Да это же «Цыган» завопил «Твердый» не решаясь двинуться с места.
Ты у нас самый сообразительный, «Муха», скажи, что ни будь по этому поводу скосил глаза на него «Орел».
Я так думаю, «Муха» многозначительно стал сочинять по ходу, если это не памятник, то он явно напоминает нашего «Цыгана», а если это не «Цыган», то моя фамилия не Мухин.
Постояв еще мгновенье , троица кинулась на суворовца, подмяла его, и клубок тел покатился по перрону. Тиская друг друга, швыряясь снегом, друзья дурачились. Со стороны могло показаться, что местная «шпана» устроила разборку с незнакомцем. Однако было только непонятно, вместо ругани и брани, доносился радостный ребячий смех.
Друзья встретились, они снова были вместе. Детство вернулось. Подхватив друга под руки, смеясь и толкаясь, друзья пошли по деревне.
«Твердый», от радости и переполняющих его чувств, своим звонким, соловьиным голосом затянул:
Где мои семнадцать лет? на Большой Каретной,
А где мой черный пистолет? выкрикнул он, подражая Высоцкому. Все хором, подхватили любимую песню На Большой Каретной. Горланя песню они шли по родной деревне, не обращая внимания на окружающих. Встречные жители невольно здоровались с ними, пройдя, оборачивались, недоумевая увиденным, шли дальше, не решаясь спросить, кого это друзья ведут, в такой красивой форме. С Коммунистической улицы свернули на улицу Автомобилистов, по правую сторону остался детсад, который когда-то был школой, куда друзья ходили в первый класс, пока не построили новую школу.
Вот и родной дом, где прошло детство, юность «Цыгана», где жил вместе со своими братьями, сестрой и родителями. Суворовец невольно замедлил шаги, друзья притихли. Что-то тревожное кольнуло сердце. Волнение усиливалось, при виде занесенной снегом тропинки ведущей к дому. Отсутствие дыма из трубы, занавешенные окна усилили боль в груди. Когда подошли к воротам, увидели замок. Дом давно пустовал.
А где мои ? невольно вырвалось из груди у «Цыгана».
Мы думали, ты знаешь «Твердый» отвернулся в сторону, пряча неловкость, другие молчали. Тишину нарушил «Орел»:
Батя твой переехал в Подстепное. Там говорят, и женился, сестра с младшими братьями те еще летом уехали, говорят на Родину в Азербайджан, ну а брата твоего старшего, того никто не видел аж с прошлого года.
Тоска по близким и родным, терзающая его в последнее время, тяжелой ношей навалилась на суворовца.
Значит, поэтому не было писем. Вот оно значит как, была семья, дом, в раз никого не стало, пронеслось в голове у него. Правду люди говорят, «без отца полусирота, без матери круглый». Разлетелись «кукушата», кто куда. А не писали, выходит не хотели расстраивать. Как же так, куда теперь? терзался «Цыган».
Ладно, «Цыган», голос «Орла» вывел его из оцепенения, чего стоять на морозе. Пошли к нам, отдохнешь с дороги, ведь праздник на носу все-таки Новый год. Дома мать пирогов напекла, наливка есть, отметим твоей приезд.
Дом Орловых был всего в нескольких сот метрах отсюда.
Тяжело было на душе. Ноги стали чугунными и не хотели идти. Последние метры к дому Орловых, друзьям пришлось, почти волоком вести своего друга. Тетя Лида, мать Володьки, такая же бойкая и шустрая, как и год назад, быстро собирала на стол, успевая при этом и задавать вопросы и пересказывать деревенские новости. Тепло было у Орловых дома, уютно.
Сердце оттаивает, а душа болит, ноет, не давая вздохнуть. Тоска и грусть одолевают. С улицы ввалился отец «Орла», дядя Миша. Михаил Васильевич. Именно не вошел, а ввалился, как всегда шумно, топая и кряхтя с мороза. Похлопывая себя руками по бокам, стряхивая прилипшие снежные крупинки. Отец «Орла» был мужчина огромного роста, с пышными усами, крупными чертами лица. Зайдя в комнату, он взял крылышко гуся, что заменяло веник в каждой хате, стал стряхивать снег валенок. Смахнул налипший иней с ресниц, и отрывать сосульки с усов.
Это кто же к нам пожаловал а, мать? спросил дядя Миша, и, как обычно, не стал ждать ни от кого ответа.
А я гляжу, в сенях шинель висит. На военную шинель не похожа, а погоны кажись настоящие, что-то, я таковых и не видывал, а мать? раздеваясь, выпалил он, пройдя в хату, остановился, рассматривая незнакомца.
Его усердное желание, что-то вспомнить отразилось на его лице. Морщинки собрались в густой пучок на лбу, глаза прищурились, но, почувствовав бесполезность своей затеи, обратился к сыну.
Володька, дружок то твой из чьих будет, а? дядя Миша щурил глаза и еще внимательнее рассматривал военного, как пришельца с другой планеты.
Гость сидел напротив окна и дневной свет не позволял хорошо рассмотреть его лицо.
Не уж то не признали, дядя Миша это же я, Алик «Цыган» Ивана шофера с автобазы, сынок, мы же с детства с Вовкой, он не успел договорить, как отец «Орла» подошел к нему, взяв за плечи, прижал к своей могучей груди. Трижды, по старому деревенскому обычаю, расцеловал его, а потом оттолкнул от себя.
Вот это дела, дядя Миша присел на край табуретки.
Значит, добился все-таки своего, «цыганенок» поступил в военное училище. И в какое же?
В Суворовское училище, дядя Миша.
Это что же за училище такое, не уж то Александра Васильевича Суворова?
Да, дядя Миша, его именем называются эти училища.
А вот меня, как Фрунзе Михаил Васильевичем кличут, что такого нет училища?
Как нет, вашим именем целая военная академия в Москве названа, -так что надеюсь и там придется нам поучиться, «Цыган» сыграл на самолюбии дядя Мише.
А я гляжу, лампасы, что ли у тебя на штанах. Так что же все вы потом генералами будете так что ли? он усмехался в свои густые пшеничные усы. «Цыган» замялся, но шутливый тон отца «Орла», придал ему смелости, и он выпалил:
И будем обязательно, только не сразу.
Так вам генеральских штанов не хватит, если все генералами будете, засмеялся дядя Миша.
Где же вы столько штанов нашьете, а? Все дружно рассмеялись, подтрунивая над другом.
Ты уж, сынок не обижайся на старика, это я так по-свойски тебе говорю, как родному. Чертовски рад за тебя.
Молодец, хвалю. Я думаю не зря ты молоко матери пил, царство ей Небесное. Хорошая была у тебя мать, наша деревенская, работящая и веселая, он перекрестился, повернувшись к образам на стене.
Комок предательски, который уже раз за утро, подкатил к горлу «Цыгана». Трое суток ехал, целый год мечтал он, как вот так его отец обнимет, прижмет к своей груди и скажет именно такие простые, человеческие слова.
Отца нет, сестры нет, братьев тоже, отец с новой женой. Обидно.
А что это ты, мать, хлопцам, в честь праздничка не нальешь? стараясь скрыть наступившую неловкость, обратился дядя Миша к тете Лиде, не дожидаясь ее ответа, полез в шкафчик, достал свою знаменитую наливку. Наливка дяди Миши славилась на всю округу. Кто хоть раз пробовал ее, тот навсегда становился поклонником его продукции. Рецепт этой наливки, как-то по большому секрету, не раскрываю сути, он рассказывал ребятам. Рецепт оставил ему еще его прадед, когда они жили в Поволжье, где в саду их было много вишневых деревьев. С тех пор, из поколения в поколение они передавали его по наследству. Ребята всегда шутили над другом, что, когда очередь дойдет до него, то он станет единственным производителем наливки и они разбогатеют.
Тетя Лида тем временем, поставила на стол тарелки и маленькие рюмочки для наливки. Принесла деревенской закуски. На столе появились моченые яблоки, огурцы, капуста. Нарезала и поставила на стол тарелку с салом. Потом сняла с плиты кастрюлю наваристых щей, достала и нарезала хлеб.
Давайте ребята выпьем за «Цыгана», вот ты черт, поперхнулся дядя Миша, за Алика нашего, разливая наливку по стопкам, предложил отец «Орла».
Сынок, пусть удача сопутствует тебе, пусть беды и невзгоды обойдут тебя стороной, будь достоин чести мундира, выпалил он, и одним большим глотком опустошил свою рюмку.