Ну, Мэ-эт, обиженно проблеяла стоявшая перед Легостаевым девица, но тот только прорычал раздражённо:
Достала, а потом сразу отвернулся от неё и двинулся прочь с надменной пренебрежительной гримасой на лице, получилось, что как раз прямиком Соне навстречу.
Но он её просто не замечал, как изначально сложилось, так и пёр, словно её не существовало, словно путь перед ним был абсолютно свободен. И сперва из упрямства Соня не хотела отступать с чего это? а потом всё-таки посторонилась, понимая, что он точно не свернёт. Но немного опоздала.
Мэт даже шагу не сбавил, со всей силы врезался в неё плечом, так что её даже слегка развернуло, и она не удержала в руках рюкзак. Тот плюхнулся на пол, а Соня возмущённо, но больше растерянно, выдохнула на автомате:
Осторожней!
Мэт замер.
Че-го? Медленно повернулся к ней, уставился с нарочитым недобрым интересом, просканировал оценивающим взглядом с головы до ног, потом легко вскинул руку, ухватил пальцами за подбородок, придвинулся ближе, так что Соня почувствовала на коже его дыхание. Да кто ты такая? произнёс, едва не коснувшись губ, помедлил мгновение, и также легко отпустил, отстранился, скривился брезгливо. Рот захлопни и катись отсюда. Затем, не глядя, носком кроссовки поддел лежащий возле его ног рюкзак, коротким резким пинком отправил его под ряд металлических стульев у стены и двинулся дальше, напоследок бросив презрительно. Ещё одна
Сделал несколько шагов и вдруг оглянулся, чиркнул по Соне коротким пронзительным взглядом, словно напоследок пожелал убедиться, что она действительно раздавлена и уничтожена.
Наверное, другая на её месте, проорала бы ему вслед что-нибудь обидное: что сам он никто и вообще хам и дебил. Но не уподобляться же всяким придуркам, живущим по примитивным законам: хамство за хамство, гадость за гадость, подлость за подлость. Тем более нифига подобное не помогало, просто будешь чувствовать, что ничуть не лучше. И Мэт наверняка даже внимания не обратил бы на её истеричные вопли: ну огрызается, гавкает там что-то, да и пусть. Он слишком ценил сам себя, чтобы его задевало нечто подобное.
Это только для таких, как та девица, с которой Мэт разговаривал, важно обязательно плюнуть в ответ. Потому что у неё ни гордости, ни элементарной порядочности. Когда подбирала с пола рюкзак, Соня заметила злорадную ухмылочку на её лице.
Похоже, той значительно полегчало оттого, что не только ей досталось, и от чужого унижения тоже. А Соня не крыса, чтобы получать удовлетворение от подобного. И точно не «ещё одна».
Какое-то время она, конечно, переживала и невольно возвращалась мыслями к случившемуся, всё-таки проговаривая про себя, что могла бы высказать в адрес этого надменного индюка. А на подбородке словно отпечатался невидимый след от его жёстких горячих пальцев, который немного жгло. Но к следующему утру она уже точно успокоилась, только неприятный осадочек остался, а к окончанию занятий почти забыла. Поэтому в первый момент реально ничего не поняла и даже успела испугаться, когда её вдруг со спины ухватили за руку, дёрнули куда-то в сторону, и Соня оказалась припечатанной к стене на лестничной площадке первого этажа. Точнее, почти уже под лестницей.
И ведь никуда не деться. Потому что единственный путь отступления загораживал Мэт стоял перед ней, наверное, всего на расстоянии шага да ещё упирался ладонью одной руки в её плечо, плотно прижимая к выкрашенному в светло-жёлтый холодному бетону, а в другой руке
Соня сглотнула и широко распахнула глаза. В другой руке Мэт держал розу, очень пышную и красивую, настолько насыщенного бордового оттенка, что казалось, она не просто такого цвета, а излучает его, и он тёплый и почти осязаемый.
Это тебе, произнёс Мэт и, пока Соня не успела ни подумать, ни сказать, ни даже вздохнуть, торопливо продолжил с искренним и убедительным напором: Извини, пожалуйста. Извини. За вчерашнее. Правда, очень сожалею, что так вышло. Повёл себя как последний урод. Хотя ты вообще ни при чём. Он опустил глаза, сделал глубокий выдох, и она сразу поверила, что он действительно чувствовал себя виноватым и сожалел, что ему и правда не по себе. Просто, понимаешь, вот эта Мэт не стал никак называть, но Соня поняла, о ком он, выбесила меня. Знаешь же, бывают такие. У которых ни ума, ни гордости.
Естественно, она знала. Вчера, например, видела. Как раз одна из тех, которые действительно вечно пускают слюни по самым популярным парням и желают во что бы то ни стало добиться их благосклонности.
А Мэт перестал давить на её плечо хотя он уже давно и не давил, а просто придерживал ухватил за ладонь, приподнял её вверх, вложил твёрдый стебель в Сонины пальцы и сам аккуратно сжал их, накрыв сверху своими, произнося негромко:
Держи. Это от всей души. Чтобы хоть как-то сгладить вину. А потом спросил: Тебя как зовут?
Соня, до сих пор не отойдя от удивления и смятения, пробормотала она.
Мэт довольно улыбнулся уголками губ, будто услышал что-то приятное. Или обрадовался, что она всё-таки с ним заговорила, а не послала, отхлестав этим самым цветком.
Сонь, прости, пожалуйста, ещё раз повторил он, прижав ладонь к груди, к тому месту, где под кожей и рёбрами билось сердце, и заглядывая ей в глаза. Реально, жутко неудобно, что так на тебя сорвался. До сих пор не по себе. И, не дождавшись её ответа, страдальчески выгнув брови, воскликнул: Ну что мне сделать, чтобы ты простила? У тебя там ничего не разбилось, не сломалось в рюкзаке? А то я готов компенсировать, всё, даже с процентами. Например, на ужин пригласить в качестве возмещения морального ущерба. Или, хочешь, буду каждое утро кофе приносить? Главное, чтобы ты больше на меня не обижалась.
Да зачем? возразила она, замотала головой. Не надо ничего компенсировать.
Ей вполне хватало и его слов, когда они настолько искренни, наполнены эмоциями и истинным раскаянием. И розы.
Соня даже на расстоянии чувствовала её сладковатый густой, но не душный аромат. И казалось, что цветок нежно-бархатистый на ощупь, тёплый и живой, как ну, например, как кожа на щеке. И очень хотелось дотронуться до него пальцами. Или прижать. К собственной щеке.
И пусть тёмно-бордовая роза в подарок это довольно банально, но в каком-то случае она вполне может стать той самой единственной в мире розой. Да и не сделал Мэт ничего такого, чтобы затаить злобу и не простить. Не обманул, не подставил, не предал, не изменил.
Ничего страшного. С каждым может случиться. Не переживай так. Я не обижаюсь. И всё совершенно целое.
Хотя ужин с ним Соню очень бы даже устроил. Но не в качестве моральной компенсации.
Честно не обижаешься? пронзительно глядя в глаза, удостоверился Мэт, задумчиво наморщил лоб. Тогда давай я тебя хотя бы домой отвезу. Ты ведь домой сейчас? А я на колёсах. А если откажешься, я буду считать, что ты меня так и не простила.
Да простила она, давно простила. И поэтому не отказалась. Тем более, ей действительно не слишком-то хотелось вот так сразу с ним расставаться. Не то, чтобы уже в тот момент она в него втрескалась, но, похоже, оказалась на грани, на подходе, в паре шагов, и вот теперь думала, делать их или нет.
Враки! Просто она немного поиграла в неопределённость, потому что само по себе предчувствие было волнительно-приятным. А на самом деле где-то в глубине души она прекрасно осознавала, что, конечно, сделает их. Можно сказать, уже сделала, когда согласилась на его предложение. И даже ожидала чего-то гораздо более значимого. Не обязательно прощального поцелуя наверное, для него всё-таки ещё рановато но хотя бы разговора о новой встрече.
Но Мэт просто её подвёз, до подъезда, просто тепло и мило улыбнулся на прощание, просто произнёс: