В установленное время батарея построилась на старте. Комбат доложил подполковнику, а он был старший из проверяющих, об окончании проверки и приведении техники в исходное положение.
Комбат майор Глазачев и автор с подчиненными
Подполковник дал время для доклада результатов проверки каждому инструктору, а затем стал докладывать сам. Он подробно рассказал о хороших результатах проверки ДЭС, отметил высокую теоретическую и практическую подготовку расчета.
А затем рассказал о проверке станции Гонтина. Он рекомендовал провести на его станции показное занятие о порядке содержания и обслуживания агрегата. Отдельно отметил высокую личную подготовку Гонтина, сказал, что будет персонально о нем докладывать руководителю проверяющих и рекомендовал комбату ходатайствовать о поощрении начальника расчета.
А когда мы пошли на обед, я по дороге рассказал о носовом платке. Комбат посмеялся, но обещал Гонтина поощрить.
Первая квартира
1973 год был богат на разные хорошие события. И одним из таких событий было получение моей первой квартиры. Дома для офицеров нашего полка располагались на окраине небольшого эстонского городка Раквере. До Таллина было около восьмидесяти километров и туда ходили комфортабельные Икарусы. А еще это был самый маленький город в Союзе, где был свой драматический театр.
Как только я написал рапорт, с просьбой оставить меня «в кадрах Вооруженных Сил», мне сразу дали двухкомнатную квартиру. Это было летом, примерно в конце июня. Я жил в общежитии и у меня гостили Таня с Виталиком. У лейтенанта, даже женатого и с ребенком, вещей было немного.
Эстония, г. Раквере, ул. Леннуки (Авиационная) 8 1973 год.
И в тот же день мы переехали, точнее перешли, в СОБСТВЕННУЮ квартиру. Она была в соседнем с общежитием доме 8 по улице Леннуки. Полутораспальную кровать с панцирной сеткой, матрас, подушки и белье тоже дали в общежитии. Стол и пару стульев «с инвентарными номерами», как говорили в кино, привез из полка. Но все это были мелочи, по сравнению с тем, что у нас была СВОЯ квартира. Тане надо было еще год учиться, поэтому прожили мы до конца августа, а потом она с Виталиком уехала. А я решил, что главная моя неслужебная задача сделать ремонт. Почему-то мне запомнилось, что начал я ремонт в своей первой квартире первого сентября 1973 года.
Когда я получил назначение начальником двигательного отделения первой стартовой батареи, командир батареи майор Косарев Александр Михайлович сразу взял меня под особый контроль. Не по службе, тут все было понятно, а в личном плане. На первом же совещании офицеров Александр Михайлович сказал: «Если, не дай Бог, узнаю, что водишь баб или мужики у тебя собираются пьянствовать, бледный вид, это ничто, по сравнению с тем, что с тобой будет». Он был опытным во всех отношениях человеком.
Я не знаю вопроса, на который он бы не мог дать толковый, правильный и понятный ответ. И контролировал он меня систематически, чаще всего внезапно. Уже в первый визит, осмотрев квартиру, он сел за стол и составил план ремонта. Конечно, там не было ни дат начала и окончания работ, ни ответственных за выполнение и контроль, но сами работы были расписаны в нужном порядке и очень подробно.
Проще всего оказалось снять старые обои. Там, где не отрывалось, немного воды на стену, и все готово. А вот с побелкой потолков было сложнее. Но один из старших товарищей дал на время пылесос, Александр Михайлович рассказал, как сделать «побелочный раствор» из зубного порошка и к концу октября побелка была закончена. Да, времени уходило, вроде бы, много.
Но надо учесть, что не реже одного раза в месяц я заступал на дежурство с пятницы до пятницы. Да и освоение новой должности оказалось делом далеко не легким. И часто, вместо выходного в субботу и воскресенье надо было ехать в полк и учиться. Но спешить было некуда. Таня с Виталиком могли приехать не раньше июля. После побелки потолка наиболее долгими были работы по подготовке пола к покраске. Дощатые полы, естественно, были покрашены, но щели между досками, в некоторых местах, были шириной до одного сантиметра. Александр Михайлович, увидев это, предложил два варианта ремонта: первый заделать щели рейками, второй зашпаклевать.
Он сразу отверг первый вариант: долго, сложно и ненадежно. А вот рецепт замазки, которую он мне предложил для шпаклевки пола, был простой и дешевый. Сейчас сложно вспомнить точно, но это, по-моему, было так: сварить хозяйственное мыло, столярный клей и развести этим «варевом» цемент. А для усиления можно было вставить в щели кусочки тонкой тряпки. Как оказалось, замазка держалась с 1973 года до 1978, когда меня перевели в Выру.
Особую гордость у меня вызвала отделка кухни. Стены я покрасил разноцветными горизонтальными полосками. Проходили полоски не только по стенам, но и по встроенному напольному шкафу для посуды. В этом шкафу, у наружной стены, было небольшое отверстие с решеткой, выходящее на улицу. Этот отсек был «холодильником».
К середине весны я закончил ремонт и покраску оконных рам и поклеил обои в комнатах. Были, также, покрашены двери. А розетки в комнатах были заделаны так, что на обоях были видны только два отверстия.
Наиболее сложным оказался ремонт ванной комнаты. Говорить о кафельной плитке не приходилось. И не потому, что это было дорого. Плитку было «не достать». Поэтому ванная комната у всех была покрашена масляной краской. Проще всего, как мне казалось, покрасить потолок и стены в ванной с помощью пылесоса.
Это сейчас, во-первых, можно купить различные домашние бытовые приборы: и электрические распылители, и валики, и много чего еще. Зато те пылесосы имели выход воздуха и в комплект входили насадки на банки, с помощью которых можно было распылять краску. Правда, для этого краску надо было разводить. И краска ложилась на стену ровным слоем. Пришлось опять брать пылесос и разводить краску. Я в тот момент только начал красить стены в ванной.
Несколько слов про материалы. Краску, обои, кисти, зубной порошок и все остальное, что было нужно, я покупал. Единственное, что я, с разрешения комбата, мог привезти, было пара литров бензина и несколько килограмм цемента. И, естественно, ремонт в квартире я делал сам.
Для покраски стен я в полуторалитровой банке развел белую краску бензином, перелил немного в поллитровую баночку, подсоединил к банке распылитель, вставил шланг от пылесоса и приступил к покраске. Для защиты лица, правда, пришлось надевать противогаз. Но проблем со старыми противогазами не было. Краска закончилась, и я подумал, что, если подсоединить распылитель к полуторалитровой банке, все будет нормально.
Но, как только я поднял распылитель, банка сорвалась, ударилась о пылесос и разбилась. Все это происходило в маленьком коридорчике у входной двери. Я быстро вытер чужой пылесос, собрал осколки стекла и совком собрал с пола основную часть краски. Понятно, что использовать эту краску было нельзя. Оставшуюся на полу краску я кисточкой растер по полу. Площадь коридорчика была около двух квадратных метров. Я подумал, что этот слой краски будет как черновая покраска. Хорошо, что щели в полу в коридорчике я уже заделал.
Только я собрался открыть новую банку с краской, как раздался звонок. Дверь у меня была открыта, и я из комнаты крикнул: «Не заперто, входите», и пошел ко входу. У открытой двери, на лестничной площадке, стоял Косарев и с удивлением смотрел на белый пол. Я не мог подойти к нему по свежевыкрашенному белой краской полу. Наверное, это меня спасло. Сейчас не вспомнить, какие конкретно слова он говорил. На громкий его голос вышел сосед из квартиры напротив, капитан Фурс, тоже офицер из нашей батареи. Косарев и ему показал на белый пол и продолжил воспитательную беседу. Затем махнул рукой, хлопнул дверью и ушел.