За них даже Боги молятся сами себе и по погибшим тоже плачут
Киль Дар
© Киль Дар, 2023
ISBN 978-5-0059-7401-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
ЗА НИХ ДАЖЕ БОГИ МОЛЯТСЯ САМИ СЕБЕ, И ПО ПОГИБШИМ ТО ЖЕ ПЛАЧУТ
Посвящается, и в память всем детям,
и всем подросткам разного возраста.
ТОМ ПЕРВЫЙ
НАЧАЛО
МЯКИШ
Глава 1.
За прозрачным, пуленепробиваемым, стеклом два метра высотой и пять метров в длину в светлой, белокаменной и прямоугольной комнате (если смотреть в глубину то) в правой стене подземного так же светлого и белокаменного с полукруглым, четырёхметровым, потолком, тоннеля шириной десять метров несли дежурство два следующих, заступивших в семь часов. утра охранника.
Сидевшие в удобных, офисных, бежевого, цвета креслах за прямоугольными (прямо перед прозрачной стеной), деревянными, бежевого, цвета столами с большими по размеру мониторами и клавиатурой белого цвета охранники, изредка, переговаривались между собой и в то же время внимательно глядя на экраны своих двух мониторах, контролировали с помощью внутренних и наружных камер видеонаблюдения широкую (если смотреть из комнаты в светлый тоннель то) слева в пятнадцати шагах от пуленепробиваемой, защиты белокаменную с балюстрадой, лестницу с двадцатью четырьмя не узкими ступеньками вверх до так же белокаменной, трёхметровой по высоте, круглой, стены с так же широким и полукруглым и сверху над лестницей и вниз (как в подземном метро, сверху, спускающегося эскалатора), потолком.
Все, справа от прозрачной защиты, длинные, извилистые, подземные, тоннели, большие и маленькие, пустые и непустые и с научным, оборудованием, инструментами, и так же жилые то же белокаменные и светлые помещения.
Пустой, мощённый, белыми, камнями и немаленький, освещённый, фонарными, столбами и многочисленными, развешанными, разноцветными, лампочками, чистый причал, огороженный с белокаменной, высокой, круглой, башней, восьмиметровым по высоте забором, светло серебристого цвета.
Пришвартованный у причала большой, речной, белый, трёхэтажный теплоход, открытый вход в причал с заметно, покосившимися, (в сторону причала), высокими, (как и забор причала), массивными (слева и справа открытого входа в причал), колоннами.
Очищенный, так же, как и причал от остатков снега, длинный, широкий, мокрый, асфальтированный, пустой тротуар с заметными (но не от колёс машины), следами, и так же, как и высокий забор причала и столбы на причале, светло серебристого цвета, фонарные, через каждые пять метров, между, высокими, (оголёнными), чёрными, деревьями, вдоль и с двух сторон, безлюдного, тротуара, столбы так же, как и на причале, четырёхметровые и с очень яркими в тёмное время суток и пуленепробиваемыми, белыми, плафонами, размером с футбольный мяч.
Утренняя, природа тем временем с неожиданным, голубым, почти безоблачным небом и с ещё не тёплыми лучами от долгожданного, солнца, словно, пыталась, намекнуть, своим видом всем жителям и временно, находящимся в столице, (терпящие), сырой и грязно серый февраль, что совсем скоро, наступят, желанные, весенние, ясные и тёплые дни.
А, колонны, наклонились, наверняка от тарана, тяжёлой, техники, и точно ночка, неспокойная была, заговорив снова, худой охранник с весёлыми глазами на добродушном, худощавом, лице с заметной, тёмной, щетиной, перевел взгляд с своих мониторов на напарника, слева.
Замолчав и широко зевнув, (не выспавшийся), охранник с выпуклым лбом и с каштановыми не густыми и короткими волосами с заметной, сединой на висках, улыбнулся, «отвлечённому», напарнику, проглотил, остатки, мятной, (уже второй), конфеты, поднялся с кресла, и потянулся руками в разные стороны.
Опустив свои худые руки, и продолжая смотреть на «побритого», слева, Палыча, за соседним, столом, охранник, среднего, роста стал поправлять, своими, нервными на левой руке, костистыми и длинными, пальцами, воротник на своей синей, верхней, (без привычных нашивок, охрана спереди и на спине), форме на молнии.
Оставив в покое свой воротник, (сорокапятилетний), охранник с тонкими губами и узким, прямым и коротким носом, снова, улыбнулся, своему «всё так же отвлечённому», напарнику и вдруг, (словно мигом сорвав маску), изменился и снова заговорил уже и заметно, приглушённым, голосом, и с каменным, серым, страшным лицом с мутными, (с еле видимыми, радужками, зрачками и белками склеры), мрачными глазами.
И следы на тротуаре, если приглядеться, то наверняка танк приезжал. Ты уже в курсе, Палыч, что произошло?
Скажу, что молодцы! Не пропустили мразь, да и нашего спасли. Вовремя наша охрана бдительная открыла нашему, обессиленному, вход и вовремя за ним закрыли проход на причал, а потом вызванная по тревоге помощь, перенесла нашего с причала, вниз в подземную палату.
«Наконец то молчун снова заговорил», подумал с непроницаемым, лицом, охранник, слушая, дальше, «разболтавшегося на свою голову».
Даа! Три года назад, я в этой комнате, тогда за белокаменной, стеной с так же потайной дверью то же действовал, быстро и уверенно.. Вовремя открывал и закрывал входы и выходы и в башне, и на причал, и из причала, снова похвалив и себя (сорока восьмилетний), позитивный и то же в синей форме, полноватый, Палыч, продолжал разглядывать сквозь небольшие, прямоугольные, свои очки, «неуклюжие теперь» на экранах на своих двух мониторах, «заметно, покосившиеся и испорченные, круглые, крупные колонны», по бокам открытого, двухметрового в ширину входа.
Соглашаясь, мысленно, и размышляя «точно танк и наверняка танк таранил ночью колонны и не раз но не до таранил, отступил, а значит запугивали мрази», Палыч, покачал головой и снова стал откровенно и вслух вспоминать.
Ещё помню женщину, красавицу с длинными, светлыми, роскошными, волосами в таком древнерусском, красном с золотыми узорами, сарафане как я видел по телевизору, на светлую с разноцветной, вышивкой рубашку с длинными, рукавами охраняли всю ночь. Корзину она тогда три года назад с очень важным внутри, должна была передать ребятам и одной девчонке, и именно на причале и именно через своего сына. А в корзине как оказалось было очень нужное и необыкновенное, что помогало потом этим подросткам, выжить и победить. Ох и натерпелись же тогда страха подростки и от нечистой силы, что всё таки проникло тогда на причал, разнесла, тогда, немыслимая сила, колонны как карточный домик. Представляю, как жутковато было тогда им тринадцатилетним, впервые увидеть и сопротивляться, невидимой всё же нам не обладающих, даром, как оказалось, реальной, нечистой силе, что не дай Бог как говорится, повстречать и увидеть.
Замолчав, вздохнув и поправив свои прозрачные очки на носу (картошкой) охранник с заметной сединой в аккуратно, стриженной, светлой, короткой, причёске, прежде чем снова заговорить, взглянул, направо, на четыре на белокаменной, квадратной, (тумбе), между столами, красные кнопки в ряд с так же красными, аккуратными, надписями снизу. Колонны. Башня. Комната. Тревога.
Но не удалось нам всё таки уничтожить тогда корень Зла в столице и теперь эти люди нелюди, расплодились как пасюки. А ведь как надеялись тогда три года назад, когда те же, избранные, СВОЗЕМы, и ещё один такой необычный, очень умный, пацанёнок, мелкий, всё же вмешались и вычислили очень опасного среди нас предателя. И куда только наши глаза глядели? Ну тогда, когда сильно тряхануло. Помнишь? Тогда ещё живого, Камиля Александровича, нашли. Он один остался в живых после взрыва, девять лет назад, когда почти все его коллеги учёные погибли, нас с тобой тогда здесь ещё не было. А за пять дней до этого ну три года назад в белокаменной, стене, башни, сделали, окошко с плотной, светлой, занавеской. Ну что бы женщина та высокая и красивая с корзиной могла своими глазами, а не на мониторах видеть в нужное ей время, причал и дать нам знак через камеру, открыть вход в башне, и вовремя ей выйти. А занавеска та для маскировок, что бы ночью не светило из тоннеля, и разноцветные, горящие, лампочки были тогда так же, как и сейчас развешаны над причалом. Ну помнишь, тогда, закрывающие, вход в причал, колонны разлетелись от немыслимого, удара как камешки, да и что то с проводкой случилось? Жуткая непогода тогда была и лампочки, и фонарные столбы на причале почти на всю ночь погасли, но потом снова зажглись. А окошко потом снова заложили, белыми, камнями. Помнишь?