указывать не будет. А Раду будем успокаивать.
Что ты там с Диодорой сделал, что она угомонилась?
Сейчас ласка, вечером будет смазка, Митрий.
Дерзай, командир, хе-хе, а Амброс поганец.
Удавлю его, но чуть позже.
Я пошёл назад на каменоломни к работающим товарищам. Скоро сядет солнце и, скорее всего, это была последняя моя ходка за камнями, но высмотрев Раду, стоящую за кустами бугенвиллей, вьющихся вдоль забора, подошёл к коровнику, где она копошилась.
Рада.
Девушка вытерла слезы и оглянулась.
Иди к забору, не хочу запрыгивать во двор.
Девушка подошла.
Свят, почему у нас такая судьба? Всякие тётки могут сделать с нами все, что угодно и никто их не накажет.
Это испытание нам дано для укрепления духа. У нас на Руси есть народная поговорка: «Нас дерут, а мы крепчаем». И надо верить в лучшее, которое с тобой произойдёт. Не хотеть, а знать, что оно настанет.
Меня отдадут в жены Амбросу.
Ты не хочешь замуж?
За тебя пойду, а если выдадут за Амброса его зарежу и сама утоплюсь.
Утро вечера мудренее, а за Амброса не переживай, что-нибудь хорошее и для него найдётся. Главное, ты сама не унывай и верь в лучшее.
В общем, две недели человек двадцать промудохалось над изготовлением бассэ-э-эйна. Причём, если вырыли все довольно быстро, то вот строительно-отделочные работы: сделать раствор, плиточный клей, шлифованный облицовочный камень, трубы и резервуары из подручных средств 8 века нашей эры заняло уйму времени.
Дальше был проведён пробный пуск. На моё удивление, ибо в душе не чаял, как оно получится, так как это был мой первый практический опыт на основе теоретических знаний, у нас все получилось вода текла куда надо и куда надо утекала. Приоткрывая заслонки, периодически добавляли воды из ручья, которая под жарким солнцем испарялась из бассейна. Но главное, что все работало, как планировалось.
Вечером торжественно открывали бассейн с водопадом, украшенным фигурками ангелов был в поместье мастер-гончар из рабов, да Елизар с Игорёшей, кто слепил основные детали. В грот заложили дрова для создания внутренней подсветки.
А ещё я встретил одного Амброса и сжал ему горло.
Ты, жирный ублюдок, ещё раз увижу тебя на своём пути убью. Понял меня? И все новости в поместье будешь докладывать мне.
Глава 5. Высокое искусство
Гармах пригласил своих родственников и ближайших уважаемых соседей на домашнюю встречу, чтобы чинно и благородно отужинать и искупаться в бассейне. В момент торжественного открытия по моей команде раздалось лиричное пение рабынь, славящих великолепного Гармаха и его супругу, блистательную Диодору. Были сняты закрывающие циновки, подожжены свечи, установленные внутри грота, а позади него загорелись большие костры, давшие завораживающую подсветку заднего фона.
Я, как ведущий вечернего шоу, выступил с восхваляющей хозяев речью, предложив не просто искупаться, а сделать это с развлечением.
Прошу перепрыгнуть через костёр, дабы очиститься от зла, а затем сразу искупаться в бассейне.
Диодора со своими соседками-подругами и родственницами стала первой купальщицей. В итоге, подвыпивший и объевшийся народ радостно принял участие в забаве, которая принята у славян на Ивана Купалу, периодически опаливая себе в языках пламени задницу и ноги. Народ перепрыгивал через костёр, затем бултыхался в бассейн, где становился под стекающей водой душем. Местные бояре были довольны, а Гармах распорядился нас празднично накормить, то есть кашей с водой, аж два раза за ужин.
Можно было сказать, что вечер удался. А это означало, что утром хозяева были с больной головой и животом от чрезмерных возлияний и объеданий.
Во дворе раздавался плач ребёнка. Из дома вышел Папас, осмотрелся и крикнул тёткам.
Кто ревёт, чей ребёнок?
Это Лариса, Аидына дочка, она заболела.
Аида, тоже мне мамаша нашлась, уйми ребёнка!
Тётки снова забухтели, продолжая лечить ребёнка, заваривая какие-то травяные отвары. Мы с Митяем сидели и вырезали игрушки из дерева для остальных детей. Мимо прошла Аглая.
Аглая, что там за плач?
Да Ларка заболела, тошнит, живот болит и «не держит».
Ларой звали девочку, которой я сделал свою первую неваляшку. Судя по описанным признакам у неё было пищевое отравление, если не хуже. А то заразится дизентерией, так все тут поляжем с кровяным расстройством и рвотой.
Я вздохнул, поднялся и пошёл смотреть на девочку.
Северянин идёт, он умный, может чего подскажет
Я подошёл, пощупал лоб девочки горячий, спросил у тёток, как протекает болезнь: рвёт ли и какой у неё стул, чем поят. Поили травами, тут я ничего умного добавить не мог. Затем обратился к девочке: «Лара, как себя чувствуешь, где болит?»
Больно животику и тошнит все время, дядя Свят.
Аглая, Рада, есть у нас в поместье йод коричневый порошок?
Нет тут такого, а зачем он нужен?
На раны прикладывать.
Так мы всю жизнь подорожник прикладывали.
Ясно, пойду к госпоже Диодоре, а вы мне пиалу пшеницы или кукурузы принесите.
Аглая, узнай у хозяйки, есть ли у неё йод?
Нет, мы даже не знаем, что это такое. Может аптекариус знает, но это на рынок в Солунь надо ехать.
Надо поговорить с госпожой, доложи ей обо мне.
Ты можешь помочь девочке?
Думаю, что да.
Девушка убежала, затем вернулась и пригласила меня к хозяйке.
Госпожа Диодора, девочка болеет и может умереть. Сама она вряд ли оклемается.
Видя, что Диодоре абсолютно все равно, умрёт маленькая рабыня или нет, пришлось пускаться в пространственные объяснения.
Дело в том, что существует опасность развития у девочки болезни под названием дизентерия. Это заразно, и тогда все мы в поместье можем заболеть и помереть.
Боже мой, эта так опасно?
Опасно, госпожа Диодора.
Лечи эту девочку. Что для этого надо?
Найти порошок под названием йод. Возможно, что он есть у продавцов лекарств или эскулапов.
Папас, запрягай тарантас, поедешь со Святом и купишь всё, что он скажет.
«Вас понял, госпожа Диодора», ответил управляющий и отдал приказ конюху запрячь повозку.
Мы покатили в город, где сразу оправились в ряды, где торговали аптекари. Папас стоял рядом, а я задавал вопросы. Продавец-аптекарь разговаривал со мной, дублируя свои ответы для Папаса.