Спасибо тетя Лида, решим, что ни будь, голос «Цыгана» дрогнул, он отвернулся к окну, стараясь сдержаться, напоминание о матери тяжестью навалилось на него.
Ладно, засуетилась тетя Лида, я пошла, Володька, не забудь покормить поросят, с утра голодные визжат хлопнув входной дверью, она вышла.
Вот эта жизнь, в сердцах выпалил «Орел», Новый год на носу, народ по второму разу трезвеет, а тут ни в одном глазу, да еще поросята на шее, пойду и «замочу» их раз и навсегда, выпалил он.
Все дружно рассмеялись. Чтобы как-то разрядить обстановку «Орел» перевел разговор на другую тему, он повернулся к «Цыгану» и спросил:
Слушай «Цыган», так ты точно решил бросить школу в этом году или как? он прищурил глаза и внимательно посмотрел на друга. Все притихли.
Решение бросить школу они обсуждали накануне, о чем еще не знали ни «Твердый», ни «Муха», но так до конца разговор не дошел, и «Орел» решил вернуться к нему.
С братаном старшим решили, точно брошу. «Цыган» не смог унять волнение.
Подамся в Питер, в мореходку, а там, как бог, на душу положит.
А может с нами в ПТУ (профтехучилище) робко спросил «Твердый», вместе все-таки веселей, а?
Нет, не могу, мужики, в мореходке хоть харчи, спецуха (специальная форма), да и крыша над головой. Братан говорит, что в мореходке, как в пионерском лагере, подъем, отбой, все по расписанию. Да и потом, после окончания, позагранкам посылают, «бабки» хорошие говорят, платят.
Вырвусь отсюда, из нищеты проклятой, не могу больше смотреть, как люди отворачиваются и прячут глаза, когда встречают на улице. Прошлую зиму в кедах проходил, болел часто, валенки купить, и то денег не было. Сестра говорила, что малышей не успевает одеть, растут на глазах.
Летом подкалымил немного, хоть пальто, да ботинки смог купить. Спасибо отец «Орла» подсобил с халтурой на элеваторе, а то загнулся бы в колхозном саду, собирая яблоки. Там копейки дают, а пашешь как мерин.
Зато там, в мореходке, забор, как в зоне, шаг влево, вправо, стреляют без предупреждения я правильно говорю «Орел?» вставил «Твердый».
Знаешь «Твердый», «Цыган» прав, ему видней, без матери пропадет здесь, вон Сашка Катаев, второй год как по малолеткам (спец приемник для малолетних правонарушителей) мотается. Сорвется, на чем ни будь, и пошел по этапу.
Батя «Цыгана» приведет бабенку, та сживет всех со свету, факт говорю. Вовку Кондукторова помнишь? Прошлый год у него мать умерла, батя его бабенку с Зеленого притащил, а она всех детей его в сарай с телятами, когда отца дома нет, тот возьми да спали сарай, теперь в малолетки чалится.
Ты вот на выходные можешь из Уральска домой приехать, а ему, что в общаге оставаться «Орел» резко вскочил, да так проворно, как мог делать только он. Быстро, стремительно, словно орел, перед тем как наброситься на свою добычу.
Жалко конечно, что «Цыган» хочет уехать да ладно, поживем, увидим, как оно в раскладе получится. «Муха» помоги поросят «замочить», чтоб мать не осерчала, сказал «Орел» и вышел в сени.
Дело с билетами подходило к концу, печка горела с радостью, комната наполнилась радужным теплом, окна постепенно оттаивали, когда в хату вошли «Орел» с «Мухой» и стали рассматривать творение «Твердого».
Как говорит «Косой» из фильма «Джентльмены удачи», «ох заметут нас, как пить дать, заметут» высказал свое соображение «Муха» и отошел в сторону.
Ну, это еще бабка надвое сказала, заметут, поживем, увидим, а раньше времени не будем «каркать». Давай, мужики, собираться пора уже сказал «Орел», обращаясь к «Цыгану» и «Твердому».
Ребята засуетились. Надели кто пальто, кто тулуп из овчины, ботинки, натянули до самых бровей кроличьи шапки и выскользнули на улицу. Там по улицам носилась и выла казахстанская степная метель, будто болело у нее что-то, и она не могла успокоиться, прилечь и отдохнуть. Вой метели напоминал песни, что пели местные акыны, народные барды. Акыны своими нудными песнями, кроме грусти и тоски ничего не наводили, как и метели в долгие зимние вечера. Люди песни акынов, между собой, называли « что вижу то и пою».
Казахстанские степи бескрайние просторы, раскинутые на сотни километров без единого деревца и строения. Зимой метели да вьюги, а летом удушающая пыль. Куда не кинешь взгляд, кругом только колыхание седой ковыли и носящиеся кустарник катима.
Только дважды в году степная красота могла поспорить с красотами других земных мест, весной и в период созревания пшеницы.
В начале мая степь обильно покрывается буйными травами. Вперемежку с седым ковылем здесь растет: вихрастый типчак, чарующая своим запахом полынь, вечный спутник степи тысячелетник, мятлик, полевой шафран, метелистый клевер и колючий татарник. Пестрыми цветами начинают полыхать широкие луга, в пойме реки Урал.
Весной степь напоминает большой изумительной красоты персидский ковер, сотканный из тысячи разных цветов и красок. Легкий степной ветерок колышет этот ковер, будто подметает его. Стряхивает с него пылинки, перебирает каждую ниточку, ворсинку, влюблено лаская.
В первые месяцы лета, над степью стоит чарующий запах хлеба. Золотистые колоски пшеницы колышутся на легком ветру, превращая степь в бескрайний земной «океан», по которому плывут комбайны «корабли» степей, подбирая дары природы. Тысячи птиц кружатся над степью, соревнуясь в исполнении своих чарующих песен. Трели жаворонков, свист щеглов переплетаются с мелодичными звуками степных сусликов, подбадривающих друг друга, собирая колоски, тревожно озираются в небо, где кружит над полями хозяин просторов степной орел.
С наступление осени вся красота исчезает. Северные холода затвердевают землю, начинают дуть сильные ветры, которые под корень обламывают кусты катима, рогача и гонят их по степи, перекатывая с места на место. Эти сухие кусты, народ называет «перекати поле». Зима подгоняет осень и уже к концу ноября степь умолкает, будто застывает до следующей весны.
На долгие месяцы владычицей степи становится снежная метель. Ее нельзя сравнивать ни с какими северными ветрами она тут особенная. Может злее и коварнее, чем ее далекие сородичи, но то, что нравом покруче, это точно. Местные аборигены метель называют пургой или метелью, а то и бураном, в зависимости от силы ветра, но от этого легче никому не становится, ни жителям степей, ни всякой твари, кто прячется в своих норах.
Метель возникает ниоткуда, налетает внезапно и если ты не готов к схватке с нею быть беде. Проказница вихрем врывается, кружит, заносит снегом дома, дороги, небольшие овраги и, сделав свое дело, пропадает также внезапно, как появляется.
Стоило нашим друзьям выйти на улицу как метель, зачерпнув в свои ладони, горсти снега, швырнула их в глаза ребятам, как бы приветствуя их, заулыбалась своей холодной улыбкой, предвкушая веселую игру.
Она стремительно поднялась ввысь, сгребая снежные крупинки, сверху сыпанула ими за воротники пальто, схватила за шапки и шарфы, стремясь сорвать и унести их.
Чтобы реально представить, что такое пурга в степи, надо просто засыпать в глаза песку и попытаться открыть их. Вот тогда точно можно ответить, что это такое пурга. Ребята хорошо знали нравы степной метели, и приняли ее «ухаживания» как и подобает.
Уткнувшись в спину, друг друга, и придерживая ушанки, друзья шли к своей цели, не представляя себе, чем обернется для них эта затея.
Одинокие фонари на телеграфных столбах, как маяки для кораблей в штормовую погоду, тускло указывали им путь. Метель бесновалась, понимая свою бессильность перед смельчаками, что не так-то просто бороться с ребятами, и от этого «затянула» свою песню.
«Орел», идущий впереди, как ледокол «Ермак» в Арктике, пробивал путь через сугробы на дорогах, прикрывая своей могучей спиной, идущих за ним друзей.