Сделал я из оргстекла октаэдр, размером с заварной чайник, отполировал пастой ГОИ грани ну просто загляденье, сделал снизу девять углублений под красные, зеленые и желтые светодиоды и соорудил подставку, в которой смонтировал электронику, переключающую в различных вариациях светодиоды. Красотища получилась, хоть домой неси. Показал всю эту красоту начальству.
Директору моя задумка очень понравилась, мне выдали светодиоды и строго-настрого запретили включать. Главный почти повторил слова завлаба:
Включишь один раз перед начальством в Москве, а дальше, если диоды сгорят просто не включай, скажи, блок питания сгорел, в общем, что-то придумай и больше не появляйся на выставке.
Видя такую скользкую ситуация, решил подстраховаться. Сделал внутреннюю поверхность отверстий для светодиодов матовой, вставил туда покрашенные цветным нитролаком миниатюрные лампочки НСМ и никаких проблем с перегоранием хоть на все 10 суток включай, цвет прекрасный, насыщенный, если что и премию за качество можно выдавать. Когда все закончил, показал завотделом, он аж растерялся, когда я включил всю это иллюминацию и не выключаю. Октаэдр светился красиво, особенно если вокруг свет был приглушенный. Я успокоил шефа, что ничего не сгорит, так как там обычные лампочки. Он долго вертел октаэдр в руках и заключил:
Ты смотри, а не видно, горят как настоящие! Только ты мне про лампочки не говорил, я этого не знаю!
Когда октаэдр показали директору, он долго говорил про преимущества социализма, про светодиоды, в которых кровь и пот не только трудового народа, но и наших ученых. Октаэдр с несгорающими «светодиодами» ему очень понравился и он распорядился за филигранную работу мне выписать перед командировкой 200 рублей премиальных.
Перед отъездом на собрании отдела, начальство говорило много красивых слов. Говорили, мол, теперь и в Москве будут знать, что и наш институт на уровне мировых стандартов, что наши светодиоды могут гореть сутками не выключаясь. Особо отмечали то, что скоро иностранцы будут приезжать к нам перенимать опыт и технологии. Еще много о чем очень красиво и уверенно говорили ораторы, что даже и мне передалась эта гордость за выпускаемые нами светодиоды мирового уровня.
Затем была приятная процедура, когда женщины, по очереди подходили к моему столу и каждая лукаво улыбаясь, просила, если вдруг встречу, купить голландский или в крайнем случае польский лифчики и диктовали свои размеры, после чего я придирчиво осматривал грудь просительницы, чтобы случайно не вкралась ошибка.
Внуково меня встретило морозным январем.
Генацвале куда? Окрикнул частник
На Вернадского, ЦНИИ Электроника знаешь?
Смеёшься? Поехали.
Часть 2
В канцелярии, подписав командировочные бумажки, меня направили в бухгалтерию к Ирине Петровне, которая должна была устроить мои быт и сон в гостинице «Спорт», располагавшейся по соседству.
Ирина Петровна, женщина за тридцать, еще прекрасно выглядевшая, но уже тронутая местами полнотой и отсутствием конкретного мужского внимания, о чем говорили бегающие не выдерживающие прямого мужского взгляда глазки и постоянное одергивание где-нибудь чего-нибудь из одежды. Ясно было, что общественная нагрузка устройство командировочных, была ей не только не в тягость, а как бы давала возможность открытого общения с мужчинами с иллюзорной надеждой, на «а вдруг». Голос у неё был, как и она сама мягкий, приятный, так же вселявший в командировочных некоторую надежду или просто сексуальную разрядку при общении.
Ирина Петровна, названивала в гостиницу и что-то там выразительно объясняла, я же смотрел на ее уже молодящийся профиль лица, да так, видимо, заинтересованно, что невольно вызывал легкий румянец на её щеках. Что-то там не срасталось, глаза Ирины Петровны, как бы извинялись, говоря, что она бы хоть сейчас, но не все от неё зависит.
Юрий Николаевич, очень меня простите, но вот вам журнальчик, вы тут посидите, я еще через некоторое время позвоню. Что-то у них там перепутано, так как наша бронь вроде использована.
Не волнуйтесь, я посижу, почитаю, спешить мне некуда, разве, что в выставочный зал.
Читая журнал, я из-под бровей наблюдал за бухгалтерским муравейником. Старшая бухгалтер единственная сидевшая за столом в шляпке, видимо оттенявшей её ранг. Полная, с двойным подбородком, называвшая всех «милочка», бросала на меня сочувствующие взгляды, выразительно переводя их на Ирину покачивала головой.
Ирина, что там с гостиницей?
Да вроде нет мест и нашу бронь, вроде использовали.
Так взяла бы к себе в постояльцы парня.
Васильевна, скажешь тоже.
В бухгалтерию зашла молодая девушка само очарование и тихо стала говорить Ирине Петровне, что-то про горком комсомола.
Светочка, милочка, как хорошо, что ты подошла. Вот тут у нас красавчик из Тбилиси, ему надо показать, где выставочный зал и где место его экспоната, это же, как раз по твоей части. А мама, пока ты будешь показывать, определится с его гостиницей.
Да, дочка, сделай доброе дело, а уж потом в свой горком иди.
Света была рослая, чуть ниже меня ростом, темноволосая девушка разговорчивая девушка, из тех о ком говорят «студентка, комсомолка, спортсменка, наконец просто красавица». Студенткой она не была, но все остальное точно и фигура точеная и в горком комсомола, а уж раскрасавца какая просто загляденье, разве что молоденькая слишком. Света очень напоминала свою маму, разве что более молодой и менее стеснительный вариант.
Выставка была для внутреннего пользования и мне на неё выписали даже пропуск. Света очень удивилась, когда узнала, что у меня русская фамилия:
А я думала Вы грузин, с таким акцентом по-русски говорите.
Вот мне и надо с кем-то из москвичей пообщаться, чтобы акцент пропал. Я вот чувствую, что придется мне на вокзале ночевать, так как в гостинице, вроде, нет мест.
Не волнуйтесь, мама устроит, она всех устраивает, это входит в её обязанности, мило улыбнулась Света.
А вы что, тут главная комсомолка, что в горком комсомола ходите?
Света улыбнулась, обнаружив прелестные ямочки на щеках:
Удобнейшая штуковина, освобожденный секретарь комитета комсомола! Сейчас с вами покончу и пойду в «горком», новый фильм посмотрю в Пушкинском.
А меня не прихватите или идете не одна?
Одна, одна! Прихвачу, если с гостиницей не затяните, не хочется пропустить фильм, говорят отличный «Пираты ХХ го века». Сейчас одиннадцать, в 12 часов стойте у выхода института жду 5 минут и ухожу, а вы за час утрясите все проблемы с гостиницей. Договорились?
Установив октаэдр и прикрепив табличку, я пошел в бухгалтерию.
Юрий Николаевич всплеснув руками, встретила меня Ирина Петровна проблема, в гостинице «Спорт» устроены участники какой-то конференции и ни одного места нет, я даже и не знаю, что делать? Может быть, у вас в Москве есть знакомые?
Не стоит беспокоиться, мне просто очень неудобно, столько я Вам доставил хлопот. В Москве у меня знакомых нет, но Вы не волнуйтесь, я устроюсь на вокзале. Я слышал, что можно ходить с Ярославского вокзала на Ленинградский, а потом на Казанский и милиция не арестует. А можно мне тут оставить свой саквояж с вещами, чтобы их не украли в случае чего?
У Ирины Петровны глаза стали квадратными, как на вокзале? Это невозможно!
Не волнуйтесь, я однажды в Сочи ночь провел на скамейке, так как не нашел ночлега и ничего не умер, так что, думаю все будет хорошо, лишь бы не арестовали на 15 суток, как бездомного.
Я, правда никогда никого не оставляла ночевать у себя, но в данном случае, чтобы избежать вокзала, я бы устроила вас у себя. Но вы же видели мою дочь, она, я уверенна категорически откажется, от неё и ребята шарахаются как от дикарки.