Я нет что такое, залепетала она бессвязную чушь, растерянно хлопая пушистыми ресницами.
Марсель главный, рубанул он напоследок.
Поняла
Руководитель ушёл Марсель остался наедине с разобиженной напарницей, сверлящей его убийственным взглядом. А ведь он даже и рта раскрыть не успел, чтобы заслужить очередную порцию отборной ненависти. Удивительное рядом.
Адрес вёл к жилому комплексу, находящемуся в десяти минутах от центрального отделения полиции Уларка. Поэтому они решили пройтись пешком. Марсель любил поздним вечером или ранней ночью прогуляться на свежем воздухе, а Валери с одержимостью фанатика осматривать каждый неприметный закуток города.
Закатные сумерки окрасили небосвод в сочные коралловые тона, но из-за высотных зданий, тянущихся острыми пиками телевизионных антенн к куцым лоскутам облаков, красоты нынешнего вечера было почти не разглядеть. Естественное великолепие природы не интересовала ксорийцев. Каждый клочок земли они бессердечно заливали асфальтом. Строили монстрообразные пристанища для тех, кто пылко грезил ютиться на двадцати квадратах жилой площади в центре столицы, подобно в будке дворняги: есть, где ночь скоротать и ладно. Не оставляли и жалких крох для чахлых деревьев с тонкими стволами и редкой листвой.
Огромный, разросшийся на тысячи километров город. Самый большой город в мире вызывал у Марселя одну лишь тошнотворную неприязнь. Он не понимал, да и не желал понимать, как эти запутанные лабиринты каменных джунглей возможно полюбить. Столица Ксоры обладала столь же отталкивающей сущностью, что и его родовое имение, находящееся в мертвецки сонной глуши в десятках километров от ближайшего провинциального городка. Они являлись двумя равнозначными чересчур выпяченными крайностями, сотканными из сплошной череды недостатков, потому как достоинства рождались из умелого сочетания несочетаемых вещей.
Здравствуйте, мы из полиции. Откройте, пожалуйста, дверь, старательно выговорила Валери и выжидающе посмотрела на него. Марсель слабо кивнул, и она продолжила: К нам поступила жалоба, что вы незаконно удерживать женщину
Удерживаете.
Удерживаете, повторила припадочная напарница, точно в трансе. А уже в следующую секунду сорвалась с места и побежала вверх по улице.
Да твою же простонал он, переходя на трусцу. Как же хочется ей ноги иногда поломать.
Влипала в неприятности она в гордом одиночестве, а трудиться над исправлением последствий им неизменно приходилось вместе. И соскочить с поезда, несущего в бездну, у него никак не получалось. Грос постоянно повторял, что напарники несли друг за друга ответственность. А то, что у Марселя в напарниках оказалось рыжее чудовище, так это исключительно его проблемы.
Шавка пробежала метров сто и остановилась возле пожилой женщины, присевшей на деревянную ступеньку у магазина. С готовностью упала на одно колено, чтобы их лица оказались на одном уровне, и встревоженно спросила:
Вам плохо?!
Что?.. Нет Нет, ничего серьёзного, растерянно и смущённо отозвалась леди, поправляя тонкие кружевные перчатки. Немного сердце прихватило, но скоро, всё пройдёт.
Больница! она обернулась и требовательно на него посмотрела.
Вас проводить до больницы? спросил он без особого энтузиазма и, вдоволь насладившись злым лицом напарницы, добавил: Она тут в пяти минутах ходьбы.
Нет-нет, всё нормально. Спасибо. Леди коснулась плеча Валери и тепло ей улыбнулась. Я правда уже намного лучше себя чувствую.
Вы уверены?
Да, милая девочка.
Коротко кивнув, она поднялась на ноги, отряхнула штанину и спокойно пошла дальше. Как если бы не было никакого стометрового забега парой минут ранее. Вот так вот легко взяла и отпустила ситуацию с пожилой леди, которая в любой момент могла умереть от сердечного приступа на сиротливой лестнице перед магазином подержанных вещей.
И всё? Ты просто оставишь болезненную леди сидеть в предобморочном состоянии там дальше? насмешливо спросил Марсель, поравнявшись с напарницей в плечах. Понять самостоятельно ход её мысли он давно отчаялся, поэтому спрашивал всё напрямую.
Она нормально.
И как ты это поняла?
Её сердцемммпустик нет какашка, слово забыть! возмущённо воскликнула шавка и свирепо посмотрела на него.
А я тут при чём? он не сдержал ехидного оскала.
Бесишь!
Взаимно, моя незаменимая тварюшка.
Они прошли пару улиц в тишине, дрожащей от напряжения между ними. На курносом лице застыло выражение, обещающее любому провинившемуся долгую и мучительную смерть. Не было смысла врать самому себе ему нравилось её дразнить, доводить до состояния, когда она с трудом балансировала между физическим и ментальным насилием. Но последний тип ей скверно давался. И проблема заключалась даже не в языковом барьере. Очевидно, шавка выходила из той породы, кто сначала бьёт, а потом разговаривает. И эта своеобразная игра с огнём странным образом будоражила Марселя.
В другой раз он продолжил бы провоцировать, специально надавил бы на больной мозоль, чтобы посмотреть, как его чудовище оскалит зубы и зарычит. Но сейчас они шли по рабочему вопросу, и от адекватности её поведения зависел результат: получат они ещё один выговор или отделаются малой кровью.
Переборов в себе желание ляпнуть нечто колкое, Марсель примирительно спросил:
Пульс? У неё стабилизировался пульс?
Да.
Полезное умение, процедил он сквозь зубы и словил на себе недоверчивый взгляд голубых глаз. Если отчётливо слышишь стук сердца, то можешь определить, говорит человек правду или врёт. У большинства лгунов пульс неравномерен: у кого-то он учащается при вранье, у кого-то, наоборот замедляется.
Поняла, буркнула Валери, на лице которой теперь читалось скептическое выражение, будто выжидающие, когда цирк с хорошими манерами закончится, и его козлиная суть снова проявит себя в полной красе. Вампиры не слышать сердце?
Глупая байка. Наш слух так же зауряден, как и человеческий. Обоняние может чуть получше, но с оборотнями не тягаться.
А когда зубы вытаскивать?
В боевой ипостаси все чувства обостряются, а жажда многократно усиливается, признал Марсель неохотно. Ему не нравилось ассоциировать себя с вампирами старой эры, охотившихся по ночам на людей и животных. Но опять-таки, не думаю, что наши органы чувств способны составить достойную конкуренцию вашим.
Поняла, она кивнула и остановилась посреди улицы, чтобы задрать голову и посмотреть на дом. На этаж восемь квартир. Двадцать первый квартира должен быть на третий этаж. Но какой окно?
Только не говори мне
Да, перебила его несносная зараза ходячий источник головной боли для всего особого отдела. Присела на корточки и принялась быстро расшнуровывать кроссовки. Я полезть смотреть в окно.
Нам сказали лишь проверить. Забыла? Никаких взломов и проникновений.
Я смотреть! Детектив Грос не запрещать смотреть!
Вот же первородная тьма Безнадёжно, ты везде найдёшь лазейку! у Марселя, кажется, даже нижнее веко задёргалось из-за усилий, приложенных к тому, чтобы не обматерить её. Просто поразительно изворотливый ум там, где
Это да! Валери опрокинула голову и посмотрела на него снизу вверх с озорной улыбкой первой открытой улыбкой, адресованной ему, а не кому-то другому. Её простоватое лицо с широким вздёрнутым носом и круглыми глазами, как у полярной совы, неожиданно сделалось миленьким. Бабушка говорить я её гордость!
Не хочу тебя расстраивать, но так говорит каждая вторая бабушка, проворчал он, отворачиваясь и параллельно пытаясь разобраться в причине своей неадекватной реакции на обычное лицо, что сопровождалась резкой сменой эмоционального фона.