Вернувшись так же быстро в душевую так же полностью, облицованная, «холодной», сталью, раздетый, полностью, Данил, прежде чем шагнуть с захваченным мылом из мыльницы под ещё закрытый душ, вдруг, высказался. Ну, что же! Яхши! выразив вслух и на (татарском, родном, языке, своей, бабушки) положительное, слово, довольный, Данил, задёрнул, занавеску, вздохнул и стал открывать, тускло сверкающие, краны.
Тонкие, струи, приятной, тёплой и чистой воды, стали, (уверенно, ) смывать грязь с головы и тела, (и можно было радоваться и дальше), но через несколько секунд, Данил, неожиданно, перестал, намыливать свою голову, мылом. тяжело вздохнул и вдруг, тихо заплакал..
Оглядев так же внимательно и быстро, (свои, такие же), каюты, раздевшиеся, Александра, Илья и Андрей, с огромным, удовольствием, стали принимать, тёплый и приятный душ..
Отмывшись от грязи почти получасовым душем и надев на себя «неприятный» темно серый халат и такие же по цвету «жёсткие» тапочки, Александра вышла из душа, одела знакомое и чистое как и «новые», кроссовки, одежда и платочек, нижнее, новое, розовое, белье со стула, вздохнула, посмотрела на койку и подумав, «наконец- то», мигом добралась до долгожданной постели.
Через четыре часа вздрогнув и сразу же открыв глаза проснувшаяся, Александра, тут же понимая, что «ей нужно привести себя в порядок», вскочила с койки на ноги..
Причёсывая, перед большим зеркалом свои волосы, маленькой, массажной, серого цвета расчёской и разглядывая в отражении свою маленькую в центре солнечного сплетения, родинку, Александра стала вспоминать «бабушку и её сказки ей перед сном про то, что родинки в таком месте чаще только у..» внезапный, «назойливый», стук в стальную дверь каюты, прервал тёплые и нежные воспоминания о своём детстве.
Вздохнув с новыми теперь мыслями, что «как всегда не вовремя», Александра быстро вышла из душевой подошла к двери повернула своей правой рукой два раза влево, стальную, поворотную, ручку и резко на себя за стальную, круглую, ручку, открыла, тяжёлую, стальную дверь.
«ЖАЛО не ожидало, и так и стояло с поднятой рукой», тут же сочинила про себя, Александра, выжидая, «когда очухается, ЖАЛО».
Ну, как каюта?
«Наконец то спросила своим противным и надменным голосом чересчур внимательная статуя, пожирая своим впивающимся взглядом мою маленькую с кругленькое, зёрнышко, коричневую родинку».
Пойдёт! резко ответив, Александра, запахнула на себе (свой) халат.
Через полчаса сбор в седьмой каюте!
«После явного мне приказа и продолжая сверлить глазами сквозь халат моё тело именно там, где находилась родинка, ЖАЛО, неожиданно наклонила голову вниз и закашляла как будто очищая свой голос от дефектов», опять подумала, Александра и тут же снова резко, но теперь спросила.
Всё?
Да!
Закрыв дверь прямо перед поднявшимся, (после ответа), носом, «чересчур, любопытной и своими, впивающимися, глазами», Александра показала свой язычок, и тут же передразнила, ЖАЛО.
Сбор в седьмой каюте!
Взглянув, пристально на стальную, «непробиваемую», дверь, (восемнадцатилетняя), стройная с застывшим лицом, девушка, резко повернулась всем телом, вправо, и быстро зашагала к следующей второй двери.
Заставляете себя ждать! Опоздавшая! И впредь прошу являться в мою каюту, вчетвером, а не по одиночке!
Не обращая внимание на замечание и на предупреждение «вроде вежливым голосом», а только ускоряя шаги, «смешная и гордая», Александра быстро, преодолев, пятнадцать шагов от стальной двери, приблизилась к свободному возле круглого, большого, стола, стульчику, возле, сидящего, «довольного», Ильи слева и так же сидящего «заметно напряжённого», Андрея справа.
Усаживаясь, «на такой неудобный и жёсткий стульчик с узкой и короткой спинкой, как и у Данила, Андрея и у Ильи», Александра вздохнула и только теперь взглянула прямо в «уставившиеся на неё круглые, темно серые, очки на точно каменном носе мужика в белом костюме, восседающего, напротив словно на троне на удобном и самом большом стуле с высокой и широкой спинкой. И, ЖАЛО то же с всё тем же застывшим, как и у мужика лицом, сидела на своём месте, рядом с хозяином и то же на удобном и кстати побольше чем у нас стульчике и с более чем у нас высокой и широкой спинкой.»
Ещё раз вздохнув и не обращая внимание на пристальное почти всеобщее внимание, Александра перевела взгляд на плетённую перед, Андреем, на темно сером столе, светло коричневую, корзину с всё ещё накрытым с золотыми узорами, платком.
Решив, что «все стулья сделаны из такого же тускло сверкающего, темно серого, толстого стекла, или даже кристалла, как и гладкий, большой и круглый стол с тремя массивными ножками», Андрей вздохнул, расслабился и стал осторожно оглядывать своих попутчиков «переживших, как и он внезапную, невероятную и очень опасную для их здоровья и психики, ночь».
Встретившись с взглядом соседки (в полушаге) слева, Андрей покраснел и сразу же отвернулся.
Александра, понимая «застенчивого ботаника», улыбнулась и то же отвернулась с внимательным взглядом на снова заговорившего «мужика в белом костюме».
Итак! Молодые люди! Когда мы наконец то все в сборе пришло время ввести в курс дела вас ещё не подозревающих, какая всё-таки существует жизнь в нашей столице.
Слушая, «негромкого, спокойного, хозяина теплохода с суровым, что ли лицом, как и у его скорее помощницы», Илья в то же время стал разглядывать «так же, как и коридор и каюта, тускло освещённый, неяркими, плафонами, но по (свободным), стенам, большой, круглый, зал, разделённый в центре на деревянном, полу двумя цветами, белым и чёрным. К тому же в пяти метрах от (нашего) круглого в центре зала и мутного стола, двухцветный, пол, украшали круглые с чёрной цифрой 12 в сторону двери в каюту хозяина теплохода, часы диаметром в целый метр. Чёрные нападают на белых! Белые нападают на чёрных!» не зная почему так подумал, Илья, и пристально посмотрел сначала на «зализанного, хозяина, теплохода а потом и на девушку с так же зализанными, назад, короткими, волосами, сидевшие как раз напротив них, и на половине, чёрных», заметил снова, Илья и резко перевёл свой внимательный взгляд от «странной», встречной, улыбки, совершенно, незнакомой ему девушки одетой в светло серебристый, тонкий, свитер, снова влево на «так же чёрно белые по цвету как и на двери в седьмую каюту, часы на полу но с длинными, острыми в конце тёмно серыми, стрелками и с так же, тускло сверкающей, тёмно серой то же острой как игла, секундой, именно сейчас (шагающая) вверх к чёрной цифре двенадцать, по золотым, хрупким, делениям на половине чёрного цвета».
Вздохнув, а потом выдохнув как можно тише «навязчивые заморочки», Илья продолжая осматривать зал увидел вторую в десяти шагах за часами на полу, дверь ярко жёлтого цвета. Те же облицованные по кругу, «холодной», сталью, стены с тусклыми, редкими, плафонами, и дальше в десяти метрах от стола за спинами, сидящих напротив мужика и девушки и так же на таком же расстоянии за его спиной и его попутчиков, широкую, аудиторию с пятью рядами вверх.
«Белый и чёрный бархат, скрывающие, скорее, всего, деревянные, парты, с своих сторон словно давили друг на друга на расстоянии, своими, противоположными, цветами», подумал, Илья, затем, оглянувшись снова быстро на пустые, белые и оглядев так же пустые, чёрные ряды, напротив, и поднимая взгляд, выше, Илья, остановился, своими, внимательными, глазами на «голубом как в солнечную погоду, небе за стеклянным куполом».
Так же осмотрев «вроде прозрачную» крышу и опуская глаза, Илья, снова не обращая внимание на тусклое освещение в (зале), остановился взглядом на Александре, справа от своего плеча.
Новый, лёгкий, тонкий и чистый как свежий воздух, весенний, голубой платочек на её шее сразу же притянул руку, Ильи, с желанием «просто прикоснуться», но неожиданный, маленький и крепкий кулачок, бдительной не повернувшей, свою, голову, хозяйки, платочка почти перед его носом, сразу же заставил, Илью, отдёрнуть свою правую руку и (успокоиться).